Домик номер семь

Вскоре, неожиданно быстро для Риты, она втянулась. Легко улыбалась, ей удавалось мучительно не краснеть от откровенных комплиментов и фривольного флирта, при этом держать дистанцию и выходить из неловких ситуаций красиво.

В девятом классе Рита посещала курсы этикета, это был почти годичный цикл на занятиях по истории искусств. Вела цикл совсем молоденькая девушка, как Рита сейчас. Помимо тривиальных знаний – кто первым здоровается, в каких случаях уместен поцелуй руки или дружеские объятия, – а также столового этикета, преподаватель Анастасия Игоревна рассказывала случаи из своей жизни, приятелей или исторических личностей. Иногда просто болтала со своими подопечными, будучи почти на одной волне с ученицами. Почему-то из всей вереницы занятий эти вспоминались Рите чаще всего и выручали в сложных ситуациях.

Оказалось, Рита умеет ладить с посторонними людьми, умеет улыбаться им, игнорировать сальные шуточки. А иногда, что конечно ужасно, но втайне приятно, фривольные комплименты доставляли ей удовольствие. Риту даже приглашали на свидание, но она отказывалась. Незачем. Всерьёз думать о мужчинах Рита не собиралась и вовсе не хотела.

На самом деле все её мысли занимал один-единственный мужчина, память о нём она выжигала калёным железом из сердца, души, воображения и даже телефона. Удалила инстаграм, удалила номер телефона, пусть и российский, вряд ли в далёком, нереальном для Риты, как другая галактика, Лос-Анджелесе у Олега этот же номер. Удалила все фотографии, где был Олег, даже его тень. Соскребала память, размазанную тонким пластом на пять с лишним лет и, скомкивая, сбрасывала в угол, надеясь, что когда-нибудь эта ужасающая куча исчезнет сама по себе.

Странно, о Серёже она не думала вовсе, лишь в бытовых вопросах нет-нет, а мелькали мысли, что Серёжа справился бы лучше, быстрее – ему сподручнее вешать шторы, с его-то ростом, он всегда сам мыл окна. В итоге и со шторами, и с окнами Рита справилась сама.

Серёжа исчез из жизни Риты, а вместе с ним ушла и тягучая, бесконечно болезненная ревность. Тяжёлая обязанность по удержанию мужчины свалилась с плеч Риты, принеся на освободившееся место свежий воздух. Ощущение, что Рита бросила тяжёлую сумку с врезавшимися в пальцы ручками. Пальцы, ещё покрасневшие, скрюченные, болят, ноют, а лёгкие уже дышат свободнее, насыщая кровь кислородом, позвоночник выпрямился, солнечное сплетение не ноет от натуги и тянущей, тупой, нескончаемой боли.

Жаль, что лето подходит к концу, а значит, приходит время принимать решение... Озвучивать его. Ни того, ни другого Рита отчаянно не хотела. Она мечтала, чтобы лето не заканчивалось, а уличная терраса работала круглый год.

Серёжа открыл дверь своим ключом, когда Рита уже собиралась лечь спать. У неё был выходной, весь день провела дома, позволяя себе небывалую роскошь – не убираться, не готовить, ничего не делать по дому. Смотреть сериал, забыв к последней серии, с чего началась первая.

Рита следила взглядом, как разувается Серёжа, отстранённо кивает ей, проходит в ванную комнату, слышала шум воды, смотрела вслед широким плечам, рифлёной загорелой спине и полотенцу, скрывающему только бёдра. Потом Серёжа вышел, уже одетый в домашнее, закинул вещи в стиральную машину, окинул взглядом Риту.

– Тебе идёт, - сказал про причёску и цвет волос.
– Необычно, но идёт, - это были первые слова, которые она услышала от мужа почти за полтора месяца.

– Зачем ты пришёл?

– Мне некуда идти, - пожал плечами Серёжа.
– Это и мой дом тоже.

– Мы можем вопрос кредита как-нибудь решить? Я отдам всё, что ты выплатил... и...

– Можем, думаю, решим, мне сейчас некуда идти, - на «сейчас» Серёжа сделал ударение.

– А Юлия Павловна?

– Что Юлия Павловна?

– Почему ты к ней не пошёл?

– Почему мы вообще говорим о Юле, а? Мне жаль тебя разочаровывать, но никакого романа у меня с Юлией Павловной не было, в общем-то, я слил даже единоразовый перепихон, - Серёжа ухмыльнулся.
– Я всё ещё женат, Ритуль. Для кого-то это пустой звук, - он выразительно посмотрел на Риту.
– Для меня - нет.

– Давай разводиться, - Рита сказала это, как ледяного воздуха хватила, но это казалось правильным, прямо на тот момент – единственно верным решением.

– А я не хочу, – как-то обречённо проговорил Серёжа. – Не хочу.

Рита отвернулась к окну, слёзы невольно набегали на глаза и текли по щекам. Как же больно! Невыносимо! Шаткое равновесие Риты, такое же неустойчивое, как питерская погода, покачнулось и рухнуло со страшным грохотом к ногам, раскинувшись безобразными клочками несбывшихся планов.

Серёже так же больно, это видно, чувствуется, пробегает трещоткой высокого напряжения, а потом нависает свинцовой тучей над головами.

– Ритуль, - Серёжа встал за спиной жены, поставив руки с двух сторон от тела девушки, не прикасаясь при этом. Она невольно сжалась от стыда, от того, что у Серёжи хватает сил на тактичность, на уважение её личного пространства.
– Рита, давай пошлём всё к чертям, начнём сначала.

Рита часто, поверхностно дышала, давила слёзы, в носу щипало, глаза горели огнём, а ещё нестерпимо хотелось развернуться к Серёже и прижаться к нему. Ведь это Серёжа! Тот самый, что очаровал её настолько быстро и решительно, что она, семнадцатилетняя, сообразить не успела, что происходит, а уже влюбилась.

Ему принадлежат все первые робкие интимные мечты Риты, лёгкие прикосновения, первый, самый первый поцелуй и первое занятие любовью. Это Серёжа был с ней ласков и бесконечно терпелив, когда ей было страшно настолько, что она едва не задохнулась от ужаса и стыда. Он научил её не стесняться его. Он был её мужем! Самым родным и близким человеком, а она предала его...

Она предала, а он говорит: «Начнём сначала». И до боли за глазами и в висках хочется, ответить: «Да!»

– Давай, - он аккуратно развернул Риту за плечи и приподнял её заплаканное лицо.
– У нас получится.

«У нас получится»... Как же хотелось в это верить! Хотелось повиснуть на шее, прижаться щекой к груди, и чтобы снова всё стало понятно, не нужно было ни о чём думать и чего-то опасаться...

– Нееет, - проныла Рита.
– Нееет. Ты не понимаешь!

– Не надо говорить этого, - едва заметная складка пролегла между бровей. Серёжа приложил тёплую руку ко рту Риты.
– Не говори.

Рита отчётливо поняла, что именно не нужно говорить. Если сейчас она скажет про Олега - никакого «начнём сначала» не будет. Вид самовнушения, позитивного мышления. Всё хорошо, отлично, позитивно, не надо думать о плохом, неприятном, болезненном, и оно само исчезнет.

– Я сам виноват, нужно было осадить Юлю в самом начале, а не давать ей размахивать своими прелестями перед тобой, как красной тряпкой... Неудивительно, что ты всю смену была на взводе, а потом я и вовсе уехал. Это я виноват, я виноват, - повторял, как заученную мантру, произнесённую себе много-много раз.

– Таблетки тоже ты меня заставлял пить?

– Знаешь, если бы я подумал, хотя бы один раз всерьёз, я бы понял – на самом деле ты детей не хочешь. Скорее всего - пока не хочешь, а если бы подумал дважды - понял, что ты будешь всеми силами предохраняться от того, чего не хочешь. Будет мне наука.