Дополненная реальность. Обнуление до заводских настроек

Отец качнулся вперёд и теперь уже наверняка стал прозрачным, как тот слой фотошопа с изменёнными параметрами.

В горле у Пашки пересохло, слова пропали. Он только таращился во все глаза на батю… сквозь батю…

— Ты больше слушай мать свою! Она тебе расскажет, такого расскажет! Ленка сочинять мастерица! Она мне тем и понравилась! Смелая была! И осталась, только жизнь её заела! Я не выгреб. Ещё пусть не рассказывает, — нашлась виноватая! Пускай не придумывает! Ты ей так и скажи! Слышишь! Бабы мои все, кроме Катьки, были однодневные! Я даже имён их не повспоминаю! Не от Лены я к ним, от тоски! Лена пусть не сочиняет! Её сочинительство саму погубило, хватит уже! Просто жизни лучшей хотела, вот и… Связалась, с кем не надо было. Со мной связалась. — Отец растерянно поднёс к лицу совсем прозрачные свои руки. — Что такое ещё?!

— Кажется, ты понял… — прошептал Пашка. — Призраками бродят только те, кто вообще ничего про прожитую жизнь не понимают.

Внутри что-то сжалось в горький, пульсирующий ком и задрожало. Отец умолк, только двигал без звука прозрачными уже губами. Растерянный и потерянный, каким Пашка не видел его никогда.

— Там вроде не больно, — прошептал младший Соколов с титаническим усилием, будто каждое слово было глыбой, которую надо было сначала поднять и уже потом протолкнуть через горло. — Просто можно дальше думать. Ты же не раскаялся? — уже почти беззвучно добавил он. — Ты же просто понимать начал, да?

— Жалко, что так всё было, — пробормотал тающий отец. — Я мог бы всё иначе повернуть, да не захотел, видно. Виноватых искал, чтобы себя не винить. И так всю жизнь… На тот свет, что ли, отправляюсь?

— Точно, — еле выдавил Пашка, и глаза защипало так же, как тогда, на болоте.

— Ты на Катю мою не серчай, сын. Я виноват, что задурил ей голову. Ей досталось от судьбы, только она не сдалась. Верит в будущее. Я смеялся, а она верит. Катя, если и делает кому пакости, только от безысходности. От хорошей жизни бы никогда, не такая она. Просто обстоятельства у неё тяжёлые. Она за всё потом себя поедом ест. И за продукты сворованные, и за меня, что из семьи другой отца переманивала. Так бы она никогда… И про мою семью бы плохого не думала, если бы меня, дурака старого, не полюбила не пойми за что… Ты Катю не вини, и мать береги. Мать у тебя — ломовая лошадь. Ты её меньше слушай, а больше делай. Матери помощь нужна. В жизни не признает, а нужна. Больше всего другого. Больше даже, чем быть лучше всех и хвост распускать. Только помогать ей сложно. Но ты всё равно попробуй, раз уж я не смог… И прости меня, сын. Если можешь, прости за всё, что я не сумел. И за это, — приложил он почти невидную ладонь в своему животу там, куда Пашке засадил в пьяном угаре отвёрткой.

Призрак стал едва различимым, а потом пропал совсем, и его затихающий голос умолк.

Пашка таращился в стену за Серёгиной кроватью.

Внутри пустело.

Телефон на постели вздрогнул пушем с медведем уныния.

Полуавтоматически взявшись за него, Пашка невидящим взглядом разбил череду достижений и уведомления о новых уровнях (был у него после этого разговора уже сто двадцать первый).

А потом упёрся взглядом в таймер обратного отсчёта. Пятьдесят четыре часа тридцать восемь минут.

Тридцать семь минут.

И тут словно бы опять прозвучал в комнате голос пропавшего бати.

«Катя, если и делает кому пакости, только от безысходности. От хорошей жизни бы никогда, не такая она. Просто обстоятельства у неё тяжёлые».

Отцова Катя… идеально подходящий грешник…

Глава 13 Все смешалось в доме Островской

«Все вы творите то, что почитают за зло, не по своей душевной природе и не по выбору своему, а ввиду довлеющих обстоятельств».

«Святая Катя» подходила просто идеально.

Но слать ей ссылку теперь…

Пашка поджал губы.

Ему стало почти жалко отца только что. Но где-то внутри оставалась упрямая железная стена. Потому что привидение, растаявшее минуту назад, и тот чёрствый зверь, с которым он вырос, не сливались до конца в один образ.

А грешник был нужен позарез.

Младший Соколов подобрал телефоны и разблокировал оба (мамкин пароль он знал). Открыл ссылку на блог, уже почти не веря в этот грандиозный план.

«Мобильный телефон вашей матери».

«Дисплей мобильного телефона».

«Высокопрочное сенсорное стекло».

Пашка закусил губу и откинул мамкину мобилу в изножье постели.

Хрена с два. Тут или какого надзирателя колонии искать и через его память скринить всяких зеков, или выносить приговор «святой Кате».

Которая всё вполне заслужила. Потому что не хер зариться на пятидесятилетних женатых дедов, блять. Может, по поводу колбасы у неё и не было выбора, хотя тоже так-то очень спорно, но в штаны к бате лезть…

Пашку передёрнуло. Опять во всех красках представилось, как вот это вот всё могло у них быть.

В игрухе дали дракона.

И не просто так оно сейчас сложилось. А потому что возмездие. И так-то в её всех трудностях, которые так батю харили, прилога очень даже поможет. Будут у Лебедева и штаны, и куртка, и, может, музыкальный талант в придачу.

Женька вон уверена, что в Аду даже и получше.

Поехать к ней, что ли? И обсудить? Чтобы она его окончательно уговорила?

Только скачает ли тётка возраста мамки игруху? Они же из такой херни только камешки в ряд и пасьянсы умеют. Или прилога сама всё сделает?

Что теперь с батей?

Пашка поёжился. Кожа волной вздулась мелкими колючими бугорками на руках и ляжках под штанами. Что-то внутри словно бы сжалось.

Про отца думать не хотелось. Но так-то все когда-то умрут.

И без всяких там сыновьих контрактов он бы ни в какой Рай не попал. А вообще шатался бы бесконечно призраком. Так себе перспективка. Или это получше?

Вот Пашка бы сам как хотел, если можно было бы выбирать?..

Надо решать с Лебедевой.

В дверь кто-то позвонил.

Младший Соколов зашёл в админский раздел и уставился на ФИО Лебедевой во «В работе». Рядом манила кнопка «Отправить ссылку». Почему, собственно, должен Пашка нянькаться с батиной прошмандовкой? Нашлась, блин, святая.

Женька наверняка бы его убедила. В натуре мотнуться к ней?

— Здравствуйте, тёть Лен! — послышался из прихожей знакомый бас Толика. — Пашок дома? Дописаться ему не могу.

— Может быть, уснул. Сейчас. Вот, знакомьтесь: это Юлечка, девушка моего Серёжи. Заходи, Толя. Пирожков будешь? — засуетилась Другая мама, когда Пашка высунулся из спальни.

— Ты как тут? — вытаращил глаза он.

— Чё трубку не берёшь? — поднял красноречиво на весу рюкзак Толик, показывая, что тот тяжёлый. — Вчерашнее предложение в силе?

Младший Соколов замялся только на полминуты. Ссылку он так и не отослал. Мысли про отправившегося в Ад батю грозили обрушиться потоком. Женька могла не ответить, как и вчера.

Рюкзак, который Толик опустил, соблазнительно звякнул.

— Я в деле! — решился Пашка. — Ма, мы… — Он хотел сказать «прогуляемся», но вместо того выпалил: — Выпьем с Толяном немного у меня?