Донор

Почему-то именно в такие дни, я заметила, мысли принимали философское направление, и мир казался особенно хрупким и незащищенным, стоящим на грани дня и ночи. Я закрывала глаза, и мне казалось, что руки Андрея обнимают меня, или его пальцы осторожно скользят по моему плечу, переходя на спину. Мне достаточно было бы лежать с ним рядом, смотреть в его глаза, чтобы мой мир стал полным. Если я могла мысленно кричать, в этот момент я звала его, так громко, как только могла. И забрасывала картинами в моем воображении, когда он лежит на кровати возле меня, с вытянутой во всю длину ногой, вторую согнув в колене и прикрывая свою наготу. Но я знала, что он не может прийти днем, и ни разу не приходил. Все мои выходные проходили в одиночестве и размышлениях, тогда как ночи восполняли все недостатки жизни. Иногда, после особенно богатых недель, я спала половину субботы и воскресенья, и бабушка только ворчала, что так я просплю всю свою жизнь. Но это был счастливый сон, часто со сновидениями о нем.

Я опустилась на кровать и потянулась на ней сладко, закрывая глаза. И не поверила им, когда открыла и увидела его, идущего от окна.

– Андрей, - я бросилась к нему с кровати и обняла его, приникая головой к груди.

– Ждала меня?
– усмехнулся он.

– Но сейчас ведь день, - потрясенно произнесла я, глядя в окно, словно для того, чтобы лишний раз удостовериться, что я ничего не напутала.

– Да, но ты видишь где-нибудь солнце?
– спросил он, и я вынуждена была покачать головой.
– Бывают такие дни, которые мы называем сумерками - в эти дни мы можем спокойно разгуливать по поверхности.

Я улыбнулась и снова прильнула к нему.

– Больше так не делай, - попросил он.

– Как?
– удивилась я и отстранилась.

– Образы, которые ты посылала, они могут свести с ума в таком количестве и с такой частотой, я полностью был дезориентирован, - объяснил он, и я невольно покраснела:

– Ты видел все мои фантазии?

– Я не сказал, что мне не нравится, - он поднял мое лицо за подбородок, - просто я теряю связь с реальностью.
– Затем он нежно улыбнулся и, наклонив свою голову, осторожно поцеловал меня в губы.
– Я готов реализовать их, если хочешь.

Какая-то странная волна прошла по моему телу, когда он произнес последние слова, словно он ласкал меня. Я хотела, в этом не было никаких сомнений, я ждала его прикосновений, как ждет цветок солнца.

– Да, - тихо произнесла я.

– Что да?
– он явно забавлялся, ощущая все оттенки моего настроения.

– Хочу, - прошептала я.

Он подхватил меня на руки и упал вместе со мной на кровать, при этом локти его амортизировали наше совместное падение, и я по-прежнему оставалась в его объятиях.

– Ты бы, наверное, и летать со мной мог, - заметила я.

– Я не летаю, - улыбнулся он.

– А как же тогда попадаешь в мое окно?

– Просто очень хорошо передвигаюсь.

– Как в паркуре?

– Лучше, - он снова смеялся, наблюдая за мной.
– Ты хотела поговорить или помолчать?

– Не знаю, - я смотрела в его глаза, которые стали для меня такими необходимыми, и на самом деле не знала, чего я хочу. Я уже была счастлива тем, что он рядом, все остальное было неважно.

Он перекатился на бок, и подпер голову рукой, глядя на меня, и мне было так уютно, как никогда, словно я грелась в лучах его взгляда. Только одежда казалась лишней, чтобы он мог скользить по моему телу беспрепятственно. Его же рубашка и брюки меня возбуждали, мне нравилось, когда он лежал одетый на моей постели, будто все еще было только впереди. Он всегда носил хорошо выглаженные рубашки без галстука, и несколько верхних пуговиц были расстегнуты. Сегодня он пришел в белой рубашке в тонкую голубую полоску, и я любовалась контрастом его каштановых волос, тела и ткани. Меня не пугал его шрам ни на ноге, ни на груди, сейчас можно было даже сказать, что я им была благодарна: не будь их - его бы никогда не было рядом со мной. А даже, если бы и случилось чудо, и он был в моей жизни, это был бы вовсе не он, а кто-то вроде его брата. Дима был милым, симпатичным, и даже в чем-то привлекательным, если забыть о том, что он встречался с моей подругой, но в Андрее была сила и скрытая угроза, которая заставляла меня содрогаться от предвкушения его ласк. В нем была опасность, которая возбуждала и притягивала, острота, которой не хватало в окружающей пресности жизни.

Он потянул мою футболку вверх, и я приподнялась, чтобы ему легче было перетащить ее через голову. Он снял ее с моей головы, но оставил на руках, закрутив назад так, что я осталась беспомощной. Потом начал осыпать поцелуями грудь, затем спустился к животу и ниже. Я постанывала, ворочаясь и пытаясь выпрыгнуть из своих шорт, чтобы его губы спустились ниже, но он нарочно испытывал мое терпение и проводил языком по верхней линии шорт, спуская их вниз миллиметр за миллиметром.

– Андрюша, - взмолилась я, - пожалуйста.

– Что пожалуйста?
– его дразнящие глаза взглянули на меня снизу.

– Сними их.

– Сними их сама, - предложил он.

– Но как, ты же лишил меня рук.

– Без рук.

Я стала извиваться на кровати, пытаясь таким образом стащить шорты, а он смотрел и улыбался. Ему явно нравилось то, что он видел. Нравилось наблюдать за тем, как я стараюсь для того, чтобы он мог меня взять. Мои движения были куда больше, чем словесное признание того, что я его хочу, это был целый танец желания на грани жажды, и он любовался им, потому что я танцевала для него одного. Наконец, проклятая одежда сдалась, и они сползли вниз, открыв ему самое заветное. Он еще раз улыбнулся и склонился надо мной. Как были желанны его губы, его движения, я невольно подавалась ему навстречу, откликаясь на его движения. Затем он резко, не терпя возражений, развел мои ноги и начал ласкать меня языком. Я стала извиваться в его руках, постанывая и тяжело дыша. Мои руки, наконец, освободились от футболки, и я зарылась пальцами в его волосы. Он зарычал, и, оторвавшись от меня, расстегнул ширинку и затем вошел в меня резким толчком, от которого я вообще потеряла связь с реальностью, а глаза мои закатились.

– Андрюша, - я вцепилась руками в его плечи, сминая их пальцами, сходя с ума, а он продолжал двигаться во мне, неистово и сильно.

– Я не хочу сдерживаться сегодня, - прорычал он.

– Не сдерживайся, - разрешила я, и он стал входить еще глубже, еще сильнее, и что-то внутри теплой волной стало накатывать на меня, окутывать со всех сторон, а когда я поняла, что происходит, меня уже накрыло полностью, и я забилась в его руках, как безумная, ничего не понимая, только наслаждаясь, корчась, теряя и обретая себя заново. Он вскоре догнал меня, и мы кончили вместе, потом повалились друг на друга без сил.

– Теперь мне кажется, что вышло солнце, и весь день сияет от света, - прошептала я. Он уже откатился с меня и лежал рядом.

– Я хочу, чтобы ты принадлежала мне, - сказал он, глядя в потолок.

– Я и принадлежу, - удивленно посмотрела я на него, повернув голову.
– Неужели ты не ощущаешь, насколько я тебе принадлежу?
– Я взяла его за руку и прижала к низу моего живота.

– А что насчет этого?
– он переместил свою руку к моему сердцу.

– И это тоже, - ответила я, хотя в моем голосе появились нотки грусти. Я не могла проводить с ним все время, не могла познакомить его со своими друзьями, не могла завести семью - это была тайная связь, которую необходимо было скрывать ото всех, как с женатым любовником. По этой причине я ощущала себя воровкой, как ощущают все женщины, которые крадут у чего-то или кого-то своего мужчину. Я похищала его у ночи, у самой смерти. Я спала с человеком, который умер десять лет назад.

Видимо, что-то такое скользнуло в моем взгляде, потому что он произнес:

– Я для тебя слишком мертвый.

– Это не так, - горячо возразила я, боясь, что он встанет и уйдет, и не представляя, как я тогда переживу остаток дня.
– Умоляю, останься со мной, сегодня ты можешь провести со мной целый день и всю ночь.
– Я встала перед ним на колени в постели, боясь услышать неправильный ответ.

– Ты так дрожишь, - он потянул меня за руку на себя, и я повалилась на него сверху.
– Я не уйду, успокойся. Я останусь с тобой столько, сколько ты захочешь.