Дорога в бесконечность

– Но если это только сон, то, умерев здесь, я проснусь...

– Ты никогда не проснешься от этого сна! Ты потерялась в мире сновидений, и никогда не найдешь пути назад! У тебя нет путеводной нити! Той, которой мог бы стать браслет Эрры, не сними ты его так опрометчиво!
– воскликнул Лаль, а затем, спеша положить конец всем дальнейшим расспросам, исчез. Мати осталась одна.

Она сразу поверила Лалю. Действительно, все, что происходило с ней в снах Курунфа было слишком невероятно, а последний разговор с Айей не оставлял никаких сомнений: ну конечно же, богиня сновидений совсем не такая! Она просто не может быть такой! Да и вообще, зачем ему было лгать? Теперь-то...

В ее глазах стояли слезы, покрывавшиеся ледяной коркой прямо в излучинах век, белые онемевшие губы, чуть слышно прошептали:

– Прости меня, госпожа Айя! Я не должна была верить во всю ту ложь, которую выдумал для меня Лаль! Я... Я не прошу Тебя о помощи, понимая, что не заслужила ее...

Тишина была ей ответом. Метель утихла, задумалась о чем-то своем. Однако в ней не было и тени тепла, лишь отрешенное созерцание, безразличие и, может быть, где-то в глубине - ожидание, но не деятельное, отрешенное. Если в Мати и оставалась надежда, что богиня снегов простит ее и поможет, она очень быстро покинула остывавшее тело. Разум перестал думать, сердце чувствовать, а душа верить. Лишь дух плыл по воздушным волнам, медленно приближаясь к черте, из-за которой не будет возврата.

Она действительно повзрослела, расставшись с детскими грезами. Но слишком поздно.

– Слишком поздно. Теперь я не помешаю вашим планам. Не отниму души моих близких, которые навеки, даже после смерти, останутся во власти призраков мечты, потому что будут помнить только ее. Я ничего не могу сделать...
– она смирилась со своим бессилием, маленькая девочка, замерзавшая в снегах пустыни. Глаза закрылись, покрытые белым пухом снежинок, которые больше не таяли на ее лице. Даже дыхание стало холодным, не срываясь робким облаком тепла с замерзших губ.

Голос ветров звучал тихо и вкрадчиво, словно с ней говорил старый добрый друг. Он пытался что-то ей сказать, втолковать, а она отмахивалась от него, как от прилипчивого снега, готовая слушать только вестников смерти.

Но был еще один голос... Он пробился сквозь снег и холод, заставило ее проснуться, открыв глаза, встрепенуться, вскочить...

– Не сдавайся, борись!

Мати тотчас узнала его:

– Шамаш!
– даже забыв обо всем на свете, отказавшись от самой себя, о нем она помнила.

Мати поспешно села на снежном одеяле, закрутила головой, ища его, но не находя.

– Борись! Ты сможешь!
– голос звучал так, словно шел из-за пределов этого мира, извне, непостижимо далеко...

– Но я...
– что она могла - маленькая смертная, у которой даже не осталось сил, чтобы противостоять порывам ветра, норовившим уложить ее обратно, в снега пустыни.

– Если не осталось сил внутри, ищи их вовне, в окружающем тебя мире!

– В снежной пустыне? Но здесь ничего нет!

– Для других, кем бы они ни были - людьми, духами или демонами - может быть. Но не для тебя, Айя!

Услышав это имя, она вздрогнула, застыла на миг, словно заледенев, не понимая, что происходит, но уже зная, что случилось что-то... что-то такое же важное, как рождение и смерть.

А затем, не понимая, что делает, она раскинула руки, открываясь порывам ветра. И та сила, которая должна была убить ее, ломая точно хрупкое юное деревце, дерзнувшее вырасти на границе снегов, вместо этого влилась в нее, полня неведомым доселе могуществом. Ее охватило незнакомое чувство целостности, завершенности. Наконец-то, она нашла себя, стала собой.

Несколько мгновений она стояла, прикрыв глаза, привыкая к переменам, размещая в памяти новые старые воспоминания, при этом, придирчиво оценивая каждое, не ставя ни одно из них прежде памяти тех дней, когда была всего лишь маленькой караванщицей. Дороже них у нее не было ничего. Они составляли самую ее сущность.

Прошло несколько мгновений. А затем ее глаза - две синие небесные бездны, в которых полыхал ледяной огонь - сощурились, внимательно оглядели все вокруг. По мере того, как пламенный взгляд прожигал полотно окружавшего ее мира, обнаруживая за ним лишь пустоту, губы презрительно кривились:

– Миражи! Кругом одни миражи!

Она даже не взмахнула рукой, так, чуть заметно шевельнула, словно сворачивая свиток. И небо сложилось с землей, прошитое нитями ветров, чтобы затем исчезнуть среди ночной мглы.

Мгновение - и Айя стояла посреди зала теней черного храма Курунфа.

Вокруг не было никого.

"Вот и славно".

Ей не хотелось встречаться с создателями города. То, что она собиралась сделать, было лучше начинать, не слыша возражений и мольбы о милости. Ведь ее нынешняя, наполовину человеческая душа была такой чуткой, трепетной! Ей было не чуждо сочувствие - в общем-то, демоны не совершили ничего такого, чем заслужили бы в ее глазах наказания. Да, их шутка была довольно бесцеремонной и грубой, но разве не она помогла ей вновь стать самой собой? Если кто и был, виноват, так это Лаль. Но с ним она собиралась разобраться потом.

"Все в свое время..."

– Сладостный миг мести!
– с мечтательной задумчивостью прошептала она. А затем, вздохнув, прицыкнула: - Как бы ни было жалко, каким бы прекрасным ни казался Курунф, мне придется его разрушить. Конечно, я могла бы найти другой, пусть не столь простой, но такой же действенный способ освободить всех, попавших в ловушку Курунфа, однако у меня нет на это времени.

И поэтому когда до ее слуха донеслось испуганное:

– Богиня снегов...

Она недовольно поморщилась.

– Уходите, - не оборачиваясь, бросила Айя.

– Ты... Ты ведь не уничтожишь наш город?
– призраки не вставали стеной до потолка, а скользили поджавшими хвосты псами у ее ног.

– Назовите хоть одну причину, почему нет!
– презрительно хмыкнула она.

– Но...
– демоны растерялись, не зная, что делать. Что они могли противопоставить могущественной богини, кроме этого жалкого униженного лепета?
– Но Курунф не мешает Тебе, не может мешать! Он... Он всего лишь мираж, который не претендует на Твои земли!

– Разве не на них он стоит? И, потом, вы похитили тех, кто принадлежит мне!

– Мы отдадим!

– Нет!
– холодно отрезала небожительница.

– Но госпожа Айя...

– Уходите!
– повторила богиня, на этот раз - с угрозой.

– Л-ладно...
– переглянувшись, согласились демоны, смиряясь со своим поражением.

Слишком легко и быстро.

"Странно", - Айя нахмурилась. Она достаточно хорошо знала демонов, чтобы понимать: эти крохоборы по доброй воле не отдадут и мгновения, попавшего к ним в лапы. Да они скорее сожгут себя собственным огнем, чем вот так просто - "Нате вам! " - отдать свое, кровное! ...А еще они не любят проигрывать. Нет, не нравилось ей все это...