Дорога на Кильдым

В костре треснула, расколовшись, толстая ветка. Взвился фонтан искр, черные тени сложились в другую картинку...

День второго рождения. Час первый.

– ...Так, значит, это не "дуглас" падал из тучи, а ваш э-э-э... корабль, когда "мессер" его обрабатывал?!
– закричал мысленно Геня.

– Да, наша разведкапсула!
– подтвердил, тоже мысленно, один из пришельцев по имени Зликк.
– Ваш летательный аппарат наткнулся на нее, когда мы, зухи, наблюдали за боем, укрывшись в облаке.

– Это не наш самолет, фашистский!
– возмутился Геня.

– Хорошо, хорошо, пусть не ваш. Мы, зухи, еще плохо различаем здешнюю технику. И к тому же ваше деление на нации и государства...

Геня не слушал его. Партизанский самолет не погиб. Он долетел до Кильдыма. Значит, Маруся жива. Сегодня же Генка попросит, и эти странные ребята зухи отпустят его домой. Он найдет Марусю, и они будут гнать фашистов до тех пор, пока Москва и Кильдым не сольются в одну РОССИЮ. Привычным жестом Геня потянулся пригладить волосы, но рука нащупала голый шишковатый череп. Геня приблизил ее к глазам и впился взглядом в трехпалую коричневую ладонь, покрытую шершавой, точно сосновая кора, кожей. Рука не была человеческой.

– Извини нас! Мы не могли сохранить твое тело, - прошептал Сресс, старший из зухов.
– Теперь ты почти как мы. Почти, но не совсем. Тот, чье тело ты занимаешь, не был рожден матерью. Его создали ученые. Это был механизм из плоти и крови. Слуга. Зунг. Мы вселили твой мозг в его тело. Можешь считать себя одним из нас, если захочешь.

– Никогда!..

...Костер догорал. Геня протянул длинную руку, отломил несколько веток от ствола, на котором сидел, и бросил их на угли. Снова, словно стекляшки в калейдоскопе, языки пламени сложились в картинку.

Они со Срессом стоят рука об руку возле огромного, во всю стену, экрана. Там, в тысячах километров под ногами, бурлит Юпитер. Зух и человек разговаривают молча. Это последняя беседа за сорокалетнюю дружбу.

– Выбирай!
– говорит зух.
– У тебя две дороги. Полетишь с нами навсегда останешься нашим братом. Почти сорок земных лет ты не был дома. Сорок лет с нами. Ты даже не знаешь, чем кончилась война. Здесь, на корабле, ты вдвое пережил себя земного. Неужели мы за это время не стали твоим народом?

– Извини, Сресс, не стали!

– Но ведь ты уже не человек!

– Ты так думаешь?

– Мне так кажется. Но тебе, конечно, виднее. Удерживать силой мы тебя не собираемся, но подумай хорошенько, прежде чем уйти!

– У меня было время подумать. Целая жизнь. Ты прав, мне виднее: я человек. И если я не смогу жить среди людей, то умереть среди них в моих силах! Вам пора домой. Мне тоже пора. И если люди не признают во мне своего - это будет расплатой за то, что я не умер тогда, возле моей тропы.

– А мне кажется, что сорок лет назад ты был прав, когда согласился отправиться с нами в долгую экспедицию к Центру Галактики. Ты не решился остаться на своей планете, и мы улетели. "Изучай, но будь незаметен" - это принцип зухов. Разве можно вторгаться в дела чужого мира, когда не просят?

– Нужно, Сресс! Если можно помочь - помогай. Это наш принцип, земной. Постарайся нанять его.

Сресс долго молчал. Потом его ладонь с сухим шелестом легла на руку Гени. После этого ни один звук не потревожил больше воздух в просторной рубке корабля. Это было прощание.

Костер догорал. Лишь багровые огоньки пробегали иногда по подернутым серым пеплом углям. Геня долго смотрел на них, потом встал и было пошел, но почувствовал, что за спиной у него стоит человек. Геня слышал его мысли, в которых боролись страх, голод, желание подойти, снова страх. Он медленно обернулся. Шагах в десяти от него стояла за сосной маленькая девочка.

Когда отсвет углей вырвал из темноты Генино лицо, девочка вскрикнула и бросилась в лес, но споткнулась о корягу и громко заплакала. Геня взял ее, обмершую, на руки и беззвучно спросил:

– Как тебя зовут?

Девочка вздрогнула от слов, возникших у нее в голове, и прошептала:

– Оле-она!

– А что ты делаешь здесь, в лесу, одна?

– Заблудилась я-а-а!!!
– снова во весь голос заревела девчушка.

– Не плачь, Леночка! Я покажу тебе дорогу. Не надо меня бояться, слышишь?

– А ты кто такой?
– спросила она настороженно.

– Я леший. Ты слыхала про лешего? Мы добрые.

Девочка уже с интересом глядела на Геню.

– Неправда, леших не бывает! Я знаю! Мне папа говорил, что лешие только в сказках водятся.

– Да, - согласился Геня.
– Леших не бывает. А я есть. Я отведу тебя домой. Ты ведь из Кильдыма?

– Из Кильдыма!
– кивнула девочка и, больше не всхлипывая, смотрела на него доверчивыми зелеными глазами.

Геня, сам того не зная почему, вдруг спросил у этих добрых детских глаз:

– Лена, а дедушка твой воевал?

– Дедушка у меня погиб на войне!
– гордо ответила девочка, Давным-давно. Бабушка Маша говорила, что тогда еще и папы не было. Наверное, она выдумывает. Ведь не может же быть, чтобы папы не было. Ведь правда?

– Правда. А кто твой папа?

– Бригадир комбайнеров! Он у нас в колхозе самый лучший!

Радость захлестнула Геню. Мы победили! "Бригадир", "колхоз", эти с детства привычные слова обрели сейчас для него новое, несвойственное им значение, слились со словом "победа".

Его радость передалась девочке. Она засмеялась. Геня подвинул ее к костру, раздул тлеющие угли и кинул на них охапку хвороста. С удовольствием смотрел он, как розовеет от тепла мордочка ребенка.

– Дяденька Леший, я кушать хочу!
– шепнула девочка.

– Зови меня дядя Гена!

– Нет, лучше уж дяденька Леший! Так интереснее!

Накормить ее Гене было нечем. Сосредоточившись, он внушил девочке, что она сыта. Есть она больше не просила.

С полчаса они сидели в тепле и говорили о разном. Потом Геня встал со ствола.

– Пойдем домой! Там тебя ждут.

– Пойдем. Только возьми меня на ручки. Ладно?

Он взял девочку на руки и пошел, прикрывая ее ладонью от колючих веток, туда, где была знакомая тропинка.