Дорогая агония

– Роза будет здесь и позже. Что тебе нужно?

По выражению лица Венди я могу сказать, что она не в восторге от того, чтобы говорить со мной перед Розой. Меня это не волнует.

– Я собиралась узнать не хотел бы ты присоединиться ко мне на обед? Мне нужно с тобой кое-что обсудить.

– У меня уже есть планы на обед с Розой, но есть несколько минут перед тем, как приедет следующий клиент, если ты хочешь поговорить.

Венди смотрит на Розу.

– Мне нужно больше, чем несколько минут. Я попробую еще раз в следующий раз.

Больше ничего не сказав, она выходит, оставляя дверь кабинета открытой.

– Она знает, что мне нравится, когда дверь закрыта. Думаю, она делает это, чтобы позлить меня.

Роза встает, идет к двери и закрывает её.

– Она не хочет, чтобы мы находились за закрытой дверью, делали неуместные вещи на работе.

Я бы ничего так не хотел, как делать неуместные вещи на работе с Розой. Больше, чем просто неуместные.

– У Венди есть плохая привычка забывать, кто её босс.

Я бы рад избавиться от нее, но деловые отношения с её отцом не позволяют мне сделать это. Я терплю её.

– Ну я знаю, кто босс. И босс пропустил подпись в одном месте.

Роза обходит стол, становится рядом со мной и кладет документ передо мной. Она наклоняется, перелистывая бумаги, пока не находит нужную.

– Вот здесь, босс.

Изнутри я улыбаюсь, используя ручку с выгравированной надписью, что она подарила мне на Рождество. Пусть наше общение будет наполнено улыбками и смехом. Поверить не могу, сколько радости она принесла в мою жизнь за последние семь месяцев.

– Что это было?

Дерьмо. Мое плечо дернулось, и она увидела это.

– Что это было?

– Это дергающееся движение в твоем плече.

Началось. Мои мышцы начинают проявлять симптомы заболевания. Но я не могу рассказать ей об этом. Я пока не готов.

– Наверно старая футбольная травма.

– Уверена, это из-за стресса. Позволь мне сделать тебе массаж.

Роза становится позади меня и кладет руки мне на плечи. Она ритмично сжимает и разжимает мышцы.

– Хорошо?

– Да.

Ты не представляешь, как мне хорошо, когда твои руки прикасаются ко мне. Каждый раз, когда она касается меня, я закрываю глаза и представляю нас в любом другом месте, а не в офисе. Она так чертовски хороша в этом, что я начинаю жалеть, что мы не дома, в постели, и на нас гораздо меньше одежды.

– Жестче и сильнее?

Черт. Зачем она это говорит?

– Я не против.

Она усиливает хватку и крепко сжимает, отправляя меня на небеса. Это всего лишь её руки. Я хочу больше. Гораздо больше. Как я могу быть возбужден и расслаблен одновременно?

Её руки обхватывают мои щеки, заставляя наклонить голову назад, так что я смотрю на нее сверху вниз. Она наклоняется и оставляет поцелуй у меня на лбу. Боже, как бы я хотел, чтобы это были мои губы.

– Надеюсь, как-нибудь мне вернется это.

– С удовольствием.

Я бы с удовольствием прикоснулся руками к Розе. В любое время, в любом месте, где она захочет.

***

– Проклятье.

Я тянусь за полотенцем, чтобы взять кофеварку, прежде чем кофе проливается на пол.

Я еще больше неуклюж, чем месяц назад. Симптомы ухудшаются. Болезнь побеждает меня, и я не могу остановить это. Роза заметила небольшие изменения. Тремор. Судороги. Слабость. Она несколько раз спрашивала меня о них, но я всегда находил отговорки.

Я ненавижу лгать женщине, которую люблю. И как бы я это не презирал, пришло время рассказать Розе о диагнозе, пока не стало хуже. Она пробыла в моей жизни всего девять месяцев. Я не готов бросить её, но я не позволю ей остаться и смотреть, как я превращаюсь в ничто.

Она приходит на кухню, когда я заканчиваю убирать бардак.

– Что мой любимый шеф-повар готовит на завтрак в это прекрасное субботнее утро?

– Панкейки с рикоттой, черникой и беконом.

– О, вкуснятина. Хочешь, я помогу?

– Нет. Я уже почти закончил.

– Почему ты так рано встал?

– Не мог заснуть.

Я знал, что расскажу ей сегодня, и это не давало мне покоя.

Я работаю над тем, чтобы поддерживать приподнятое настроение, пока мы едим. Я пытаюсь запомнить то, как она смотрит на меня, потому что я знаю, что это последний раз, когда она видит меня таким. Как своего спутника. Как будто я не болен. Как полноценный мужчина.

– Пойдем в гостиную. Мне нужно кое о чем с тобой поговорить.

– Хорошо.

Она усмехается, у нее веселый голос. Но ненадолго. Я собираюсь выбить почву из-под её ног.

Мы сидим на диване напротив друг друга. Я смотрю в ее глаза, огромный комок подступает к горлу. Я не знаю, как это сделать.

Роза берет меня за руки.

– Всё хорошо, Баш. Не нервничай. Я готова к этому.

Я не знаю, что она думает я собираюсь ей раскрыть, но что бы это ни было, она ошибается.

– Мне нужно тебе кое-что сказать. И оно не очень хорошое. Я болен.

От заминки в ее дыхании до мерцания в ее глазах, я знаю, что она находится в замешательстве. Я не выгляжу больным.

– Я каждый день провожу с тобой, Бастьен. Что у тебя такое, чего я не видела?

Я стараюсь проглотить комок в горле, но он никуда не уходит.

– Год назад мне поставили диагноз БАС.

– БАС?

Роза качает головой, и я понимаю по ошеломленному взгляду в ее глазах, что она что-то понимает в этой болезни.

– Боковой (латеральный) амиотрофический склероз. Болезнь Лу Герига. Ты знаешь, что это такое? И понимаешь, что со мной будет?

Ее глаза расширяются, а ее нижние веки наполняются слезами.

– Я знаю, что это такое. Но должно быть это какая-то ошибка. Это не может быть правдой.

Никто, кроме меня, не желает больше, чтобы врачи ошиблись.

– Я был у трех врачей. Все они диагностировали мне спорадическую форму заболевания.

Она закрывает рот рукой, чтобы заглушить крик.

– Нет.

– Иди сюда.

Я притягиваю её к себе. Я держу ее, и она цепляется за меня, рыдая до такой степени, что чуть теряет дыхание.