Дорога вспять. Сборник фантастических рассказов

Он перебрался из шлюза внутрь корабля и герметизировал внешний люк. Потом дистанционно убрал механические стяжки, штангу, крепящую грузовик к станции, и направился в кабину.

При подготовке к старту и во время полёта ужасно чесался нос. Словно напала экзотическая аллергия, вызванная скоплением кнопок, индикаторов и мнемосхем. Первый чесал его с остервенелым блаженством. Вот так модификация! Почесать нос в скафандре! Он был готов расцеловать конструкторов столь милого новшества.

Фермы станции блестели солнечными батареями и панелями радиаторов. Купаясь в радиационных ваннах, из хребта лабораторного модуля торчал «чемодан» – контейнер с тестируемыми материалами. Солнце на перемотке заваливалось вправо. Закаты и восходы в ускоренном режиме, каждые сорок пять минут. Он направил грузовик от «пирса» к нагромождению блестящих пузырей орбитального отеля. Стыковку гостиницы со станцией так и не довели до ума, возникли определённые проблемы, которыми присыпали головы земных специалистов. Обещали – в следующем году.

Грузовик по-брежневски присосался к стыковочному узлу, автоматически запуская системы жизнеобеспечения в орбитальном комплексе.

Бортинженер произвёл необходимые для стыковки манипуляции, уровнял давления и попал через галерею переходных люков в гостиницу, где сразу избавился от скафандра. Нос вёл себя прилежно, зуд бесследно исчез.

Космический отель вполне мог служить убежищем для экипажа станции, преподнеси космос или человеческая халатность неприятный сюрприз, но, разумеется, был доставлен и собран на орбите для более… приземлённых целей. Самый дорогой курорт при минимуме пространства. Связки таблеток и притупляющие ощущения вестибулярного аппарата уколы – включены! Зато, какие просторы открываются за вашим иллюминатором. Туристический рай.

Первый оказался в каюте с большими, как сердце любящей матери, иллюминаторами. Всего номеров было четыре, для комфортного пребывания на борту семи человек. Комплекс включал функциональные узлы: санитарно-гигиеническое устройство, обеденный стол, систему подогрева пищи и спортивные агрегаты.

Он прильнул лицом к стеклу и увидел освежёванную тушу мироздания.

Миллиарды светил полыхали перед его взором. Он не спал больше суток, фотографировал, фотографировал, фотографировал, и внезапно усталость обрушилась на него. Хотелось закрыть глаза и не открывать их минимум двенадцать часов. Пусть привыкнут к темноте. Только сначала захватят с собой этот далёкий огонь, сорванный с незамутнённого неба. Переливы гигантских галактик, юрких и непоседливых. Блеск надменных туманностей. Зайчики Юпитера, отражающего свет самого близкого Солнца.

– Теперь только ты, – погрозил он пальцем. Предупредил пыль и свет – до и после гелиопаузы.

Недолго «побродил» по номерам, сонно удивляясь кубистической мебели, мозаике, мрамору, массивному дереву, дорогому текстилю. Столько зеркал… и в каждом приведение – он сам. В каюте №3 взял наугад книгу (подпружиненные стенки полки сразу же стиснули оставшиеся фолианты). «Ракета в межпланетном пространстве» Германа Оберта. Полистал, закрыл, вбил между двух корешков клином кисть и вернул книгу на место.

Потом устроился в спальном мешке, натянул на глаза повязку, застегнул под горло молнию и погрузился в трясину сна.

*

Командир потел на беговой дорожке. На нём были шорты и рубашка-поло, в руках – карманное издание «В плену орбиты» Кэйдина.

Состояние свободного падения приводит к потере эритроцитов, мышечной и костной массы. Больше всего страдает скелет. Командир боролся за своё тело, отвоёвывая его у космоса.

Он повернулся, только когда вопрос бортинженера хлопнул его по шее.

– Как ты сегодня?

– Бегаю по лесу. Дождь намечается. Чувствуешь? Озон?

Первый сглотнул.

– Нет.

– Ха! Я тоже. Знаешь, что самое страшное? Разучиться себя обманывать.

Бортинженер сунул ступни под поручень, подтянул тело. Практически сел. Было в этой картине – Первый на корточках на сферической переборке, перпендикулярно бегущему внизу командиру – нечто эшеровское.

– Я ночевал в гостинице, – сказал бортинженер.

– Зачем тебе это? Отпуск в номере люкс? – Нечто отдалённо похожее на смешок. Уродливый клон смеха.

– Книг привёз.

Кивок. Пауза. Первый принялся массажировать пальцами глаза. Сказал:

– Второй по-прежнему не выходит. Я за него переживаю.

– А?

– Второй…

– Оставь его в покое. И подумай о холодильной камере.

Командир отключил дорожку, сунул книгу в шорты и взял влажное полотенце. Первый со странным чувством глянул на велотренажёр: давно его мышцы не сочились соком, давно… начинаешь вертеть педали над Южной Америкой, а заканчиваешь на втором круге над Австралией.

Воспоминание заставило поискать глазами другой предмет. Бортинженер испытал неприятное чувство дезориентации, когда не сразу смог обнаружить то, что искал. А потом понял. Иллюминатор был на месте, просто его широкий плоский экран скрывала шторка, края которой были приклеены к металлическим направляющим липкой лентой. Он наложил на него образ запечатанного иллюминатора лаборатории.

– Ну?

Первый с трудом вспомнил, о чём говорил командир.

– Э-э… А что с камерой?

Командир долго смотрел ему в глаза. Этот взгляд старался отменить невесомость, кинуть бортинженера на щиток сигнализации.

Сдался.

– Ничего. Ты что-то хотел?

Первый подумал. Да, он что-то хотел… Дождя? Предгрозового неба? Запаха сырой земли, ощущения топкой грязи под ступнями?..

– Покер. Как насчёт покера?

– Его придумали в Древней Персии.

– Нет… как насчёт…

– Да понял. Давай в инфоцентре.

*

– У меня фул хаус.

– А вот тебе! Бубенцы!

– Ты точно знаешь правила?

– У меня масть! – Первый примагнитил к планшету собранную «руку»: бубновый флеш.

– Да вижу я, – усмехнулся командир. – Только фул больше.

Он с гордостью глянул на свои карты. Тройка тузов и пара королей. Особенно красиво смотрелись короли: «червовый» Гагарин и «пиковый» Титов.

– Точно?

– Старшая карта, пара, две пары, – начал перечислять командир. – Три одинаковых, стрит, флеш, фул хаус, каре…

– Хорош! Верю на слово.

– Сколько там в банке было?

Первый подсчитал в уме. Фишками они не пользовались – устные ставки.

– Сорок.

– Ого. Мне фартит.

Командир провёл пальцем по плотному прозрачному кармашку на переборке, нашёл нужный шприц и извлёк его из-под резинки. Пятьдесят миллилитров коньяка янтарным стержнем покоилось в пластиковой обёртке.

– За нас, – сказал он и выдавил в рот почти весь коньяк.

– Допивай уже. Кому эти слёзы?

– Кому-кому. Не слёзы, а десять фишек.

– Закусил? Шлифуй.

Командир довольно крякнул и взял колоду намагниченных карт. Тасовать такие, да ещё в невесомости – тут надо постараться.