Дом непредсказуемого счастья

– Потом приехала Мила из Франции. Ее пытались убить, когда меня не было дома. Я вернулась, а она лежала на полу… в крови…

– А ты где шлялась в это время, если я приказал не выходить? – подал голос из своего угла Иван.

– Не хами девушке, – бросила ему Юля. – Она хоть честно отрабатывала, а ты бесчестно обманывал.

Приложила. Иван – ни слова. А нечего противопоставить. Он бездарно провалился, потому пыхтел, как скороварка, но взорваться не посмел – куда там. Наверное, его извилины в узлы закручивались, просчитывая ходы и выстраивая оправдательные фразы, а может быть, и обвинительные.

– Мила… хорошее имя, – произнес Алик задумчиво. – Думаю, убить пришли тебя, Влада.

– Я тоже так думаю, – вздохнула та. – Мне стало очень страшно, я вызвала «скорую», оставила свой медицинский полис, дверь открытой и… и ушла… Потом стояла во дворе дома, это напротив, и видела, как вынесли Милу… Я боялась, что меня обвинят и посадят.

– А убийца разве не видел, что убивает не тебя?

– На лице Милы была маска от морщин… такая… схватывается и становится как резина. А размер у нас почти одинаковый. Нельзя было понять, что это не я.

Алик подумал еще и:

– А почему тебя решили убить, как думаешь?

Всхлипнув, она пожала плечами, покачала головой, мол, не знаю.

– Да что тут думать! – из угла бросил Иван. – Убийцы знают, что мы остались живы, это не входило в их планы.

– Но за то, что кто-то выжил, не убивают, – возразил Алик. – Тем более молодую девушку, а не главную жертву, то есть вас. Должна быть весомая причина. Может, ты что-то знаешь, Влада… секрет какой-нибудь…

– Я?! – обалдела она. – Скажешь тоже! Да кто мне секреты доверит? А мне они на фиг? Иван вон о работе ничего не рассказывал…

– Его страсти по работе достались моим ушам, – вставила Юля с хладнокровным спокойствием, но это же внешний фактор, не более. Что внутри нее делалось, вряд ли поддается описанию. – Странно, почему меня не взорвали следом за верным мужем?

– Странно, – согласился Алик, думая о своем. – А причина-то есть. Ладно, пойдем дальше. Иван…

– Николаевич, – обернувшись к ним лицом и проткнув воздух указательным пальцем в направлении Алика, внес дополнение Иван.

Юля прыснула на реплику и закатила глаза к потолку, демонстрируя отношение к «Николаевичу».

– Иван Николаевич, – не возражал Алик, – но вы-то знаете, за что на вас покушались?

– Ну что ты, Алик, – криво усмехнулась Юля, – разве не видишь, наш с Владой Ванечка пострадал не за хрен собачий… то есть пока пострадали совершенно невинные люди, а ему повезло. Ване всегда везет. Во всем.

– Хватит! – вскочил Иван. – Хватит издеваться! Я не виноват ни в чем. Зависть подложила бомбу, зависть! Вам всем известно такое слово? Да, я везуч, так это достоинство, но в нашей стране – порок. Потому что каждая тля считает себя бегемотом. И гадит, гадит всем, кто удачлив, богат, талантлив. Откуда я знаю, кого корежит от моего вида! У меня все есть, все. А у кого-то нет и половины. И вот кому-то приспичило отнять это все, присвоить себе…

– Подождите, Иван Николаевич, – перебил его Алик. – Ваши слова можно свести к тому, что вы не знаете мотивов покушения на вас.

– Не знаю. Черт, теперь убийцы ищут меня.

– Хорошо, возьмем за основу мотив – зависть, – продолжал Алик как заправский детектив. – А Владу тоже из зависти пытались убить?

– Я же говорил, что убийцы видели, как мы спаслись, следовательно, ее решили убрать как свидетельницу.

– А почему не пришли сюда вас искать, ну, раз знали, что вы живой?

– Откуда я знаю! – поднял плечи Иван. – Придут еще, полагаю…

– Свят, свят, свят! – перекрестилась Юля. – Ванька, если они явятся, я тебя отдам им, на кой мне погибать за твои грешки? Я детей должна растить.

– Язва, – бросил ей муж.

– Зато ты сладкий, чистый, непорочный, – отбрила она, правда, без злобы, что в ее положении обманутой жены было бы вполне нормально.

Иван не стал препираться с женой, это могло привести к большому скандалу, а ему сейчас не нужны сотрясения. Без того Влада мозолила глаза, куда бы ее, дуру, деть? – примерно так думал он. Но мысль неслась попутно с главной, ее Иван и выложил Алику, ведь только с ним можно было вести адекватный диалог:

– На их месте я бы тоже не пришел сюда, а выждал, когда жертва выйдет, раз уж не получилось взорвать.

– Может быть, – уклончиво сказал Алик. – У меня еще вопрос: сколько человек находилось на даче?

– Лучше прямо, – буркнула Юля. – Сколько взорвано людей?

Иван кинул на нее скорбный взгляд и ответил ей же:

– Трое. Хватит мне напоминать об этой страшной минуте…

Алик понял, что сейчас беднягу понесет, его нервы как оголенные провода, поэтому взял внимание на себя:

– А кто мог обыскать ваш кабинет, что там искали?

Для Ивана это новость! Кстати, прескверная новость, что стало видно по его перевернутому лицу и растерянному лепету:

– Что?!! Мой кабинет?! Как это – обыскивали? Ничего не понимаю. Когда обыскивали?

– Недавно, как мне кажется, – ответил Алик. – После вашей, Иван Николаевич… мнимой гибели. Мы приехали с вашей женой в офис, там ждал адвокат, поднялись на этаж, а двери вашего кабинета и приемной оказались открыты.

– И что взяли? Юла, ты же была там с Саней, что взяли?

– Комп, бумаги, наверное… – нехотя поведала та. – Да не знаю я, там все вверх дном было, когда мы приехали.

– Мой кабинет ограбили… А сейф?

– Цел твой сейф, – сказала Юля, поднявшись. – Видно, не было среди них толкового медвежатника.

– А ведь если шли на серьезное дело, – рассуждал Алик, – связанное с опасностью, должны были прихватить и медвежатника.

– Все, не могу больше, – замахала руками Юля, – я устала и хочу спать. Завтра договорим, у нас теперь времени у всех полно.

Пикантная подробность: она ничего не рассказала Алику о своем ночном походе в офис мужа вместе с Мишкой.

Влада вышла в холл вместе со всеми, радуясь, что Юля не набила ей лицо, хотя имела законное право применить силу к разлучнице. Девушка застегивала куртку, когда Юля обратилась к ней:

– А ты куда собралась на ночь глядя?

– Я? – дернулась Влада.

– А тут еще кто-то одевается, кроме тебя? Иди в свою комнату.

– Но я не могу… я виновата… тебе неприятно…

– Иди наверх, – приказным тоном сказала Юля. – Здесь уже нет виноватых, здесь одни жертвы обстоятельств. Теперь жизнь начнется с чистого листа. У каждого.