Дорога вспять. Сборник фантастических рассказов
Шрифт:
– Лично, лично контролировал… – пробормотал он.
Дьявол жестом выгнал из покоев всех двукопытных, его глаза не отрывались от девушки.
Как там звали земную модель, по фотографиям которой он приказал слепить себе спутницу? Ах да, их были тысячи… сплав штрихов, линий, форм, сплав материи…
– Божест… тьфу, дьявольски красива! – повторил он.
– Как мне тебя звать?
О-о, а какой голос! Возбуждающе-хрипловатый, завораживающий. И ни тебе набивших оскомину «хозяин», «господин». Хорошая душа, испорчено-наглая, кисло-приторная, похотливо-самоуверенная…
–
– Мне нравится Люци…
– Что ж… – дьявол приложил палец к губам. – Только при придворных не увлекайся. Не люблю насмешек, а жечь каждого шептуна – дворец палёным пропахнет.
Она стояла, обнажённая и уверенная, с новым телом, перед новым мужем.
Он попросил её сесть, и она села. Взяла его руку. Стала перебирать кольца: с гравировкой головы жабы, с тиснением кинжала, пламени, оторванной кисти… Один перстень заинтересовал её. « <3» – значилось на нём.
– Что это значит?
– Это… – Люци с усилием отвёл взгляд от колен девушки. – А, ерунда… молодёжное… – он смутился, – от английского Love (a sideways heart) – Любовь (боковое сердце) … компьютерный сленг…
– Ты веришь в любовь? – спросила она.
– Я?
Его смех отразился от стен, впитался в ковры.
– Ты…
– Это слово – всего лишь издержка вашего мира.
– Теперь мой мир здесь.
– Всё так… теперь… Но мне интересно, что думает твоя душа, что она помнит и что она вынесла из прошлого… скажи, что значит Любовь для этих адских глаз и губ?
Она практически не думала. У неё был опыт – самый разнообразный.
– Любовь есть нечто сложное, нечто, имеющее единство только в качестве слова [2] … Но может ли одно единственное слово определять это состояние? Слово, которое и само-то не имеет единой, целостной, конкретной формулировки.
– Любовь лишь слово, – усмехнулся он. – Не ново…
– Даже не слово. Она буквы этого слова, которые очень трудно собрать в значение.
Люци встал, взял её на руки. Он был великолепно сложён и убийственно красив – без рогов, хвостов, перепончатых крыльев, шерсти, ужасных ушей и других отвратительных атрибутов и аномалий своего народа.
2
Ницше так рассуждал о Хотении.
– Хочу тебя… – выдохнула она, когда он опустил её на ложе из пепельных роз.
– Я буду звать тебя – Ева!
– Не слишком ли…
– Ерунда. Помоги мне…
– Всё сделано из любви, – сказал Люцифер, ведя пальцами по её мраморному бедру. – А любовь сделана из всего….
Вот уже как несколько столетий (ерунда, но всё-таки) они были вместе. Он и Ева.
– Говори… – прошептали алые губы у самой мочки его уха.
– Огонь, камни, кровь, небо – отражения. Самого себя, но всё-таки отражения. Призма любви всегда стоит между нашим глазом и миром. Даже между нами и тьмой…
– Говори…
– Возможно, это буквы, возможно, целые слога… Возможно –
весь алфавит. Комбинируя и составляя. Хаотично и неосознанно. Проклятия или признания. Всё это – Она…– Говори…
– Бож… тьфу, дьявол меня разбери, но любовь… Почему ты смеёшься? Что? Дьявол меня? Ах да, смешно… так, я хотел сказать… Любовь – это самый нелепый оксюморон, чьи новые смысловые значения объединяются в ещё более противоречивые, противоположные комбинации… Это райский Ад…
– Кто-то стучит.
– Это сердце…
– Нет – в дверь.
– Кто там?!
– Главнокомандующий Омэн, сэр!
– А завтра нельзя?!
– Уже два года как ждёт аудиенции!
– Прими его, милый. Я в душ.
– Хорошо, хорошо… Пусть войдёт!
Люцифер зажёг сигару, заказал по интеркому вина и лишь тогда указал Омэну на стул. Главнокомандующий плохо скрывал раздражение – крылья за спиной заметно дрогнули, словно в рефлекторной попытке расправиться.
– Полетать вздумал? – поинтересовался дьявол.
– Извините… – сухо ответил Омэн.
– Ближе к делу.
– Президент… – начал Омэн. «Твою мать, если, конечно, она у тебя была, – подумал Люцифер, – как только меня не называли, и каждый на свой лад… скоро Его Святейшество начнут…» – В войсках паника…
– Опять огненный понос?
– Нет. Паника бездействия. Черти хотят крови и войн. Уже тысячу лет армия бездействует…
– Ну, устройте там спарринги – взвод на взвод. Сожгите какую-нибудь земную деревню… Только без фанатизма.
– На это нужны санкции, а к вам не так легко…
– Молчи! Не надо понукать меня этим. Я был занят!
– Чем? – кашлянул Омэн.
– Лю… – Люци запнулся. Потом беспомощно, как показалось главнокомандующему, сказал. – Ты не поймёшь, Ом…
– Президент, дело тут даже не в деревне… бес с ней, бес с точечными террористическими вылазками под кодом Безумие… В этом тысячелетии у нас намечалось нечто помасштабнее…
– Что? – дьявол затушил остаток сигары в глазнице мумифицированной гарпии.
– Вы не помните?
– Ом, ты не похож на демона-еврея…
– Президент, я говорю про операцию Огненный Водопад.
– Ах, да… прошлый раз мы лихо перевели стрелки на этих, – Люцифер ткнул пальцем в потолок пещеры. – Содом и Гоморра… эх, дела веков, давно минувших…
– Вы собирались рассмотреть вопрос о начале боевых действий против Небес, – Омэн скривился, произнеся это пошлое слово.
– Н-да…
– Так что, мой Президент?
– Потом, давай попозже… не до этого…
– Но…
– Хватит о насилии. Как там твоя жёнушка?
– А-а, – Омэн махнул когтистой рукой. – Эта ведьма всё по командировкам. На поверхности жарко, Америка прессует Ирак, все дела… а она любит в таких декорациях поразвлечься.
– Дела…
– Но, как быть с армией? Черканите хоть пару приказов: переходы открыть, магистраль душ обстрелять… Экстрасенсов зачистить или патрули серафимов пощипать…
– Потом… не до этого…
– Президент, хоть….
– Всё! Вон!!!
– У тебя такие горячие руки, Люци… не останавливайся…