Дорога на космодром

Но кто мог сказать тогда все это Алексею Михайловичу? Его установка была правильной. Потому что прежде чем мечты Циолковского начали превращаться в явь и для того, чтобы в явь они превратились, нужно было сделать то, о чем говорил Исаев. Нужно было одолеть Гитлера.

Глава 5 Крушение «Возмездия»

Когда 8 сентября 1944 года в 18 часов 43 минуты в лондонском районе Чизвик раздался сильный взрыв, все думали, что взорвалась газовая магистраль, ведь воздушной тревоги не объявляли. Жители Чизвика не знали, что ровно через 16 секунд точно такой же взрыв прогремел на Эппиг, но в штабе ПВО английской столицы это было известно. Взрывы повторялись в разных районах города. На места трагических происшествий выехали военные и гражданские специалисты противовоздушной обороны. Около воронок, образовавшихся на месте взрыва, они нашли искореженные детали какой-то неизвестной им конструкции. Как-то один из экспертов, быстро приехавший на место взрыва, поднял рваный кусок алюминиевого патрубка, и тот словно прилип к руке – пальцы обожгло холодом: металл был заморожен. Эксперты сделали вывод: в новой ракете, которой фашисты бомбят Лондон, очевидно, применяется жидкий кислород. Следовательно, для своего полета она не нуждается в кислороде атмосферы и может лететь на высотах, недоступных авиации. Специалисты не могли предложить ни одного сколько-нибудь эффективного средства борьбы с новыми ракетами, кроме уничтожения их стартовых площадок.

Так за несколько месяцев до конца второй мировой войны родилось новое оружие – баллистическая ракета. Ее конструктором был 32-летний немецкий инженер Вернер фон Браун.

Когда летом 1930 года немецкие энтузиасты ракетной техники Герман Оберт, Клаус Ридель и Рудольф Небель добывали деньги у дирекции берлинского института «Хемиш-технише рейсанштальт», подписывали договоры с кинофирмой «Уфа» и с утра до вечера трудились на полигоне, надеясь удивить репортеров стартом своих ракет «Кегельдюзе» и «Мирак», именно тогда и появился на Ракетенфлюгплаце молодой человек, крепкий, сильный, его можно было бы назвать даже красивым, если бы не тяжелая нижняя челюсть, огрублявшая лицо, – новый член «Немецкого ракетного общества» Вернер фон Браун, студент технологического института.

Здесь упал самолет-снаряд.

Денежный взнос, необходимый для вступления в Общество и способный нанести существенный урон обычному студенческому бюджету, нисколько не стеснял Брауна – он никогда не испытывал недостатка в деньгах. Вернер был отпрыском старинной аристократической фамилии, его предки уже в середине XVI века имели крепостных крестьян и еще в 1699 году были провозглашены баронами. Его отец, Магнус фон Браун, человек с обширными связями в высших сферах, занимал руководящие посты в министерстве внутренних дел, был членом правления Рейхсбанка и закончил карьеру в кресле имперского министра продовольствия и сельского хозяйства. Детство Вернера прошло в родовом поместье Обер-Визенталь в Силезии, в окружении гувернеров и слуг, в сумрачной тиши старинной библиотеки, в гостиной перед белым оскалом дорогого рояля, где мучили его «музицированием», в сытости, тепле и довольстве. Растили барона. Барон и вырос.

Много лет спустя в интервью, которые давал журналистам сам Вернер фон Браун, в трудах его биографа Эрика Бергаста всячески подчеркивалось, что интерес к ракетам появился в юном бароне очень рано, что уже маленьким мальчиком угодил он ракетой сначала в лоток с яблоками, затем в витрину булочной и его даже арестовывала полиция за эти ракетные шалости. Браун особенно любил вспоминать подарок матери – маленький телескоп, подчеркивая тем самым давние корни своих космических устремлений. Я верю, что ракеты действительно заинтересовали его в ранние года: в 13 лет он увлекался книгой Оберта, в 18 – уже работал на полигоне. И телескоп тоже, наверное, существовал. Но не могу приравнять этот телескоп подзорной трубе Цандера. Мальчишеские фантазии об освоении звездных далей быстро покинули холодный и расчетливый мозг Вернера. Он был милитаристом по крови, по духу, по делам. Прежде всего другого он был слугою войны, и Марс [38] был у него не в телескопе – в сердце. Вилли Леи, как вы помните, называл Рудольфа Небеля милитаристом за его пристрастие к военным ракетам. Но Небель занимал пост заместителя председателя общества «Пантерра», идейным вдохновителем которого был Альберт Эйнштейн, ратовавший за гласность, за мирное использование крупных технических проектов и международные связи ученых и инженеров. Браун, милитарист истинный, напротив, всегда стремился к засекречиванию своих работ. В своем докладе на конференции по применению реактивных летательных аппаратов к освоению стратосферы Михаил Клавдиевич Тихонравов говорил в марте 1935 года: «Печать приносит нам скудные сведения о тех работах, которые ведутся в этом направлении. Как далеко за пределы начальных опытов, которые производились в ряде стран, ушла ракетная техника, сказать трудно». О какой гласности, о каких международных связях могла идти речь, если Браун прятал свои чертежи от своих вчерашних учителей. Рудольф Небель, у которого Браун учился азам ракетной техники, тихонько отодвигается в сторону, словно шахматная фигура на доске, чтобы пропустить вперед проходную пешку, метившую в ферзи, – Вернера фон Брауна, подсобного рабочего в бригаде Небеля. Заявка Небеля на интересный ракетный патент не публиковалась в течение пяти лет, в то время как идеи, в ней заложенные, использовались управлением вооружений, в штат которого в октябре 1932 года был зачислен 20-летний Браун. Еще один патент Небеля рейхсвер моментально секретит. Через четыре месяца разгоняется международное общество «Пантерра» – новый удар по Небелю. Еще через девять месяцев Гитлер приходит к власти, и Небель объявляется евреем, что для нацизма равнозначно врагу. Да ведь он к тому же сотрудничал с Эйнштейном, то есть «пактировался с евреем – человеком низшей расы». Это не скверный анекдот, это серьезное политическое обвинение в Германии зимой 1933 года. Небель тонет на глазах Брауна. Протянул ли руку бывший ученик своему учителю? Протянул. Чтобы утопить. Браун позаботился о том, чтобы учителю запретили всякие частные исследования в области ракетной техники. Небель уже не мечтает о новых патентах, мысль одна – сохранить старые. Но если он отказывается передать свои патенты Гитлеру, значит, он стремится к ослаблению военной мощи рейха, значит, он уже враг открытый, незамаскированный. Полгода Небеля держат в камере государственной тайной полиции в Берлине, а затем отправляют в концлагерь Бауцен. Его невесту Герту Имбах умертвляют в Освенциме. Да, очень неосторожен был Рудольф Небель, когда в присутствии Брауна осенью 1933 года он намекнул английскому журналисту Сефтону Дельмеру, что скоро создаст огромную суперракету.

38

[38] В древности планета Марс олицетворяла войны войны.

Вернер фон БРАУН (1912-1977) – немецкий конструктор ракетной техники, создатель первой в мире военной баллистической ракеты ФАУ-2. Активно сотрудничал с гитлеровцами в годы второй мировой войны. После ее окончания В. Браун возглавил в США работы по созданию первого американского искусственного спутника Земли и мощных ракет «Юпитер» и «Сатурн». Автор многих трудов по космонавтике и ракетной технике.

В один прекрасный день, – с улыбкой сказал тогда Небель, – ракеты, подобные этой, вытеснят артиллерию и даже бомбардировщиков на свалку истории…

Как дорого заплатил он за это интервью…

Небель был опасен Брауну, потому что их милитаристские устремления совпадали: Небель хотел возглавить в Германии военную ракетную технику. Более опытный Герман Оберт был для Брауна противником куда менее серьезным. Его даже не требовалось объявлять евреем: он был румынским гражданином, следовательно – иностранцем, который не мог быть допущен к военным секретам.

Когда Оберт выразил желание принять участие в конструировании военной ракеты, он получил отказ сразу. Отказ продиктовал полковник Беккер из управления вооружений, друг семьи Браунов. Устранить опытнейшего Оберта со своего пути Брауну было совсем не трудно: Оберт любил газетную рекламу, шумиху, у всех свежа была в памяти история с фирмой «Уфа-фильм», следовательно, нет ничего проще доказать, что Оберт – «межпланетчик», человек несерьезный, для дела не нужный, а с учетом «иностранного происхождения» даже вредный.

Оберт, конечно, понимал, какое значение будут иметь ракеты в будущей войне. Еще в 1928 году он прочел в Вене лекцию, в которой напугал публику будущими атаками межконтинентальных ракет, начиненных взрывчаткой и отравляющими газами. Но в конце лекции Оберт заявил, что ракеты – оружие столь страшное, что ни одна страна не возьмет на себя ответственность применить его в будущей войне. Подобными выступлениями Оберт как бы самоустранялся от серьезных работ, позволяя Брауну занять место лидера.

Но Браун никогда не забывал Оберта. И когда в 1941 году он почувствовал, что заходит в тупик и что Оберт с его огромной научно-технической эрудицией может помочь ему, он привозит Оберта в свой секретный центр Пенемюнде с фальшивыми документами на имя Фрица Ханна. Оберт нужен Брауну прежде всего для разработки перспективных проектов. А когда дело дойдет до их реализации, Фрица Ханна без труда можно будет устранить как румынского подданного.

Браун поручает Оберту разработку двух – или трехступенчатой баллистической ракеты, которая могла бы долететь до Нью-Йорка. Оберт закончил расчеты в октябре 1941 года. Браун понимал: заинтересовать Гитлера бомбежкой Нью-Йорка сейчас, когда его армии стояли на подступах к Москве, будет трудно. Нужно выждать. Браун все правильно рассчитал: наступит время, и он положит на стол Гитлера чертежи трансатлантической ракеты. Он, а не Оберт!

Только в 1942 году бывший ученик разрешил учителю взглянуть на свое детище – баллистическую ракету Фау-2. Оберт сразу увидел многие изъяны конструкции. Заволновался, начал сочинять рекомендации. Ему сказали: «У нас нет больше времени для «улучшений». Больше Фау-2 Оберт не занимался. До конца войны он работает в Рейнсдорфе, потом его задерживают англичане, после войны он живет в Италии, Швейцарии, и наконец возвращается в ФРГ.

Я все думаю: а ведь Оберт, наверное, прав был, когда не принял меня в Мюнхене. О чем бы я спрашивал его? Действительно, все, что он мог бы рассказать мне, уже написано в книгах. Жизнь Оберта разломилась на две половины. В первой, до прихода Гитлера к власти, – поиск, новаторство, книги, идеи, опыт, в первой – работа, в первой – жизнь! Тогда, в первой половине своей жизни, стал он, молодой еще человек, «отцом немецкой ракетной техники». А что во второй? И понимает ли он, что трагический этот разлом – дело рук фашизма?

После гибели Валье и Тилинга на пути Брауна оставался еще Клаус Рид ель – третий учитель по Ракетенфлюгплаце. Ридель – чистый ариец, ни с кем из врагов рейха не «тактировался». А самое главное, Ридель быстро понял, куда дует ветер, и заявил о своей полной поддержке режима нацистов. Ридель входит в круг друзей Брауна, работает в Пенемюнде, ему доверяют. Но в отличие от Брауна, который не только никогда не спорил с эсэсовцами, но сам имел звание штурмбанфюрера СС, Ридель часто конфликтовал с людьми Гиммлера. И из-за этого между учителем и учеником постоянно возникали разногласия. Журналист из ГДР Юлиус Мадер, занимавшийся биографией Брауна, установил, что Ридель даже находился под следствием в конце 1943 или в начале 1944 года. В ночь с 20 на 21 марта 1944 года он был арестован и доставлен в гестапо города Штеттина. Со 2 апреля он уже не мог никуда выйти без специально приставленной к нему охраны. И неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы не трагическая случайность: Клаус Ридель погибает в автомобильной катастрофе.

Но была ли это случайность? В 1952 году бывший административный директор испытательной базы Пенемюнде Вилли Генте показал под присягой, что, по его мнению, катастрофа была подстроена: сломавшаяся рулевая штанга была явно подпилена.

Немецкая школа ракетчиков-энтузиастов межпланетных полетов была уничтожена фашизмом. Наивно было бы винить в этом Вернера фон Брауна. По самой своей сути космический полет – вершинное достижение человеческого духа, главная, конечная цель которого – земное человеческое счастье, овладение силами природы на благо человека, – был несовместим с фашизмом и враждебен ему. Вернер фон Браун был очень талантливым инженером, хорошим организатором, энергичным человеком. Он написал много статей и много говорил о космическом будущем человечества. Но это было потом. А тогда, осенью 1933-го, он предал это космическое будущее. Он предал его в 1940-м, когда вступил в гитлеровскую национал-социалистскую партию, предал, когда стал штурмбанфюрером СС, предал, когда получил от Гитлера «Рыцарский крест к кресту за военные заслуги с мечами». И учителей своих, книги которых о межпланетных полетах с таким восторгом читал в отрочестве, он тоже предал тогда. Много лет спустя Вальтер Дорнбергер – шеф Брауна в управлении вооружений, а в дальнейшем неразлучный соратник и в Германии до 1945 года, и в США после 1945 года – признался в этом предательстве. «Мы хотели выйти наконец из области теорий, недоказанных утверждений и бесплодных фантазий. – рассказывал Дорнбергер в 1955 году корреспонденту западногерманского журнала «Дер Шпигель». – Мы были по горло сыты прожектерством в деле межпланетных полетов. Шестая цифра после запятой в расчетах траектории полета к Венере была для нас столь же безразлична, как и вопрос об отоплении и обеспечении воздухом кабины корабля для полета на Марс». А у Фридриха Цандера были красные от бессонницы глаза, когда он чертил эту кабину. А Вальтер Гоман годы жизни отдал этой шестой цифре после запятой в расчетах траектории полета к Венере. И если эти слова о «прожектерстве» не предательство идеи, то что же тогда считать предательством?