Дорогами илархов

Полог шатра резко отлетел в сторону. Появился дядька в длинной рубахе из выбеленного холста, поверх меховая волчья жилетка. Седеющая борода лоснилась жиром, – дядьку отвлекли от еды. Широко шагая, он направился к Исмену.

– Где кобылицы? – закричал гневно он, размахивая руками с широченными мозолистыми ладонями.

– Табун увели, – еле выдавил из себя Исмен.

– Увели? Как увели? Кто увел? – лицо дядьки багровело от злости, глаза наливались гневом.

– Конокрады, – попытался объяснить Исмен, но тут же получил крепкую затрещину и полетел прямо к передним ногам коня аорса.

– Убью тебя! Как ты табун упустил? Дрых, наверное? Ах ты – никчемный. И пес твой такой же. Толку от вас обоих… Неси плеть, – приказал он сыну. – Я сейчас шкуру с него лоскутами сдеру.

– Эй, эй, хозяин, уйми гнев. Мальчишка не виноват, – вступился путник.

– А ты кто такой? – взметнул гневный взгляд на него дядька.

– Я мимо проезжал. Все видел. Твой мальчишка защищал табун, как мог. Одного разбойника подстрелил. Но и его самого чуть не прирезали.

– Лучше бы прирезали, – сплюнул дядька. – И что мне теперь делать? Я без кобылиц остался. Убью тебя! – снова набросился он на Исмена. Мальчик свернулся клубком в траве в ожидании удара.

– Эй, уймись! – настойчиво повторил аорс и двинул коня вперед, закрывая Исмена от плети разъяренного вождя. – Сам-то хорош: оставил мальчонку одного с табуном. А что он мог сделать против пятерых мужиков?

– Мне от этого не легче, – огрызнулся дядька. – Где мои кобылицы? Как я теперь без них?

– Да уж, с голода не помрешь, – усмехнулся Фидар.

– Да кто ты такой, чтобы меня упрекать?

– Ладно, остынь. Я подскажу, кто угнал твоих кобылиц. Роксоланы это. Их становище в стороне восхода отсюда. Если пешком, то день пути, верхом – за полдня достигнешь.

– Откуда ты знаешь. Случайно – не один из них? – вождь недоверчиво сверкнул глазами.

– Нет. Я мимо становища их вчера проезжал. Верь мне. Я – честный человек. Мне добра чужого не надо.

Дядька окинул его внимательным взглядом.

– Конь у тебя добрый, да ты сам весь в рванье. Не тебя ли языги разыскивают? Говорят, живой-убитый сбежал из города. Охранника убил, коня увел.

– Не знаю, о ком ты, – передернул плечами аорс. – Спасал бы свой табун. Но смотри, становище у роксоланов большое. Там народу – за сотню мужиков наберется.

– Сотня! – зло сплюнул дядька. – Всех перебью!

На крики сбежалось все становище: пастухи, женщины, босоногие дети.

– Скачите к нашим, созывайте людей, – приказал дядька сыновьям. – Ты, – подозвал он Исмена. – вместе с мальчишками ищи кустарник с ровными ветками и готовь стрелы.

– Дозволь отдохнуть в становище, – попросил Фидар. – Я посплю немного, одежонку заштопаю, и двинусь дальше. Что привез с собой, – то и заберу. А имущество мое – конь, да пустой живот.

– Отдыхай, – разрешил дядька. – Женщины тебя накормят.

На следующее утро дядька с сыновьями прирезали быка. Тушу освежевали, а мясо порубили на куски. Дядьке связали сзади руки, усадили на расстеленную шкуру. Рядом сложили гору свежего мяса. Дядька громко взывал к богу Папайу, жаловался, что его обокрали, обрекли на голодную смерть, оставили нищим. Вскоре начали подтягиваться родственники из дальних становищ. Приезжали верхом. Иные, те, кто беднее, приходили пешком. Все при оружии: у кого акинак, кто с копьем и щитом. У некоторых горит с луком за спиной, и кинжал к бедру привязан.

Расспросив у тетки, как все было, родственники брали из груды мяса кусок, одной ногой становились на шкуру и клятвенно заверяли, что отомстят за беды своего сородича. К концу дня набралось человек сорок. Кто не имел коня, тому дядька дал из своего табуна. С закатом, принесли в жертву богу Савру¹⁵ жеребенка, прося помочь в набеге. После воины сели вкруг. Ели печеное мясо, запивали кислым молоком. По очереди вставали и произносили гневные речи, обещая страшную мучительную смерть конокрадам и всему роду проклятых роксоланов. Исчерпав запас проклятий и, хорошенько закусив, двинулись в поход. Впереди на конях мужчины с пиками, за ними женщины с луками и ножами. Мальчишки тут же пристроились пешими к кавалькаде. У каждого праща и крепкий волосяной аркан.

Фидар все это время сладко спал под кибиткой, увернувшись в старую потертую коровью шкуру. Суета вокруг его не интересовала. К вечеру он проснулся, вылез из своего укрытия, с удовольствием съел мяса с кореньями, запил свежим кобыльим молоком и засобирался в дорогу.

– Присоединяйся к нам, – предложил ему дядька. Горячий жеребец так и приплясывал под ним от нетерпения.

– Нет, – покачал головой аорс.

– Я дам тебе оружие. Мы добудем много скота. Ты поимеешь долю в добыче, – пообещал дядька.

– Спасибо за приглашения, но я не пойду с тобой, – твердо отказался Фидар.

– Как знаешь, – пожал плечами дядька и ускакал.

Аорс нашел в табуне своего коня и принялся крепить у него на спине красный войлочный чепрак. Надежно затянул широкие ремни с медными бляхами, накинул уздечку. Конь стоял смирно. Хозяин иногда поглаживал его по шее, приговаривая ласковые слова.

– Ты не пойдешь с нами? – Исмен пробегал мимо с охапкой стрел. Остановился.

– И тебе бы не советовал. – Строго взглянул на него аорс.

– Почему?

– Нравится мой конь? – спросил Фидар, поглаживая стройную шею скакуна с проступающими жилками.

– Да. Красивый.

– Я зову его Уахуз – Ветер с гор. Кони – дети бога Фагимасада¹⁶.

– Знаю.

– Так вот, конь мне сказал: не надо идти воевать с роксоланами.

– Я коней пасу с детства, но никогда не слышал от них ни слова, – не поверил ему Исмен. – Ты меня за маленького считаешь?

– Предчувствие у меня плохое. Останься лучше становище охранять, – серьезно сказал Фидар.

– Нет, – покачал головой Исмен. – Весь мой род идет биться. Как я могу остаться? Меня потом трусом будут считать.

– Ну, если весь род…, – аорс вздохнул. – Жаль тебя, мальчишка.

– А ты не жалей, – зло огрызнулся Исмен. – И беду не кличь своими вздохами.

– Иди. Воюй, – махнул аорс рукой. – Только будь осторожен.

– Савр поможет мне, – храбрился Исмен. – А ты куда?

– Я? – аорс задумался. – Надо оружие себе добыть. Воин без оружия, что волк без зубов. А с оружием и одежонку новую справлю, и обувь…