Домик номер семь

Рита отпила горячего чаю, вздохнула, ещё один раз оглядела присутствующих, встала, поблагодарила за участие и пошла к двери на деревянных ногах. Там, в коридоре, всё ещё ругались родители, но всё это не имело отношения к Рите. Она отодвинула руку Матвея, вяло улыбнулась ему, пожалела Альбину, уж слишком ошарашенной та выглядела. А ведь ничего не случилось особенного.

Просто пришла мама, чтобы в очередной раз спасти недотёпу-дочь. Просто мама снова рассказала миру и лично Рите, насколько же она никчёмная, бестолковая, а теперь ещё и вульгарная шалава. Разве это не нормальная беседа матери с дочерью? Разве такое не встречается ежедневно? Дело житейское... прав был Карлсон.

– А вот и красавица наша, - проверещала мама, когда Рита появилась в коридоре.

– Закрой рот, Вера!
– проговорил папа.
– Риточка…

– Мама, отдай ключи от квартиры, - глухим голосом проговорила Рита.

– От какой?
– мама сощурила глаза, Рите должно было стать страшно, но почему-то не стало.

– От моей, - она протянула руку и спокойно смотрела на раздувающиеся ноздри матери.

– Какая она твоя? Нос не дорос, мерзавка!

– Вообще-то она права, - холодным, беспристрастным голосом прокурора сказал папа.
– Юридически квартира принадлежит Маргарите Ивановне.

– Кто за неё платит, тому она и принадлежит!

– За квартиру дочери, Вера, плачу я. Отдай ей ключи и иди домой.

– Как я отдам ключи, а если что-нибудь случится?!

– Единственное, что может случиться – если ты не отдашь мне ключи, я поменяю сегодня замок.

– Мерзавка неблагодарная!
– с болью врезаясь, в раскрытую ладонь Риты опустились ключи от квартиры.

– Не смей так говорить с моей дочерью!

– Да какая она твоя, Ваня!

Рита оглядела родителей. А ведь она совсем не похожа на папу. И от мамы у неё только рыжий цвет волос...

Вздохнув, Рита пошла по длинному коридору, спустилась по лестнице, открыла защёлку на дверях клуба – кто-то выставил всех детей, родителей и закрыл клуб от любопытных глаз, – вышла на улицу, подставляя лицо под моросящий холодный дождь. Упала на единственную скамейку у клуба и замерла... Думать она не могла. Плакать тоже. Опустошение, до самой последней клеточки, волоска, эпителия…

– Ритуль, - рядом плюхнулся Серёжа, так же как и Рита, на сырую скамейку, в леденящую воду.

– Начнём всё сначала?
– предложила Рита.
– Совсем сначала.

Зачем? Наверное, в этот момент Серёжа показался ей самым родным человеком из всех, кто когда-либо окружал Риту.

Розенберги... слишком старшие, отчуждённые, покровительственные. Папа. А папа ли? У Риты не оставалось никого, кроме этого красивого, немного чужого, но всё-таки родного мужчины. А сонм Юлий Павловн Рита сможет пережить, справится. Научится верить или виртуозно притворяться, что верит, так, что и сама поверит. Родные люди стоят жертв и умения прощать даже самое неприглядное в поступках и помыслах.

– Нет, Ритуль, - Серёжа обнял Риту, почти по-дружески.
– Не надо. Я не смогу простить, ты забыть, мы погрязнем в упрёках. Всё равно разведёмся, только будет ещё больнее и тебе, и мне.

Рита подняла взгляд к Серёже, невозможно родному и одновременно чужому. Остановилась на губах, сглотнула и смотрела, как медленно приближаются его губы. Какой-то странный поцелуй. Колкий-колкий, как стекловатой по губам, долгий, разносящий по телу тепло и желание. Поцелуй с посторонним человеком, нечаянным. Поцелуй, о котором забудешь сразу, как только откроешь глаза, и тепло внизу живота начнёт исчезать… Поцелуй, не сравнимый с теми, другими поцелуями, уносящими мысли, чувства, реальность, окунающими в невесомость, если только в Гаргантюа она есть.

– Прощай, Нюша, - прошептал Серёжа в губы, а от дверей клуба добавил: - Пока, Рита. Возьми такси, не мёрзни.

Глава 34

Рита внимательно смотрела в окно, белые хлопья снега медленно кружились за окном бизнес-центра. Первый снег выпал в середине октября. Он растает, не долетев до земли, падая ненадолго на крыши машин, карнизы домов и капюшоны горожан. Завтра снова будет изморось – мелкий-мелкий дождь, будто повисший в воздухе и недвижимый.

– Маргарита, очнись!
– на неё смотрел новый начальник. У него были точно такие же инициалы, как у первого, и почти одинаковое с ним лицо. На этом сходства заканчивались. Иногда Рита с тоской вспоминала работу методиста в «Русском богатыре» и Матвея Леонидовича.
– Ты сделала то, что я просил с утра?

Михаил Леонидович возвышался над столом, только что не пуская огонь из ноздрей. Близились очередные бои в родном городе, из-за этого «Ирбис» стоял на ушах, а Рита уходила домой ближе к одиннадцати вечера, такси ей оплачивала фирма.

– Сейчас!
– Рита открыла файл и принялась за работу.

– Час назад, Маргарита, час назад, а не сейчас! Уволю к хренам! И тебя уволю, что уставилась?!
– это он заявил мелькнувшей в дверях Джен, переводчику. Очень славной девушке, вышедшей из декретного отпуска и на первых порах помогающей Рите обжиться в новом для себя качестве.
– А тебя я уволю первой! Домой отправишься, к мужу, босой и беременной!
– продолжил распаляться начальник, глядя на свою невозмутимую жену.

– Ладно, - пожала плечами Альбина.
– Ознакомься тут, - ткнула пальцем в телефон.
– КЗОТ называется, очень увлекательная книжка.

– Всех уволю, наберу курсантов военного училища, так и знайте! Дома женщины, здесь женщины, никто ничего не делает и делать не собирается!

– Боже мой, - пролепетала Альбина.
– Какие прекрасные перспективы. Михаил Леонидович, а можно я лично приму участие в собеседовании?

Джен приставила указательный палец к виску и губами произнесла: «Пам», подводя итог словесной баталии.

«Час назад», легко сказать «час назад», Рита и так головы не поднимала последние полтора месяца. Сначала стажировалась в авральном режиме, потом в таком же режиме работала. Знала бы - не согласилась никогда в жизни. А может, и согласилась бы... Если постоянно работать, без выходных и праздничных дней, почти всегда до ночи, не остаётся времени ни на что другое. На слёзы в словно осиротевшей квартире, когда Серёжа забрал свои последние вещи, на тоску – пронзительно острую, звенящую, не прекращающуюся, по тому, другому мужчине в её жизни, не бывшему мужу.

В тот день, когда Рита забрала ключи у мамы, она воспользовалась советом Серёжи, добралась домой на такси, но в квартиру ноги не несли. Она бродила под дождём, разглядывала прохожих, счастливые парочки, лавочки вдоль сквера, фонари, окна в домах.

Кто-то кого-то ждал. Риту не ждал никто. Она и кота не могла завести, не любила Рита котов...

У парадной, в припаркованном авто – по количеству наваленных на заднюю торпеду игрушек, – она узнала машину Михаила Розенберга. Рита даже не успела испугаться или что-то предположить, как выглянул Миша и жестом показал, чтобы она подошла.