Дорога домой

…Старший лейтенант был зол и не скрывал этого даже от самого себя. Лежа в колючем кустарнике возле небольшой речушки Санд, он во весь голос (мысленно, разумеется) крыл самыми грубыми словами своего немаленького матерного лексикона как всех штабистов вкупе, так и капитана Сашку Ершова в отдельности. Кулькин отчего-то был абсолютно уверен, что и план операции «Новогодняя гроза», и позывной «Калмык» придумал этот… очень умный человек. И ведь само дело-то плевое, всего-то взорвать мост и смыться. Но, как известно, у разработчиков спецопераций все отчего-то делается через известное на Руси место.

Вот и их диверсионная группа, оставив в десяти километрах машину с проводником, совершенно случайно напоролась в буше на усиленный двумя английскими бэтээрами патруль, хрен знает что здесь делающий в это время и кого именно разыскивающий. Поскольку о том, чтобы разойтись миром, речь не шла, пришлось принять бой. В результате чего оба броневика благополучно сгорели вместе с экипажами, да и количество атаковавших уменьшилось ровно на сто процентов. Помножили на ноль, ага… вот только и численность группы сократилась ровно вчетверо. Поскольку четверо советских спецназовцев против двух десятков недурно подготовленных южноафриканских коммандос – не слишком оптимистичный расклад.

Справились, конечно, вот только на завершающий отрезок маршрута в итоге вышел лишь один из них, а именно он, старший лейтенант Кулькин. Еще одному выжившему, своему раненному в живот заместителю, Александр оставил пистолет с одной обоймой и две гранаты – в том, что Колька «Турок» в плен не сдастся, он нисколько не сомневался. Да и жить ему оставалось максимум полчаса, несмотря даже на вколотый Кулькиным шприц-тюбик с обезболивающим: осколок рассек ему брюшную стенку, вывалив наружу кишечник, уже облепленный вездесущими мухами. Наверное, гуманнее было б добить товарища самому, но рука, несмотря на специнструктаж, не поднялась. Впрочем, старлей не прошел и полусотни метров, как за спиной сухо щелкнул пистолетный выстрел…

Самым же обидным – оскорбительным даже! – казалось то, что сам старший лейтенант не получил ни царапины, разве что ссадил локоть, кувыркаясь с автоматом. А ведь сражался наравне со всеми, грех сказать! И минимум пятеро темнокожих аж до синевы коммандос в непривычном пустынном камуфляже и с американскими штурмовыми винтовками – на его личном счету. Но вот бывает же… Судьба, видимо.

А ведь, если б не штабные умники, все могло быть совсем иначе! До границы с Мозамбиком раз плюнуть, да и болота под боком. А в болотах, хоть и трансваальских, их задолбается искать вся армия ЮАР, не то что какие-то коммандос! Так нет же, согласно решению командования, плетись теперь через всю Африку к Атлантическому океану.

«Неожиданный ход, противник и не подумает в том направлении искать!» – с исказившимся лицом прокомментировал про себя Кулькин слова инструктажа. – «А гибель моих людей – это тоже неожиданный ход?!»

Непривычный натовский камуфляж упорно жал под мышками, высокие ботинки, хоть и разношенные, неприятно давили пальцы, а на девятимиллиметровый «хеклер-кох» старлей и вовсе глядел с тихой незамутненной ненавистью. И плевать, что это суперавтомат, пользующийся заслуженным уважением во всем мире, и что патроны к нему здесь можно свободно достать, родной «калаш» все равно удобнее!

Александр снова вздохнул и взглянул на американские электронные часы. До темноты оставалось еще порядочно времени, а делать было абсолютно нечего. Всю систему охраны он изучил за полчаса и был совершенно уверен, что караульных – буде настанет такая необходимость – снимет за пять минут, пусть даже и среди белого дня. Несмотря на внутренние терзания диверсанта, ни часовые, ни даже африканская фауна вкупе с африканскими же птицами и насекомыми не заметили ничего особенного в кустарнике. Кулькин лежал абсолютно неподвижно, лишь раз в полчаса делал по небольшому глотку подкисленной лимонным соком воды из фляжки.

Взрывчатка, почти сотня кило семтекса, уже находилась на месте, еще неделю назад доставленная боевиками из АНК и надежно припрятанная в заминированном тайнике под мостом. Схему минной ловушки Кулькин знал, снимет за минуту даже на ощупь.

Оставался сущий пустяк – в одиночку распихать по местам почти центнер пластиковой взрывчатки, установить и увязать в сеть детонаторы… и успеть свалить, пока не началось… Между прочим, планировалось, что этим займутся трое, четвертый же останется в прикрытии!..

А совсем неподалеку скучал у моста рядовой Мейер. В связи с обострением на мозамбикской границе в армию призвали резервистов, раскидав почти всех по мостам стратегического значения. Нет, в принципе, служба была нормальной. Капрал, тоже из резервистов, сильно за Устав не переживал и подчиненных лишний раз по пустякам не доставал. Да и вообще, охранять долбаный мост всяко лучше, чем сидеть в траншее или гонять по вельду черномазых с русскими автоматами. Вот только сегодня через мост должна была пройти военная колонна особого назначения, и потому весь караул был настропален на строжайшее исполнение обязанностей. Неохота было подводить Стейна, и поэтому Мейер не сводил глаз с черного асфальта, ожидая света фар. И даже понятия не имел, что внизу люто матерится про себя минирующий мост русский диверсант, которого бурная река ежесекундно норовит сбить с ног. В конце концов под ногу предательски подлез-таки окатанный водой камень, и Александр с размаху рухнул в холодную, несмотря на лето, воду. Довольно громко рухнул, что, конечно же, не укрылось от ушей охранника, немедленно включившего фонарик.

– Эй, кто там? – окрикнул рядовой, стряхнув с плеча ремень автоматической винтовки и на всякий случай сдвинув предохранитель, но ответа не дождался. Задумчиво пожал плечами – река хоть и мелкая, но рыбная, вот и плещет, наверное. Но капралу сообщить стоит, пусть знает, что он службу туго знает. – Мейер выставил перед собой оружие и осторожно попятился, отходя метров на десять от круто уходящего к воде берегового склона. И только собрался вызвать товарищей, как вдруг далеко вдали сверкнули долгожданные фары. «Колонна», – мелькнуло в голове у рядового и, подняв трубку полевого телефона, он доложил совсем не о том, о чем собирался несколькими секундами назад.

Активировав детонаторы, Кулькин выбрался на противоположный берег и, матерясь под нос, начал стягивать озябшими руками гидрокомбинезон. Африка, блин, а мерзнешь ночью!.. Следовало спешить, максимум через десять минут здесь будет шумно, а шум ему абсолютно ни к чему. Особенно такой шум… Хватит того, что и так нашумел, совершенно непрофессионально, между прочим, хорошо хоть вслух не выматерился. Закинув в скомканный комбез термитную шашку с десятиминутным таймером, Александр подхватил вещи и бегом устремился на запад. До границы еще далеко, а рассвет для диверсанта всегда наступает неожиданно, так что, пока темно, нужно убраться как можно дальше. Точнее, не просто дальше, разумеется, а туда, где ждет машина и проводник. А это почти десять кэмэ, кстати…

В голове назойливо крутились, помогая выдерживать ритм бега, слова старой песни: «Уходит обратно на нас поредевшая рота. Что было – не важно, а важен лишь взорванный форт. Мне хочется верить, что грубая наша работа вам дарит возможность беспошлинно видеть восход» [9] .

И вдруг ночь исчезла. Ярчайший свет высветил слегка сгорбленную фигуру, карикатурно разбросав изломанные тени. Ошеломленный старший лейтенант заученно рухнул на землю ногами к эпицентру и стал лихорадочно отсчитывать секунды. «Откуда у этих гадов атомная бомба?! – жилкой стучал в висок вполне очевидный вопрос, и панические мысли травили душу. – А если и есть, какого хрена взорвалась? Она же не должна детонировать даже от прямого попадания снаряда!» Грохот, нет, скорее даже не грохот, а рев взрыва ответа не дал, да и ударная волна так и не прошла, и диверсант рискнул оглянуться.

9

Слова из песни «Черные бушлаты» Владимира Высоцкого.