Домик номер шестнадцать

Ресепшен ожидаемо пустовал, на дверях предусмотрительно приколота табличка с номером телефона администратора. Жилой дом тоже закрыт, не было видно никого из работников или владельцев базы. Даже Луиджианы Бриджиды не видно и, главное, не слышно. Только Моня выглядывал из вольера и всем своим видом демонстрировал протест и обиду. Почему его не взяли туда, где все, где веселье?! Он же хороший мальчик, воспитанный и тихий! Ну, когда не лает и не вздыхает за спиной ничего не подозревающего отдыхающего.

Михаил пошёл на звуки музыки и праздника. Мероприятие было рассчитано в первую очередь на детей. Концерт, сладости, аниматоры. Миша усмехнулся, представив лицо Матвея, которому пришлось соглашаться на нарушение режима тренировок и питания.

Михаил не сомневался, кто стоял за беспределом, творившимся на территории спортивной базы. Роза Розенберг. За нарушение режима в их семье отвечала она, как и Михаил в своей. Если когда-нибудь Роза Розенберг останется со своим сыном, племянниками и Михаилом Розенбергом в одной компании, они вконец избалуют подрастающее поколение Розенбергов, испортив плоды скрупулёзного воспитания Матвея и Альбины. Всё-таки любовь - хитрая штука. Она позаботилась, чтобы в каждой семье было кому баловать детей и кому проявлять твёрдость характера.

Михаила едва не сбила стайка мальчишек лет шести-восьми, за ними гнался аниматор-пират, бежали они прямо в лапы другого пирата, вот только его они не боялись, даже наигранно. В майке в синюю полоску, с перевязанным глазом и в бандане, их ловил Серёга Витальевич.

Михаил едва заметно поморщился, но тут же откинул неминуемую ревность. Увольнять Серёгу нужно было сразу после злополучного скандала и аварии, но тогда было не до этого. Точно так же не думалось в тот момент и о рыжей мелочи. Серёга Витальевич хорошо справлялся с обязанностями заместителя Матвея, а когда пришло время ему заняться вплотную детьми, а не бюрократией, он будто свободно выдохнул.

Если бы Михаил настоял на увольнении, Матвей бы уволил парня, но к тому времени у Миши перегорела злость, он был слишком занят рождением племянника, переездами, бесконечным ремонтом, подготовкой к свадьбе, так что о Серёге он не думал и не вспоминал. Как детский тренер Серёга Витальевич был незаменим, это признавали все, начиная с Матвея, заканчивая Идидой Яковлевной. Он находил подход к любому ребёнку, а уж его терпению в работе с подрастающим поколением мог позавидовать даже Матвей Розенберг, что и вовсе было подобно чуду.

С удивлением Миша увидел Евсеева Олега, его он не ожидал встретить. Парень уехал в Штаты. Когда речь зашла о профессиональной карьере борца ММА, со всеми вытекающими привилегиями, обязанностями и контрактами, Матвей отказался тренировать Евсеева. Совсем другой уровень, другие деньги и другой график. Пришлось выбирать, и Матвей выбрал семью и своё детище - детско-юношескую спортивную школу «Русский богатырь», дело не прибыльное, но Матвей был бы не Матвеем, если бы выбрал деньги. Евсеева пригрел один из сильнейших тренеров, пообещав сделать из «Красавы» не просто звезду ММА, а звезду мирового уровня. Бренд. Евсеев по-прежнему выступал под патронажем «Ирбиса», тот получал свой процент прибыли, но основная работа велась в Штатах.

В толчее довольных детей Михаил разглядел Светочку, Олесю и Даниила. Они также бегали от пиратов, и даже серьёзный Даниил громко выражал свой восторг. Михаил улыбнулся. Отлично, всё же, быть отцом троих детей.

А ещё лучше быть мужем их матери… мачехи… Альбины Розенберг.

Михаил перевёл взгляд на собственную жену. Кто бы сомневался?! Цветастый сарафан едва доходил до середины бедра, легкомысленный волан по подолу, такие же легкомысленные босоножки, состоявшие из высоких каблуков и пары тесёмок. Альбина стояла рядом с коренастым мужичком в белой рубашке и безвкусном галстуке и напропалую кокетничала. Отставила ножку вбок, выгнулась, заглядывала в глаза, поправляла себе пряди волос, а толстому уроду галстук.

Мишу передёрнуло. Альбина, как почувствовав взгляд мужа, обернулась, широко и довольно улыбнулась, кажется, мурлыкнула, взмахнула рукой, приветствуя и… снова обратила взор на круглобокого суицидника, внимательнейшим образом слушая, что лопочет обречённый.

– Милая, - Михаил растолкал толпящихся и встал перед Альбиной, буравя её взглядом.
– Бесконечно рад видеть тебя, - процедил сквозь зубы.

– Павел Петрович, - взвизгнула Альбина, уставившись на чебурашку в белой рубашке, покатый лоб того покрылся потом, глазёнки с вожделением оглядывали Альбину. Впрочем, от той взгляды отскакивали, как вода от парафина.
– Это мой муж, Михаил Леонидович Розенберг!
– продолжила она, как ни в чём не бывало.
– А это Павел Петрович, из комитета по спорту и молодёжной политике. Приехал на открытие спортивной базы «Русский богатырь», - Альбина широченно улыбнулась, сверкнув отбеленной эмалью зубов. Михаилу захотелось придушить и Альбину, и Павла Петровича, и комитет по спорту и молодёжной политике.

– Очень приятно!
– Михаил нашёл в себе силы не сломать протянутую руку чиновника, это стоило огромного труда.
– Не возражаете, если я на время похищу свою супругу?

– Конечно, конечно, - проблеяло чудо в нелепом галстуке и протёрло лоб носовым платком.
– Душечка, рад был поговорить, - оно ещё и улыбается!

– А я-то как рада!
– воскликнула Альбина, развернулась на каблучках, качнув воланом, так, что на мгновение, показавшееся Михаилу вечностью, открылись стройные ноги выше, чем позволяли приличия.

За «Душечку» захотелось убить лося Петровича с особой жестокостью. Убить, потом оживить и снова убить, с той же жестокостью. Душечка! Душечку тоже, кстати, не помешает придушить!

Это называется «Съезжу, помогу Розе»?! Михаил едва не рычал, когда уводил за руку Альбину с территории спортивной базы. Она ещё и упиралась, звезда такая!

– И что это значит, милая?
– Михаил остановился рядом с деревянной стеной какого-то домика, поставив руки с двух сторон от блондинки. Та задрала нос и независимо фыркнула, нервно облизнув губы. Миша сглотнул. Кончик языка мелькнул и исчез, а у него теперь каменная эрекция. Или это от близости Альбины, её духов, лета, волана по подолу, безумных, как и хозяйка, босоножек?

– Что такое?
– Альбина упорно делала вид, что не понимает, лишь пододвинулась на полшажка, задев грудкой Михаила.

То, что она проигнорировала бюстгальтер, он видел, но почувствовать - совсем другое дело. Дыхание у Миши остановилось. Он злился, но думать мог только о груди, упругой, маленькой, спрятанной под цветастой вискозой. О губах с розовым блеском, мелькающем кончике языка и затуманенном взгляде женщины-куницы.

– К лешему, - пробурчал Михаил и с силой вдавил в себя Альбину. Рука тут же скользнула от талии по бедру, под лёгкую ткань сарафана, и остановилась на круглой, упругой попке в кружеве.

Альбина мгновенно ответила на поцелуй, перехватывая инициативу и отдавая её, хваталась за шею, гладила плечи, руки, грудь, спину, лихорадочно расстёгивала пуговицы и стаскивала видимо ненавистную рубашку, ругаясь шёпотом, обводила сосок проворным языком, спускаясь ниже замысловатыми узорами, сводящими с ума.

Михаил слабо соображал, кто он и где. Где-то на базе… Где-то в южном регионе… Где-то во Вселенной. Главное – с Альбиной. Безумной. Бесстрашной. Безбашенной. Его.

Именно Альбина затолкнула его в полураскрытую дверь, Миша сообразил, что они ввалились в помещение пустой бани. Руки жены проворно справлялись с ремнём и брюками, расправляясь со всем, что ей мешало. Пуговицы, молния, пряжка, бельё.