Дорога 2

Мы выбрались наружу и с чувством полностью выполненного долга подставили головы свежему ветру. Он нес из степи запахи незнакомых трав. Казалось, впереди у нас заполненное полезной работой удачливое лето. Во время которого я обязательно заработаю моей семье деньги на строительство дома. Бойтесь своих желаний!

Глава 6 Темные ночи — предвестники бед

Вышли сразу после обеда. Настроение у команды, которая здорово утомилась на ночных раскопках, в целом было приподнятым. Еще бы! Опасная поездка вышла успешной. Место признано перспективным, можно надеяться на новые заказы.

Потому погрузка принесенных утром находок в трюм, приборка и починка происходила на позитиве и шустро. Матросы и машинная команда много шутили и работали, не покладая рук. Строгие десятские не выпускали из ртов свои деревянные трубки и даже почти не ругались. Все предвкушали конечную оплату и раздел найденных мелочей. Каждый уже решал в уме, что будет делать с этими деньгами.

Мы с Родяном после работ наскоро ополоснулись прямо на носовой палубе, раздевшись догола. Что может быть приятней, чем в самую жару опрокидывать на себя ведра с холодной речной водой? Да еще с чувством полностью выполненного долга. Затем я присел на палубу и взялся за блокнот в шикарной кожаной обложке. Подарок в дорогу от милой женушки. Хотелось по памяти набросать схему Лебяжьей Ставки. Надежды на Ората в том, что он поделится своей картой, не было. А память у меня фотографическая. Я даже помню количество шагов от точки до точки.

Наш «Буслай» ходко бежал вниз по Устюге. До Портюги мы дойдем быстрее, чем шли сюда. Топлива кормчий не жалел, да и течение помогает. А там сдать в порту все находки доверенным людям Боляна, зайти в Обитель, получить причитающееся, и под бочок к жене. Некоторые члены тела аж заломило в предвкушении. После нежданного омоложения я снова стал охоч к сладкому делу. Да и Улада в желаниях не отставала. Женщина входила в самый сок. После родов любимая женушка нисколечко не растолстела, оставаясь все такой же упругой и желанной.

Я уже предавался в мечтах проекту нашего будущего дома, когда услышал рядом встревоженный возглас палубного десятского Лызло:

— Непогодь близко. Робята, отставить отдыхать! Крепите снасть и все лишнее долой с палубы!

Я оторвался от блокнота и поднял голову. С северо-запада в нашу сторону несло черные-пречерные тучи. Никак сызнова Врата волхвы теребят? После очередных перестановок в «сферах» обычно несколько дней бушует буря. Нам только этого сейчас не хватало. Такую удачу изловили за хвост и на тебе! Я не слышал, чтобы вот так разом находили столько необычного оружия, да еще и в неплохой сохранности.

Сколько, интересно, Болян Орату за карту заплатил? Хотя все равно усинец без охочей команды и крепкого корабля с опытным экипажем вряд ли смог себе позволить такой рейд. Да и без меня поиск получился бы долгим. Нет, с металлоискателем я не прогадал. Нужен еще один, и Радея нужно обучить мастерству поиска. Парень он сметливый — быстро разберется. Да и лишний кусок хлеба никому не помешает. А мне человек, обязанный чем-то кроме родства. Пора и подле себя выстраивать круг знакомств.

С реки резко дунуло холодом, начало июня обычно не балует долгим теплом. И мы перебрались в кубрик команды, что располагался на носу лодьи. После него шел грузовой трюм, потом ходовая рубка и моторное отделение. Машинная команда дрыхла у себя в боковых по воде.

Не успели после ужина задремать, как лодью начало потряхивать, в круглые окошки кубрика ударил дождь, свет померк. На палубе раздались резкие выкрики команды, и мы ради досужего любопытства вылезли наружу. Однако! Как будто и не вечер вовсе, а глубокая ночь. Так стало темно. В лицо бил тугой ветер, брызгало водой. Речная лодья — все-таки не морское судно, и на широком просторе Великой реки её хорошенько трепало.

Кормчий развернул «Буслая» и двигал в сторону ближайшего острова, под защиту берега. Дальше следовало идти узкими протоками, где не так сильно бьет волна. Но скорость движения мы здорово потеряем. Команда суетилась на палубе, укрепляя снасти и убирая лишнее в помещения. По испуганным лицам матросов стало понятно, что такое лихолетье происходит на реке нечасто.

Я оглянулся. Радей стоял рядом со мной, как привязанный. Лицо у парня бледное, хотя труса он никогда не играл. Просто ситуация необычная. Он же все-таки не моряк. А тут, мало того, что буря, так еще и колдовская. Я тут же отослал парня в кубрик, а сам пошел к рубке, поднявшись наверх в ходовую.

Внутри небольшого помещения находились трое. Сам кормчий Калган, наш боцман Лызло, и куда без Ората? Формально именно он начальник «наказного похода», но на воде все-таки командует капитан.

— Что делать будем, товарищи старшины?

Капитан бросил на меня хмурый взгляд, не отрывая руки от рулевого штурвала. Он у него большой, сделан из тяжелых пород дерева, такие я видел на старых пароходах. Приборной доски в рубке нет, как и компаса. Ни к чему он на реке. Лишь справа от штурвала стоит переключатель скоростей, на крючке повешен увесистый и потертый бинокль, да идет снизу переговорная труба с машинным отделением. Оптический прибор точно из более технологичного мира. Странно наблюдать рядом с кондовыми вещами местного производства такие продвинутые изделия.

— Вставать потребно между островов. Бурю переждать. В это время года их никогда не бывает. Неладно это, варяг. Волховство лихое и незнамое.

— И я о том гутарю, — поддержал капитана Лызло. Выглядел этот верзила необычно для него сумрачно, что спокойствия не добавляло.

— Пока еще стоят сумерки, надо пройти дальше

Калган тут же огрызнулся на Ората:

— Так можно и на корм рыбам пойти. Глянь, какая волна бьет сзади!

— Я настаиваю!

Я посмотрел на переругивающееся руководство и решил, что пришла пора и мне высказать свое слово. Калган знает, что я представляю в походе интересы Боляна, и мое мнение имеет некий вес.

— Я на стороне кормчего. Буря колдовская, нехорошая. Что от нее нам ждать, неизвестно.

Лызло сверкнул глазами:

— Чуешь что, Перунец?

Я покачал головой:

— Прямой угрозы нет, но как-то…нехорошо на душе.

Кормчий стиснул кулаки, потихоньку поворачивая штурвал:

— Тогда идем к Лешачьему острову. Там заворот русла хитрый, от ветра убережемся.

Орат неожиданно спорить не стал и подозрительно быстро согласился:

— Добре!

Я вышел из рубки, тут же запахиваясь в дождевик, привезенный из своего мира. Он отлично помогал спасаться от мокряти. Погода не улучшилась, ветер даже стал сильней. Но меня смутно обеспокоило в этот момент нечто иное. Уже спустившись на палубу, понимаю — взгляд Ората. Такой одновременно равнодушный и странно радостный. Что эта собака, интересно, задумала? Продолжить мысль я не успел — лодью здорово качнуло и пришлось покрепче схватиться за поручень. Меня щедро окатило водой, хлынувшей с крыши рубки. Она умудрилась попасть за шиворот.

Дьябло! Так недолго и промокнуть насквозь! Держась поочередно за поручни, чтобы не упасть на пляшущей палубе, я двинулся в кубрик. Может, завтра все успокоится, и мы сможем спокойно пойти в Портюгу. Обычное дело — после успеха начинается череда неприятностей. Главное — их пережить. В кубрике меня ожидала сухая рубаха и кружка горячего травяного чая. Радей все-таки молодец! Знает мои вкусы.

Нас обоих отчего-то поставили в первую смену дежурства. Тяжелая работа на берегу и непростой день так умаяли всех, что после остановки и вставания на якорь вся команда повалилась спать. До Лешачьего острова мы все-таки не дошли. Погода вконец испортилась, и Орат предложил кормчему вставать немедля там, где можно переждать пик бури. В итоге Калган поставил лодью между обрывистым восточным берегом и безымянным плоским островком, поросшим ивняком. Ветер дул уже с севера и пока изгиб русла частично прикрывал нас от воздействия неутихающей бури.