Дорога домой
Шрифт:
– Наверное… – не слишком уверенно пожал плечами товарищ. – Или подпустим еще поближе?
– Да куда ближе, метров пятьдесят до них?! Давай, как я стрельну, ты тоже подключайся. И главное – лупи на расплав ствола. Не ссы, никто эти патроны из наших дембельских сотен не высчитает. На войне мы, понял! Война, бля, началась! Так что, погнали?
– А хули… – Сергей Дронов поерзал, привыкая к незнакомому прикладу с вырезом, глубоко вздохнул и выдавил спуск. И ничего не произошло. Выматерившись, нашел и отключил предохранитель, потратив на поиски несколько драгоценных секунд. И, наконец, открыл огонь. ПКМ задергался в руках, неистово подскакивая на сошках, однако после первой очереди, пошедшей выше цели, дембель приноровился и второй прошелся по вражескому отряду. Рядом застучал в руках Рыбченко «калаш», ожесточенно выплевывая горячие гильзы в сторону Сереги – не слишком опытный в подобных вопросах Антон залег слева от пулеметчика.
Как ни странно, прежде чем рейнджеры
На этом везение и закончилось. Ошарашенные огнем противника рейнджеры перегруппировались, переползая между деревьев, и открыли ответный огонь. Били короткими прицельными очередями, используя коллиматоры и оптику. Меняющего очередной магазин Антона ранило первым – американская пуля навылет пробила левое плечо, к счастью не задев кость. И почти сразу же досталось и Дронову – одна пуля содрала кожу на виске, вторая пробила грудь с правой стороны. Захрипев, дембель выпустил приклад, так и не успев дострелять ленты, и уткнулся в усыпанную теплыми еще гильзами землю.
– Ты чего, Серег? Убили, да, убили? – заорал Рыбченко, на миг позабыв про простреленный бицепс, и принялся одной рукой неуклюже оттаскивать товарища в сторону, под защиту выворотня, в который глухо шлепали все новые и новые пули, осыпая дембелей трухой и отколотыми кусочками коры.
– Ж…жив, – прохрипел тот, слабо махнув рукой на пулемет. – С…стреляй, Тоха, стреляй. Если подойдут, обоим кранты…
Рыбченко торопливо подполз к пэкаэму, упер в здоровое плечо приклад и открыл огонь, сжигая последнюю треть ленты. Каждый выстрел, каждый толчок отдачи отзывался короткой острой болью в раненой руке, но он терпел, сжав зубы и матерясь, пока не закончились патроны. Рейнджеры снова попрятались, почти не стреляя в ответ: не ожидали, будучи уверенными, что подавили огневую точку. Но едва пулемет замолчал, открыли огонь, прижимая к земле вражеского пулеметчика и давая возможность своим товарищам прицелиться и дать залп из подствольных гранатометов. Первая граната взорвалась с небольшим недолетом, сухо пробарабанив по стволу осколками, вторая рванула между корнями, оглушив дембелей и засыпав их землей и древесной трухой. А вот третья взорвалась прямо перед импровизированной амбразурой… Давным-давно рухнувшая огромная сосна защитила их от осколков, однако взрывной волне достало сил раскидать раненых стройбатовцев в стороны и перевернуть бесполезный, в общем-то, пулемет с расщепленным шальным осколком прикладом.
И почти сразу наступила полная, до звона в ушах, тишина… или это просто звенело в голове от близкого взрыва?..
С трудом перевернувшись на здоровый бок, Антон выплюнул изо рта набившуюся окровавленную землю:
– Се…Серег, ты цел?
Ответом был лишь невразумительный стон.
– З…значит цел… а ты прав был, нужно было гранаты взять… А то нас сейчас убивать придут…
Высланная на разведку боевая пара рейнджеров подходила осторожно, прикрывая друг друга по всем правилам, в то время как еще три укрывшихся за толстенными сосновыми стволами «черных берета» держали под прицелом подавленную огневую точку русских десантников. Спецназовцы до сих пор не верили, что их остановили всего двое, один пулеметчик и один автоматчик, предполагая, что основная засада просто ждет своего времени. Но и выйти на открытое место, не зачистив позиции, они не решались. Впрочем, в чем-то они оказались правы – со стороны развороченной гранатами и до сих пор дымящейся поваленной сосны вдруг гулко затарахтел «калашников». Капрал Крикс погиб сразу, получив в лицо пулю калибром «семь-шестьдесят два», его напарника спас бронежилет и набитая запасными магазинами разгрузка. Группа прикрытия ударила в ответ из всех стволов, дырявя пулями выворотень и выбивая из земли крохотные султанчики пыли вокруг него, но автоматчик не замолчал, длинной очередью дожигая последние в магазине патроны и смещаясь в сторону.
Случайно вышедший к оружейной палатке наводчик взорванного бронетранспортера Гномов, найдя в оружейной палатке автомат и отобрав у Редькина пару наполненных магазинов, решил принять участие в боевых действиях. Шансов продержаться у него не было никаких – пока он менял отстрелянный магазин, лейтенант Арчисон, нервно дергая щекой, решил больше людьми не рисковать и обстрелять позицию русских из ручных гранатометов. Двое «беретов» вскинули на плечи темно-оливковые трубы М136, но выстрелить уже не успели: со стороны недостроенной дороги раздался глухой рев дизелей и самый страшный в мире для иноземного уха раскатистый боевой клич: «УР-РА!!!».
Гвардейцы-десантники
из девяносто восьмой дивизии ВДВ, по дороге разделавшись со случайно наткнувшейся на них группой рейнджеров «Гамма», наконец пришли на помощь троим военным строителям и одному танкисту…Потеряв в первом бою с рейнджерами две БМД вместе с экипажами и десять человек личного состава, «голубые береты» были весьма злы. Спецназовцы зажали их на узкой таежной дороге, подбили из гранатометов головную и замыкающую машины и попытались разгромить колонну, но не учли, что сумасшедшие русские, вместо того, чтобы отстреливаться, укрываясь за уцелевшими бронемашинами, вдруг пойдут в лобовую атаку, в результате чего из отряда «Гамма» не уцелел никто.
Потому двум последним уцелевшим рейнджерам группы «Бета», первому лейтенанту Арчисону и мастер-сержанту Левелю, укрывшимся в крохотном овражке, сдаваться никто не предложил – просто закидали гранатами…
Девяносто восьмая гвардейская ВДД —
группа рейнджеров «Гамма»
…Капитан ВДВ Владислав Еременко никогда не был на войне – так уж вышло, что, дослужившись до четырех маленьких звезд и ожидая в будущем году одну большую, он не попал, как ни стремился, ни в Югославию девяностых, ни в Чечню двухтысячных. В состав миротворческих сил просто не успел по возрасту, на Кавказ же не пустило, несмотря на несколько поданных рапортов, начальство, рассудившее, что подающий неплохие надежды молодой офицер принесет Родине куда больше пользы в качестве инструктора в родной девяносто восьмой гвардейской ВДД.
Поэтому переброску в Прибайкалье, где, судя по зашкаливавшему уровню секретности, явно намечалось нечто серьезное, Владислав воспринял практически с восторгом. В отличие от многих других офицеров, которым не особенно и хотелось трястись несколько часов в полутемных чревах транспортников, а затем испытывать на собственных задницах все неровности дороги от Иркутска до неведомой никому, кроме командира и особиста, точки на карте.
Когда же пару часов назад дивизию спешно подняли по тревоге, запихнули в бээмдэхи, раздав тройной боекомплект и сухие пайки на двое суток, капитан и вовсе пришел в прекрасное расположение духа. Похоже, ему все-таки удастся немного повоевать: согласно доведенному перед самым выездом приказу, им предстояло, ни много, ни мало, столкнуться с высаженными в тайге «черными беретами»! Правда, на коротком инструктаже на фоне прогревающих дизеля БМД боевой пыл Владислава несколько охладили – выяснилось, что непосредственным поиском и перехватом вражеских РДГ займется армейский спецназ, их же мобильным группам отводится роль второго эшелона обороны. Главной же целью дивизии оказалось не пропустить противника к побережью, где располагался некий таинственный «объект», о сути которого не знал ни один человек в дивизии – за исключением командования, разумеется…
…Сидеть на броне было неудобно. Штурмующую узкую таежную дорогу, порядочно размытую дождями, БМД нещадно подкидывало, а подложить под задницу было нечего. Впрочем, спускаться в воняющий соляркой десантный отсек капитан не хотел – уж лучше так. Да и вообще… что именно «вообще», додумать Еременко не успел.
Из ограждавших дорогу зарослей выметнулся дымный хвост стартовавшей ракеты, и первая в колонне машина (капитанская шла следом) перестала существовать как боевая единица. Реактивная граната вспорола алюминиевый борт и взорвалась внутри боевого отделения, а сидящий на броне десант изломанными куклами раскидало в стороны. И прежде чем кто-либо успел среагировать, негромко бухнуло и захлопало рвущимися в огне выстрелами к тридцатимиллиметровой пушке в конце колонны – американцы замкнули классический огневой мешок, поскольку развернуться на узкой грунтовке было сложно даже для юрких БМД-3. По облегченной алюминиевой броне визгливо ударили, сдирая краску, первые пули, уходя рикошетом в стороны и вверх – ничего крупнокалиберного у рейнджеров не нашлось.
Но десант уже сыпался вниз, укрываясь за корпусами бронемашин, а наводчики разворачивали башни и, не жалея снарядов, лупили по зарослям. Попасть никто и не старался; главным было прижать к земле нападавших, особенно тех, у кого имелись неизрасходованные гранатометы. Сориентировавшиеся в обстановке десантники – все как один контрактники, разумеется – тоже добавляли хаоса, опустошая по огрызающейся огнем тайге магазины и подствольники автоматов.
Капитан Еременко как раз успел сжечь первый магазин, когда в кармане «лифчика» ожила рация и спокойный голос комбата осведомился «какого хера они там канителятся, бля… если амеры вовсю громят лагерь строителей?». И Владислав неожиданно понял, что настал его звездный час. Ну, то бишь пришло время показать, чего стоят русские десанты в общем и он в частности. Сменив магазин, капитан поглубже натянул введенную в позапрошлом году и оттого не слишком привычную, «улучшенную» каску и, заорав дурным голосом «ура!», рванул вперед. Секундой спустя его порыв поддержали остальные бойцы. Насколько профессиональной была подобная атака, капитан так и не узнал, поскольку победителей на Руси, как водится, не судят.