Дон-Кихот Ламанчский. Часть 2 (др. издание)
Шрифт:
— О, въ этомъ отношеніи будьте. покойны, сказалъ Караско: она написана чрезвычайно ясно; нтъ человка, который не въ состояніи былъ бы понимать ее. Ее перелистываютъ дти, хвалятъ старики, а молодежь просто пожираетъ ее. Словомъ, вс ее читаютъ и перечитываютъ; и теперь чуть кто-нибудь завидитъ тощую клячу, какъ уже кричитъ: вотъ Россинантъ! Но самый большій восторгъ книга эта возбудила въ пажахъ. Трудно найти переднюю вельможи, въ которой бы не нашлось экземпляра Донъ-Кихота; и не успетъ одинъ пажъ прочесть ее, какъ ужъ другой, съ нетерпніемъ, выхватываетъ у него книгу; и вс они, кажется, желали бы въ одно время имть ее въ своихъ рукахъ. Ко всему этому нужно сказать, что книга эта представляетъ самое пріятное и невинное развлеченіе, изъ всхъ существовавшихъ досел. Въ ней нельзя найти ни одного слова, которое бы пробуждало
— Человка, написавшаго иначе, слдовало бы сжечь живымъ на костр, какъ длателя фальшивой монеты, сказалъ Донъ-Кихотъ. Не понимаю только, что побудило автора вклеивать въ мою исторію эпизодическія событія, не имющія ни малйшаго отношенія ко мн. Это тмъ удивительне, что мои похожденія, безъ всякихъ прибавленій, могли, кажется, доставить ему богатый и разнообразный матеріалъ. Да, одними только моими мыслями, страданіями и слезами, моими безгрховными помыслами и геройскими предпріятіями, можно наполнить столько книгъ, сколько написалъ Тозтадо. Изъ всего этого я заключаю, господинъ бакалавръ, что человку пишущему необходимо обладать большимъ запасомъ зрлой мысли и опытности. Только великимъ умамъ дана способность остроумно шутить и говорить колко и хорошо. Вы знаете, въ комедіи трудне всего обрисовать роль глупца, потому что нужно быть очень неглупымъ человкомъ, чтобы съумть во время прикинуться дуракомъ. Умалчиваю объ исторіи — святомъ труд — въ которомъ должна царствовать одна истина, что не мшаетъ нкоторымъ господамъ изготовлять и продавать историческія книги, какъ блины, цлыми дюжинами.
— Нтъ такой дурной книги, изъ которой нельзя было бы извлечь чего-нибудь хорошаго, замтилъ бакалавръ.
— Безъ сомннія, замтилъ Донъ-Кихотъ; но сколько сочиненій превозносятся до небесъ, пока остаются въ портфеляхъ авторовъ и обращаются въ ничто, при появленіи своемъ на свтъ.
— Не мудрено, отвчалъ Караско; печатное сочиненіе разбирается на свобод, когда представляется возможность подмтить въ немъ малйшую ошибку; и чмъ извстне писатель, тмъ тщательне подмчаютъ, обыкновенно, вс его недостатки. Наши великіе поэты, наши славные историки всегда находили толпу завистниковъ, которые сами не создавъ ничего, съ какимъ то злымъ удовольствіемъ строго критикуютъ всякое чужое твореніе.
— Тутъ нтъ ничего удивительнаго, сказалъ Донъ-Кихотъ; сколько вы встртите богослововъ, удивительно критикующихъ чужія проповди, и которые между тмъ сами говорили бы несравненно худшія.
— Согласенъ, отвчалъ бакалавръ, но, во всякомъ случа, этимъ строгимъ ценсорамъ не мшало бы быть нсколько снисходительне, не мшало бы помнить: что если самъ добрякъ Гомеръ дремлетъ подъ часъ, то все же онъ долгое время долженъ былъ бодрствовать, чтобы создать свое вковчное твореніе. Нтъ возможности обойтись безъ промаховъ въ труд, требующемъ много времени и усилій. Къ тому же, Богъ всть, не увеличиваютъ ли еще поэтическаго очарованія, производимаго извстнымъ сочиненіемъ, эти легкія пятна, — считаемыя критиками за ошибки; подобно тому, какъ родимыя пятна на нкоторыхъ лицахъ, вмсто того, чтобы безобразить ихъ, придаютъ имъ, напротивъ, особенную прелесть. Во всякомъ случа, человкъ, пускающій въ свтъ книгу своего сочиненія, подвергаетъ себя, я думаю, большому испытанію, потому что нтъ сочиненія, которое нравилось бы всмъ безъ исключенія.
— Это заставляетъ меня думать, сказалъ Донъ-Кихотъ, что и моя исторія придется многимъ не по вкусу.
— Напротивъ, отвчалъ бакалавръ, какъ безгранично число безумцевъ, такъ безгранично число ея поклонниковъ. Автора ея упрекаютъ только въ недостатк памяти, потому что онъ забылъ упомянуть о вор, укравшемъ осла у Санчо. Въ самомъ дл, намъ говорятъ, что оселъ украденъ, а между тмъ чрезъ нсколько страницъ мы опять встрчаемъ Санчо, благополучно разъзжающимъ на этомъ же самомъ осл, не зная, какъ и гд нашелъ онъ его. Авторъ молчитъ также о томъ, куда двалъ Санчо сто монетъ, найденныхъ имъ въ извстномъ чемодан; о нихъ нтъ потомъ и помину, а между тмъ вс интересуются знать, что съ ними сталось.
— Господинъ бакалавръ! отвчалъ Санчо, я не могу отвтить на ваши вопросы теперь, потому что у меня разстроенъ желудокъ, и я спшу вылечить его двумя стаканами чего-нибудь крпительнаго. Хозяйка моя ждетъ меня, но какъ только я покончу съ желудкомъ, я сейчасъ же приду отвтить вамъ на счетъ осла, денегъ, словомъ
на счетъ всего, что вамъ будетъ угодно спросить меня. При послднемъ слов Санчо скрылся, не ожидая отвта бакалавра.Донъ-Кихотъ оставилъ Караско обдать у себя, вслдствіе чего въ обду рыцаря приготовили лишнюю пару голубей.
За обдомъ гость и хозяинъ только и говорили о рыцаряхъ; посл обда они немного отдохнули, и когда вернулся Санчо стали продолжать прерванный разговоръ.
Глава IV
— Вы желаете знать, господинъ бакалавръ, сказалъ Санчо, возвращаясь въ прерванному разговору, какъ, кмъ и когда украденъ былъ мой оселъ. Извольте, я вамъ все разскажу. Въ ту ночь, когда укрываясь съ господиномъ моимъ въ Сіерра Моррен отъ святой германдады, посл проклятаго приключенія съ каторжниками и встрчи съ мертвецомъ, отправлявшимся въ Сеговію, мы углубились въ чащу лса, тогда измятые въ предшествовавшихъ битвахъ, мы уснули тмъ чудеснымъ сномъ, какимъ спятъ только на мягчайшихъ перинахъ, господинъ мой верхомъ на кон, облокотясь на копье, а я на своемъ осл. Я спалъ такъ крпко, что всякій желавшій могъ поставить колья подъ четыре стороны моего сдла, и поддержавъ его такимъ образомъ вытащить изъ подъ меня осла.
— Происшествіе не новое, замтилъ Донъ-Кихотъ; нчто подобное случилось съ Сакрипантонъ, когда разбойникъ Брунель похитилъ у него лошадь при осад Албраки.
— Наступилъ день, продолжалъ Санчо, и какъ только я пошевельнулся, такъ въ ту же минуту грохнулся всмъ тломъ на землю, за недостаткомъ четырехъ поддерживавшихъ меня ногъ. Приподнявшись съ земли я искалъ и не находилъ моего осла. Изъ глазъ моихъ брызнули слезы, и я началъ такъ громко вопить, что если авторъ нашей исторіи умолчалъ объ этомъ плач, то онъ можетъ поздравить себя съ пропускомъ великолпнаго мста. Спустя нсколько времени посл того, какъ я послдовалъ за принцессой Микомиконъ, я узналъ на дорог, одного изъ каторжниковъ, освобожденныхъ моимъ господиномъ. Этотъ-то негодяй, называвшійся Гинесъ Пассанонтъ, нарядившись цыганомъ, халъ на моемъ осл.
— Ошибка не въ этомъ, отвчалъ Караско, а въ томъ, что авторъ заставляетъ путешествовать Санчо за своемъ осл, прежде чмъ нашелся этотъ оселъ.
— Ну ужъ этого я объяснить не ногу, сказалъ Санчо: тутъ явный промахъ историка или типографщика.
— Ясное дло. Но что сдлалъ ты съ найденными деньгами? спросилъ Караско.
— Я ихъ издержалъ на себя и на свое семейство. Благодаря имъ, жена моя безъ сердца узнала о моихъ странствованіяхъ по слдамъ господина Донъ-Кихота, потому что еслибъ я вернулся домой безъ денегъ и осла, то не отдлался бы такъ дешево отъ моей супруги. Ну, хотите знать еще что-нибудь;— если хотите, спрашивайте меня теперь, когда я не прочь заговорить съ самимъ королемъ. Только прошу не допытываться, что принесъ и что издержалъ я. Если сосчитать вс палочные удары, доставшіеся мн во время моихъ странствованій, и каждый изъ нихъ оцнить въ четыре мараведиса, то тысячи реаловъ не хватитъ на уплату и половины суммы слдующей мн по этому счету. Господинъ бакалавръ! пусть каждый смотритъ на самого себя и оставитъ въ поко другихъ; пусть не смшиваетъ благо съ чернымъ и помнитъ, что всякъ человкъ таковъ, какимъ Господь его создалъ, а иногда, пожалуй, и хуже.
— Слова твои я постараюсь передать историку, сказалъ Караско, а онъ, вроятно, помститъ ихъ въ новомъ изданіи своей книги, и тмъ, безъ сомннія, возвыситъ ея достоинство.
— Не остается-ли еще чего-нибудь исправить въ ней? спросилъ Донъ-Кихотъ.
— Оставаться то остается, сказалъ Караско, только никакія исправленія не могутъ имть той важности, какъ эти, о которыхъ мы только что говорили.
— А что историкъ мой, намренъ онъ издать вторую часть своей исторіи? спросилъ Донъ-Кихотъ.
— Еще бы не намренъ, отвчалъ Караско, но только изъ какихъ источниковъ почерпнуть ее? вотъ чего онъ не знаетъ, и вотъ почему никто не можетъ сказать, появится ли она когда-нибудь въ свтъ. Принимая при томъ во вниманіе предубжденіе, питаемое публикою ко вторымъ частямъ вообще, вс думаютъ, не остановится-ли историкъ на первой половин своего труда, не смотря на то, что повсюду требуютъ извстій о новыхъ приключеніяхъ Донъ-Кихота, или, какъ говорятъ теперь, новыхъ донъ-кихотствъ. Пусть Донъ-Кихотъ дйствуетъ, а Санчо говоритъ: вотъ что повторяютъ вс въ одинъ голосъ, при каждомъ удобномъ случа.