Домик номер семь

– Крёстная мать Алимова с отчеством Абрамовна, - Михаил долго смотрел на Веру, а потом засмеялся раскатисто, громко, наигранно ударяясь головой о стол. Через время смеялся и Матвей, усевшись с размаху на диван, хватаясь за живот.

– Так, Вера, - вытирая слёзы от смеха, проговорил Матвей.
– Ты, конечно, дама эгоцентричная, не побоюсь сказать, эксцентричная, но попрошу тебя запомнить и дважды повторять не стану. Своей жене, Розалии Розенберг, я не изменял и изменять не собираюсь, тем более с Маргаритой, которая выросла на моих глазах. Что у неё произошло с мужем, не знаю, что с Евсеевым – тем более, и тебе знать не советую. Рита взрослая девочка, сама разберётся.

– Взрослая?
– Вера Абрамовна уставилась на Риту, перевела взгляд на Михаила – тот беззаботно оглядывал стены кабинета, видимо, ставшие на редкость занимательными, – следом на Матвея, молчавшего, но весь вид которого не выражал ничего хорошего.
– Да посмотри, что она с собой сделала! На Ленинском проститутки приличней выглядят! Цвет вульгарен и абсолютно ей не идёт.

– А я бы поспорила, - оказалось, в кабинете уже какое-то время находилась Альбина. Рита была в таком ужасе от происходящего, что не заметила, как та вошла и плотно закрыла за собой дверь.

– С её-то бледностью, да она синюшная, как поганка.

– Не синюшная, - буквально пропела Альбина и подошла вплотную к Рите, так близко, что Рита почувствовала запах туалетного мыла от рук Альбины.
– У Риты, между прочим, алебастровая кожа, чёрный цвет волос подчёркивает аристократическую бледность. Ещё она на Вертинскую похожа. Да-да! Миш?

– Похожа, - тут же подтвердил Михаил.
– Я всё вспоминал, где я видел подобный типаж, даже Марину Влади припомнил, но не она. Точно! Русская Вивьен Ли.

– Глупость не неси, - фыркнула Вера.
– Сравнил. Вертинская красавица, а в Ритке ни роста, ни стати.

– Это называется «изящество», ещё говорят «манкая женщина», - промурлыкала Альбина.

Рита в ужасе смотрела на окружающих. Казалось, Альбина - укротительница змей, играет на дудочке, и все покорно следуют звукам её голоса, завороженно следя за телодвижениями и словами блондинки.

– Много понимаешь, - снисходительно фыркнула мама Риты.

– Судя по цвету вашей кофточки и этим жутким... розочкам... Это же розочки на яблочном пироге? Определённо больше вас, - Альбина растянула губы в слащавой улыбке, а Рите стало страшно.

На её глазах факир не просто играл с королевской коброй, он ударил её по носу и даже не попытался отвести руку от укуса. В преддверии неизбежного скандала Риту затошнило. Горечь, появившаяся в горле, наполнила рот, резко заболел живот, от этого затошнило ещё сильнее. Голова кружилась, стены качались и давили на Риту всей своей полутораметровой толщиной.

– Вера Абрамовна, - Матвей встал рядом с Ритой и притянул её к себе, закрывая своим телом от шального взрыва.
– У нас производственное совещание. Вы здесь лишняя.

– Я сама решу, где лишняя.

– Вер, ты достаточно сказала, - твёрдо проговорил Михаил.
– На три жизни хватит.

– Ещё и не начинала говорить, - взвилась Вера.

– Продолжишь наедине с собой.

– Ещё ты мне не указывал, - фыркнула мама Риты и рванула девушку за руку, выволакивая из кабинета.

Рита не могла сопротивляться, она и идти не могла толком. Всё тело онемело, боль сковала голову, давила на виски и лоб, почему-то ломило переносицу, перед глазами мелькали черные мушки. Она безвольно подалась за сильно дёрнувшей её рукой и тут же почувствовала мягкий обхват крепких мужских рук вокруг плеч.

– Сядь, посиди пока, мелочь рыжая, - Рита сжалась, Матвей говорил спокойно, только от этого спокойного тона становилось ещё хуже. Наверное, так спокойно и отстранённо дают команду: «Пли».

– Я сказала – она пойдёт со мной.

– А я сказал, выйди вон, не заставляй применять силу. Хватит всего, что ты наворотила. К Рите даже не подходи, узнаю - буду говорить с Иваном, поняла меня? Будешь настаивать - заберу к себе, места хватит, - сквозь зубы цедил Матвей.

– Гарем решил устроить?
– засмеялась Вера.

– Вон!
– закричал Матвей, и резко развернув за плечи женщину, попросту выставил её за дверь, с грохотом ту закрывая.

– Боже...
– Риту начало сильно трясти, как при лихорадке, она с трудом подавила рвотные позывы и сразу выскочила из кабинета, придерживая на всякий случай рот рукой.

Какие-то ошарашенные люди мелькали перед слезящимися глазами, она с силой оттолкнула маму, мельком увидела только поднявшегося на второй этаж папу, а потом уже кафель под ногами уборной для персонала.

Позже появился Серёжа, он долго умывал Риту холодной водой и о чём-то переговаривался с Матвеем. В коридоре, на удивление пустом, стоял папа и что-то говорил маме. Рита никогда не видела своего отца настолько злым и подавленным одновременно.

На какое-то мгновение иррационально захотелось заступиться за маму, ведь на что бы он ни злился, виновата Рита. Но сделать и шага Рите не дал Серёжа, он даже закрыл ей уши, как маленькой, бурча под нос, что не всё надо знать, и с неё на сегодня достаточно. Рита ощущала себя какой-то безвольной зверюшкой, ручной и не опасной, за которой нужен хороший уход.

Она смотрела на обеспокоенного Серёжу, которого только крепкая рука Матвея удержала в коридоре от того, чтобы не ударить почти бывшую тёщу. Он всегда недолюбливал Веру Абрамовну, всегда заступался за Риту. Дошло до того, что в его присутствии мама переставала критиковать и ворчать на Риту, как и в компании папы, впрочем. Перевела взгляд на Матвея с кружкой чая в руках, на Михаила, сжимающего недовольно губы, и Альбину, чей взгляд выражал не обеспокоенность, а ужас.

Что привело в такое состояние всегда невозмутимую, жизнерадостную блондинку, Рита не знала и думать об этом не хотела, как и о самой Альбине тоже. Когда-то она переспала с Серёжей? Существуют ещё десятки женщин сделавших это, возможно, им даже понравилось, а может, нет. Рита не хотела думать об этом ни единого мгновения своей жизни. Как и о Юлии Павловне тоже.

Кажется, минутой ранее Матвей Леонидович звонил главе родительского комитета и вежливо, леденящим тоном попросил прийти к нему в любое удобное для Юлии Павловны время, в рабочие часы, а потом крикнул секретарю, чтобы та «прикинула», кто сможет заменить Юлию на столь почётной должности.

Рита ни о ком не хотела думать, всё резко стало ясным и пронзительно спокойным. Словно Рита выплакала «золотую слезу» в этот день. Всё детство мама пугала дочку, что если та заплачет перед папой, пожалуется ему, вытечет «золотая слеза». Потом Рита перестала верить в эту слезу, а позже научилась никогда и никому не жаловаться. Всё детство боялась, а случилось в двадцать два, и страшно не было.