Дорога под солнцем

– О, это не совсем так, не стоит забывать что здесь тоже не всегда было спокойно, Аргентина пережила военную диктатуру, да и преступность тут тоже присутствует, и, к сожалению, немало. И хотя сейчас вроде всё нормально, но есть, тем не менее, кризис в экономике, его не так заметно, но он есть, и достаточно серьёзный, – сказал Евгений и продолжил:

– Аргентина является одной из самых передовых и развитых стран в Южной Америке, а Буэнос-Айрес чисто европейский город на этом континенте, построенный по образу знаменитых столиц Европы. Населения чисто европейского в нём большинство, коренное же население более плотно проживает в северной части страны, ближе с Парагваю, Боливии и Чили. Страна очень многонациональная, кого здесь только ни встретишь, и все мирно сосуществуют друг с другом на протяжении веков.

Они ещё поговорили некоторое время, которое бежало незаметно, затем Евгений сказал, что должен откланяться и что ему очень приятно было побеседовать. Они попрощались как старые знакомые, пожелав друг другу удачи и всего доброго. После этого разговора Артём почувствовал себя тоже частицей мировой истории, как очередной волны эмиграции, ведь разговор затронул ту область, о которой он раньше вообще не задумывался. Когда, овеянный думами о былом и настоящем, вышел из кафе, было уже около трёх часов пополудни, и он решил продолжить начатый план, дойти всё-таки до побережья. Пройдя между двумя высотными зданиями, почти небоскрёбами, вышел на набережную, по которой дошёл до местечка под названием Пуэрто Мадеро, это место когда-то было грузовым портом. Оно представляло собой с одной стороны канал шириной метров семьдесят с причалами, а вдоль набережной тянулись здания высотой в два-три этажа старинной постройки из красного кирпича, где на первых этажах располагались многочисленные кафе и ресторанчики, а на вторых и третьих этажах помещались отели и хостелы. Несколько зданий ещё не были отреставрированы, и были видны на втором ярусе тяжёлые деревянные ворота из толстых досок, больше похожие на ставни, с массивными цепями, которые их когда-то открывали. Эти приспособления относились к порту, который здесь действовал в XVIII–XIX веках до того момента, пока не построили новый порт. На одной из пристаней был пришвартован великолепный парусник, фрегат того времени, с тремя высокими мачтами, белыми парусами и несколькими пушками, он носил на своём борту имя одного из президентов Аргентины. На табличке при входе на фрегат было написано: «Музей». Артём решил, что посетит этот музей на корабле обязательно, благо времени у него достаточно, а сейчас решил не отклоняться от задуманного маршрута и исследовать всё по порядку. Пройдя по мостику через канал и затем мимо отеля с гордым названием «Шератон», он добрался до поворота шоссе и таблички с надписью «Национальный парк Буэнос-Айреса». Прямо перед ним были ворота, настежь открытые, а за ними начинались деревья и что-то похожее на кустарник, от ворот шли три дорожки, посыпанные гравием, которые расходились в разных направлениях. Артём выбрал крайнюю левую, которая, как ему казалось, вела кратчайшим путём к морю. В парке было довольно много людей, кто гулял, кто бегал, кто ездил на велосипеде, другие запускали бумажного змея. Дорога вела через густые заросли плотной непонятной травы, нечто сродни между камышом, папоротником и тростником. С основной дороги влево и вправо вглубь уходили тропинки, а на обочине Артём прочитал надпись, которую он перевёл что-то вроде «не заходи далеко, осторожно, ядовитые змеи». Ему стало как-то не по себе, и хотя он не собирался сворачивать на какую-нибудь тропинку, шёл, теперь внимательно всматриваясь в траву, росшую близко к обочине по обеим сторонам дороги. Вскоре он расслабился, глядя на беззаботно гуляющих, в том числе и по траве, горожан. По дорожке он шёл минут тридцать, она изгибалась, закругляясь в сторону моря, высокая трава закончилась, появились отдельные маленькие кустики и песчаные барханы, за ними открылся вид на воду. С первого взгляда Артём увидел, что тут не купаются, люди загорали, играли в волейбол, даже в шахматы, но не купались. Вдоль берега были насыпаны крупный гравий и бетонная крошка, видимо, для предотвращения размывания. Подойдя ближе, он увидел, что вода достаточно мутная, Артём зачерпнул в ладонь воды и понюхал, пробовать на вкус, естественно, не стал. Вода пахла тиной и ещё чем-то, но разобрать было нельзя, в любом случае она не была чистой морской водой, скорее всего, речной. Хоть никто и не купался, зато рыбаков было много, и почти возле каждого лежало в садках по нескольку рыбок разного размера, похожих на лещей или карпов. Рыболовы все как один использовали блесну, видимо, от того, что возле берега было очень мелко.

«Да, вот тебе и море, придётся подумать о бассейне, если вообще буду, где-либо купаться здесь», – подумал Артём. Получается, что огромный город, стоял всё-таки на реке, а не на морском побережье, как он полагал прежде, и что тут никто не купается, по всей видимости, из-за качества речной воды, это для него было неприятным сюрпризом. Сделав огромный круг по парку, километров в пять или шесть, он вышел к лагуне или, вернее, к прудам, их было несколько, разных размеров, между ними были сделаны бетонные дамбы, на которых было очень много людей, у некоторых были бинокли, фотоаппараты, кинокамеры. На воде плавали сотни, тысячи красивых больших розовых птиц, это были фламинго. В лучах заходящего солнца, а уже вечерело, зрелище было впечатляющее. Артём ещё долго любовался фауной заповедника, где кроме фламинго были ещё и ныряющие птицы, которых он сначала принял за водяных крыс, потому что они не летали, но всё время ныряли, пытаясь поймать своими длинными клювами рыбок. Были животные, похожие на крыс или нутрий, с густой гладкой шерстью, а также не то рыбы, не то змеи типа угрей, и много чего ещё бегало, прыгало, летало и издавало странные звуки. И это был не зоопарк, а дикая живая природа под открытым небом. Стало темнеть, и Артём побрёл, усталый и переполненный впечатлениями, в сторону отеля. Поскольку путь до отеля был неблизкий, то он решил сесть на автобус, номер маршрута он узнал заранее ещё в отеле. Проезд стоил полпесо или полдоллара, а вход был только через переднюю дверь, но не через турникет, как сейчас в городском транспорте Москвы, а при входе стоял кассовый аппарат, куда кидали денежку до нужной остановки и брали билет под неусыпным оком водителя. Автобус домчал его, именно домчал, так как носятся по городу они очень шустро и быстро, прямо до лестницы в отеле, так были спланированы остановки. Первое, что он сделал, придя к себе, принял душ, так как в тёплом влажном климате без этого просто невозможно существовать. После этого он проверил комнату на наличие крупных и мелких насекомых, точнее, на их отсутствие и уже готов был лечь спать, но его внимание опять привлёк какой-то шум или гул, который шёл откуда-то с улицы и издалека. Артёма это заинтересовало, и он вышел на балкон, постоял немного, прислушался, гул то утихал, то возобновлялся снова, и каждый раз с разной силой. Ему потребовалось некоторое время и даже забраться на крышу отеля, благо это было легко, так как крыша была плоской, чтобы понять, что этот шум не что иное, как крики болельщиков с неподалёку находящегося стадиона «Бока Хуниорс». Над стадионом горели ярко прожектора, и гул криков болельщиков то затихал, то вспыхивал вновь, и только тут Артём вспомнил, что Аргентина великая футбольная страна и знаменитый аргентинец Марадона тоже отсюда, и он вроде как начинал свою карьеру именно здесь, на этом самом стадионе. Мысли увели Артёма в далёкий 1986 год. Он вспомнил, как впервые приобщился к футбольной теме. До этого времени он вообще не интересовался футболом, не болел ни за одну футбольную команду или клуб, не играл в футбол с ребятами во дворе, т. е. футбол был сам по себе, а он сам по себе. Но в этот год он лежал на обследовании в 51-й городской больнице Москвы по поводу своей аллергии, куда его перед армией направил участковый терапевт. Время обследования совпало со временем проведения чемпионата мира по футболу, который проходил в Мексике, и поскольку лежать было скучно, делать было нечего, то он стал ходить в холл, где стоял телевизор и где собирались пациенты, болельщики, поболеть за сборную Советского Союза. Смотря почти все матчи, он по-настоящему проникся игрой. Ему нравились красивые комбинации, неожиданные рикошеты, блестящие удары по воротам, как ближние, так и дальние, с подкруткой мяча и изменением его траектории в воздухе в исполнении сборных разных стран и игроков. Ему очень понравилась игра сборной Франции с Мишелем Платини в матче с бразильцами и Аргентины против Англии и, конечно же, игра аргентинцев в финале против сборной ФРГ. С этого времени он стал следить за игрой в основном на международных чемпионатах, а также стал играть в футбол, если предоставлялась такая возможность, будь то во дворе дома или в деревне на отдыхе. Он ещё постоял на балконе, вслушиваясь в то, как проходит матч, всматриваясь в огни города, думая о разном, и потом ушёл к себе.

Глава VII Можайская дача

Ещё темно было на улице, когда зазвенел будильник, вставать ужасно не хотелось, но было надо. Артём сегодня ночевал у бабушки, квартира которой находилась на станции метро «Сокол», и, не смотря на часы, он знал, что сейчас 4:45 утра, именно на этот час ставился будильник. Дядя Серёжа, бабушкин сын и мамин брат, уже умывался в ванной:

– Ты встаёшь? – крикнул он оттуда.

– Да, ты умывайся, а я сейчас чайник поставлю, – ответил Артём.

– Ты не забыл, что через полчаса мы должны выйти, чтобы успеть на первую, ну или, в крайнем случае, вторую электричку?

– Как это можно забыть?

Поставив чайник, Артём поспешил умыться, когда ванная освободилась, и после водной процедуры пришёл на кухню, где дядя Серёжа уже заварил чай себе и Артёму:

– Принеси бутерброды с колбасой и сыром из холодильника, пожалуйста, – попросил он.

Проглотив нехитрый завтрак, они оделись потеплее и взвалили себе на плечи рюкзаки, приготовленные с вечера, в которых был сахарный песок килограммов десять в каждом, батоны варёной колбасы килограмма по три, куча мясных консервов, спички, соль, крупа гречневая и рисовая, тоже по нескольку килограммов. В итоге каждый рюкзак весил не менее 17 килограммов. После чего они поспешили в метро, которое только отрылось, чтобы ехать на Белорусский вокзал. В день, когда планировалась поездка на дачу, Артём всегда приезжал на «Сокол», так как оттуда можно было успеть на первую электричку, а если он ехал со станции метро «Речной вокзал», где проживал с родителями, то он уже не успевал из-за того, что находился дальше. Несмотря на ранний час, в вагоне метро было много дачников, и неудивительно, ведь была суббота. Все были нагружены до предела, кто вёз саженцы, кто рассаду, кто коробки, кто лопату или другой инвентарь. Стоит ли говорить, что кроме этого у каждого был рюкзак или пара сумок, все ехали, навьюченные до предела, к своим законным загородным соткам. Артём с дядей вбежали в вагон вместе со всеми, и им, о чудо, удалось сесть, так они доехали до станции «Белорусская».

– Тёма, я пойду за билетами, а ты сразу на платформу, как только электричка подойдёт, если уже не стоит, сразу вбегай и занимай места, иначе три часа стоять придётся, а я потом с билетами позже подойду.

– А как я узнаю, куда электричка придёт?

– Сейчас расписание глянем.

Расписание висело в зале, где продавали билеты, и там была очередь за ними, человек эдак в пятьдесят.

– Ну вот, видишь, пятая платформа, беги, занимай места.

– Хорошо, я пошёл.

Народу на платформе было достаточно много, можно сказать, не протолкнуться, и когда подошла электричка, все ринулись внутрь, как пираты на абордаж, пробивая себе путь локтями, сумками, рюкзаками или просто ругательствами. Артём после короткой борьбы влетел как пробка внутрь вагона, его подгонял висевший за плечами рюкзак и напор сзади идущих, занял два места, на одно сел сам, а на другое поставил рюкзак, и вовремя, потому что через одну минуту мест свободных в вагоне уже не было. Когда пришёл дядя Серёжа, многие уже стояли в проходе, и ему, с рюкзаком, пришлось продираться между ними.

– Ну вот, молодец, теперь всё в порядке, можно ехать, – сказал он, садясь.

Электричка тронулась точно по расписанию, и голос машиниста возвестил об этом:

«Осторожно, двери закрываются, следующая станция Беговая».

Народ в вагоне достал газеты, кроссворды, книги, в том числе по садоводству, кто-то достал игральные карты, другие негромко обсуждали какие-то дела или вели праздный разговор. Артём с дядей Серёжей, просто подложив под голову куртку, устроились спать, так как ехать им было аж до Бородино, а это часа два с половиной, не меньше. Артём первый проснулся и сладко потянулся, они уже проезжали возле станции Дорохово, дядя Серёжа ещё спал, вагон сильно поредел, но мест свободных не было, исчезли только стоящие в проходе фигуры. Когда они подъезжали к Можайску, он спросил дядю, который только что проснулся:

– А может, через Можайск, на автобусе?

– Нет, не пойдёт, Артём, потому как в автобус не влезем, там народу ещё больше будет, чем когда ты в электричку садился. Автобус раз в два часа ходит, а сегодня выходной, думай сам.

– Понятно, значит опять по Бородинскому полю пойдём, – согласился Артём.

Практически все пассажиры сошли на станции Можайск, и вагон опустел, осталось самых «стойких» человек пять, которые ехали до Бородина, можно даже было прилечь на сиденье, что Артём и сделал. Бородино их встретило тишиной дальнего полустанка, ни людей, ни суеты, лишь редкие пассажиры сходили здесь, это была конечная станция данной электрички. На путях стояло пару железнодорожных составов и их электричка. За забором деревенского участка напротив станции куры лениво клевали что-то на земле. Артём с дядей Серёжей не торопясь сошли, попили воды из станционной колонки и двинулись в путь, а он был не близок, им требовалось дойти до Минского шоссе, до которого было километров пять, и потом ещё по просёлку километра три с половиной до деревни, итого около девяти километров. Этот путь Артём знал наизусть в связи с тем, что последние лет пять-шесть только так и ездил, потому что он был наиболее оптимален, так как не зависел от транспорта, который то был, то нет, то на него не сядешь. Путь их проходил через Утицкий курган с монументом, затем по военной бетонке до села Артёмки и после Минского шоссе, через деревню Фомино, на деревню Алексеенки, где и был конечный пункт их назначения. Там бабушка купила дом с участком в 30 соток, на который они сейчас и ехали работать и везли из Москвы провизию, которая была в виде продуктового набора. Всё это по той простой причине, что ближайший продуктовый магазин находился в деревне Артёмки, от них почти четыре километра. Однако в нём продуктов было мало и толку от него не было, разве что хлеб купить, да и тот не всегда был, а если и был, то больше двух буханок не отпускали в одни руки. По дороге они с дядей Сержей в который раз обсудили тему Бородинского сражения 1812 года, выявляя причины, кто из воюющих сторон что сделал не так, для того чтобы победить тут, и что, на его взгляд, должен был сделать. Артём был, естественно, на стороне французов, а дядя Серёжа на стороне русских, в итоге победа обернулась ничьей, поскольку ополчение, вооружённое топорами, вилами и пушками, смогло остановить лёгкую конницу месье Понятовского как раз в районе Утицкого кургана. Таким образом, в беседе на эту и разные другие темы они за два часа добрались до деревни, которая стояла вдалеке от шоссе и дорог и была с трёх сторон окружена лесом, а в низине протекала мелкая извилистая речка Мжут, с четвёртой же стороны было колхозное поле. В плане хорошей экологии лучшего места в Подмосковье придумать было сложно, здесь и воздух был другой, от которого даже голова кружилась, и мошек, птичек и иной живности, в том числе и лесной, было предостаточно. В самой деревне домов двадцать было, может, двадцать пять, небольшая деревенька. Бабушка с дедушкой и своей родной сестрой жили тут с мая по октябрь. Бабушка Вера и бабушка Таня, они сами были родом из деревни, родились во Владимирской области в деревне Саулово, что недалеко от Суздаля, и всё их детство и юность прошли там, поэтому они были очень хорошо знакомы с сельским хозяйством. Они приезжали сюда весной на грузовой машине, которую забивали до отказа коробками с пустыми стеклянными банками, мешками с сахаром, крупами, картошкой для посадки, иногда цыплятами и индюшками, а также местной валютой, бутылками с водкой или самогоном, для деревенских трактористов, техников, мастеров и прочих. Всё это собиралось целую зиму к предстоящему сезону, копилось и затем отправлялось в первых числах мая на дачу. Артём любил это место, хоть в сезон июнь – июль ему было тяжело здесь из-за аллергии и астмы. Они проживали в стандартном деревенском доме, где на передах была одна большая комната, метров 25, за ней шла кухня-столовая с русской печкой вдоль крайней правой стены, и за домом находился сарай-хлев для скотины. Поскольку скотины у них не было, то сарай использовался как склад дров и инструмента, а когда были куры и индюшки, то и место для них. Больше всего Артём любил здесь три вещи: отсутствие цивилизации, кроме радио и первой программы телевидения, здесь ничего не было, бабушкины пироги из русской печки, которую он сам любил топить, и парное молоко, свеженадоенное, которое бабушка покупала у местных селян, кто держал коров. Ему здесь нравилось и многое другое, но эти три составляющие были для него главными. Дорога, которая через поле вела в деревню, была единственной, и когда шёл дождь, то она становилась непроходимая для обычных машин, за исключением «козла-уазика», поэтому часто пользовались услугами дяди Вани-лесника, у которого была в хозяйстве лошадь с телегой. Для Артёма это была экзотика, как из суматошной и вечно спешащей Москвы окунуться почти в другой век, всего в ста километрах от его квартиры. На лошади они с дедом и дядей Серёжей ездили за дровами, возили некоторые вещи или ездили в Артёмки в магазин, за услугу платили дяде Ване бутылкой-другой водки. Ещё Артём любил ходить рыбачить, так, в соседнем селе Сивково, которое находилось в трёх километрах, был пруд с карпами, пруд был закрытым местом для ловли, но рядом была запруда в месте впадения речки, и там тоже водились карпы, туда он ходил и всегда приносил рыбу. Его к этому приучил дед, который был заядлый рыбак со стажем. В общем, Артёму это место было милее московской квартиры, и если бы не аллергия, то он бы сюда приезжал на всё лето. С тех самых пор домик в деревне стал для него заветной мечтой, и он загадал его однажды заиметь, с той лишь поправкой, чтобы это была другая климатическая зона и другая трава, на которую у него нет аллергии. Итак, у всех родственников как мужского, так и женского пола было расписание посещения «дачи». Так, в прошлый выходной приезжали отец Артёма и дядя Валера, сын бабушкиной сестры тёти Тани, а в позапрошлый – дочь тети Тани с мужем и его другом, в этот раз очередь была дяди Серёжи и Артёма, которому шёл 14-й год, и он любил помогать на огороде. Бабушкину фигуру, их встречающую, Артём заметил ещё издалека, метров за двести, она всегда всех встречала, так как точно знала, в котором часу кто должен приезжать. А также людские фигуры, бредущие по дороге в поле, были видны за километр. Официально все сюда приезжали на отдых, но отдых тут и не снился, так как работы было непочатый край.

– Здравствуйте, мои золотые, здравствуйте, мои дорогие, – приветствовала их бабушка.

– Привет, мам, – поздоровался дядя Серёжа.

– Привет, бабуля, как ты?

– Да всё нормально, пока живы-здоровы, мои золотые, пойдёмте в дом, завтрак уже вас ждёт, как доехали, нормально?

– Да, как обычно, через Бородино, – ответил дядя Серёжа.

Они прошли на участок сзади, так как дорога вела за деревней, а дом стоял на передах. В длину участок имел метров 80, а в ширину 30 или 35, всё это пространство, за исключением того, что было под домом и сараем, было обработано. Не было ни одного сантиметра свободного, чтобы на нём ничего не росло или не было чем-то занято. Вдоль тропинок росли кусты красной и чёрной смородины, которых было штук 30, за ними были грядки с огурцами, клубникой, чесноком, луком, капустой, кабачками, картошкой, наконец, и конечно, парники с помидорами. Справа от дома стояли ульи и росли яблони. Также росли облепиха, крыжовник, слива, рябина черноплодная, калина, облепиха и много чего ещё. Пройдя через весь участок и самодельный мостик через канавку, они вошли в дом, бабушка крикнула в открытое окно:

– Выходите встречать, рабсила приехала.

Дед Олег в пиджаке, накинутом на майку, уже шёл навстречу, тётя Таня была ещё в комнате.

– Привет, внучок, рад тебя видеть, – сказал он.

– Я тоже, дед, как ты?

– Нормально, как и полагается в мои годы, давай садись за стол, – и потом к дяде Серёже, – садись, сынок, за стол, покушайте и отдохните с дороги.

– Привет, привет, – раздался голос тёти Тани, – приехали, долгожданные, – и она появилась на пороге комнаты. – Давайте я за вами поухаживаю, кто что будет? Есть картошка отварная, а есть рисовая каша, котлеты и пироги.

– Пусть сначала молочка с дороги выпьют, – сказала бабушка, – я сегодня с утра принесла парное, давайте-ка по стаканчику.

– Отлично, а можно сразу и пирог тоже, а, бабуль? – спросил Артём.

– Пироги после того как поешь, чего аппетит перебивать.

– Согласен, давайте тогда молоко и рисовую кашу с котлетой, – согласился Артём.

– Ох, какая каша получилось, немного перестояла в печке и с топлёным молоком получилась, просто объедение, – сказала тётя Таня, накладывая половником кашу из чугунка, который достала из печи ухватом.