Дорогая агония

Когда он поднимает глаза, чтобы посмотреть на меня, я знаю, что он понимает всю правоту моего заявления.

Он прижимает лоб к моему животу.

– Боже. Все это так запутано.

– Этого не должно быть.

– Я не могу стать лучше.

– Я не знаю, как вбить тебе в голову, что твоя болезнь не имеет значения для меня. Я люблю тебя, есть у тебя дегенеративное мышечное расстройство или нет. Прикован ли ты к инвалидному креслу или нет. Прикован к постели или нет. Мне все равно, пока у меня есть ты.

Он поднимает голову, качая ею.

– И я не знаю, как заставить тебя понять, что это имеет значение для меня. Прогноз, который мне дали - не такой жизни я хочу.

– У тебя скоро появится сын. Ему нужен отец. Мне нужен его отец. Я не хочу делать это в одиночку.

Я была сама по себе. Но я больше не хочу этого. Даже с Вейл, чтобы помочь с Гасом, мысль о воспитании ребенка без Бастьена ужасает.

– О тебе всегда будут заботиться. Даже после того, как я уйду, тебе не придется беспокоиться.

Он снова целует мой живот.

– Мне нужно знать, что ты скажешь моему сыну, как сильно я его любил.

Он действительно только что сказал мне это? Что здесь происходит? Кажется, что маятник качнулся в одну сторону, и теперь он снова качается назад.

– Нет. Я не буду этого делать, - я качаю головой.
– Тебе придется сказать ему самому.

Я отталкиваю Бастьена, встаю с дивана и наклоняюсь вниз, чтобы забрать свою одежду с пола.

– В самом деле? Мы снова вернулись в это место?

– Мы никогда не были в этом месте. Почему ты думаешь иначе?

– Как насчет того, что ты сказал мне, что ты устал скучать по мне. Что нуждаешься во мне. Целовал мой живот и разговаривал с Гасом. Говорил, что ты так давно этого хочешь. Ты не думаешь, что это заставило меня поверить, что что-то изменилось?

– Все, что я сказал, правда, но это не значит, что я изменил свой план. Я все еще переживаю из-за этого.

Он протягивает мне руку, но я отхожу от него.

– Клянусь, я не хотел вводить тебя в заблуждение, чтобы ты думала иначе.

Я серьезно люблю этого человека, но сейчас он мне противен. Как, черт возьми, он думал, что может заниматься со мной любовью, не заставляя меня поверить в то, что что-то изменилось? Как может один человек быть таким невероятно экстраординарным и одновременно эгоистичным?

Он не собирается меняться. Не для меня. Не для сына. Какого черта я все еще здесь делаю? Я должна была уйти несколько недель назад.

– Мы с Гасом никогда не будем достаточной причиной для тебя, чтобы держаться до конца и попытаться. Я понимаю это сейчас.

Это трудно признать, но всё это бесполезно.

– Мне жаль, что я продолжаю причинять тебе боль. Клянусь, я не хотел этого делать.

Я надеваю трусики.

– Я знала, что будет нелегко. Но в конце концов, это того стоило. Мы бы того стоили.

Я одеваю ночную рубашку.

– Это был последний раз. Я больше не буду умолять тебя остаться.

Он хватает меня за запястье.

– Я не хочу, чтобы ты так поступала.

– У меня разбито сердце, Баш, - я вырываю свое запястье из его хватки.
– Ты не оставил мне выбора. У меня нет другого выхода.

Глава 26

Бастьен Паскаль

Роза не разговаривала со мной два дня. Я все думаю и надеюсь, что она придет и скажет что-нибудь. Что угодно. Но в итоге ничего. Я иду на кухню, она уходит. Я стучусь в дверь ее спальни, она не отвечает. Я вижу ее в гостиной за работой, она поворачивается и идет в противоположном направлении. Сказать, что я рад видеть ее в дверном проеме моей спальни, это ничего не сказать.

– Роза.

– Мне нужно с тобой поговорить.

– Конечно. Входи.

Я пододвигаюсь, предоставляя ей место на кровати рядом со мной, как я всегда делал. Отчаянно надеясь, что она придет ко мне. Снова держать ее в своих объятьях. Быть внутри женщины, которую я люблю. Все напоминает о том, как сильно я скучаю по ней. Вот где она должна быть. Она качает головой.

– Я могу сделать это и отсюда.

Дерьмо.

– Я много думала о наших отношениях с тех пор, как мы были вместе той ночью. Я приняла несколько важных решений, о которых должна тебе рассказать.

Приняла важные решения. Эти слова пугают меня.

– Хорошо.

– Пришло время мне уйти.

Вот оно что. То, чего я так боялся услышать от нее.

– Нет. Ты не уйдешь.

– Я осталась, потому что думала, что смогу заставить тебя передумать. Теперь я вижу, как ошибалась.

– Я не готов тебя отпустить.

– И я не готова к тому, что ты умрешь. Но это не изменило твоего мнения. Всё было напрасно, Баш. Я любила тебя, но я больше не могу поддерживать пламя надежды. Ты принял решение. Я люблю тебя, но я решила, что пора расстаться.

– Я мог бы сказать, что заплатил два миллиона долларов, чтобы ты была здесь со мной тридцать шесть месяцев или пока я не решу, когда ты уйдешь.

Дерьмово это признавать, но я хватаюсь за соломинку.

– Ты мог бы, но это не помешает нам уйти, - она кладет руку на живот.
– Я почти на шестом месяце беременности. Мне нужно сделать детскую и подготовить дом для Гаса. Я не могу сделать этого здесь.

– Мы могли бы сделать из гостевой комнаты рядом с твоей спальней детскую. Ты можешь делать с ней всё, что пожелаешь. Черт, ты можешь сделать её смежной, если хочешь. Завтра я позвоню Мишель, и она сделает это через несколько дней.

– А какой смысл? Превратить гостевую комнату в детскую означает, что Гас войдет в этот дом. Контакт с ним будет неизбежен. Ты сказал мне, что это не то, чего ты хочешь. Что изменилось?

Я не могу видеть его. Я не могу слышать его. Если я вернусь, пути назад не будет.

– Ничего.

– Тогда решение принято. Завтра я уеду, и я не вернусь к тебе работать.

Если она вот так уйдет, я никогда ее не увижу. Наверное, больше никогда.

Я потерял родителей и брата, но ничто не сравнится с этой мучительной болью в груди. Но мне больше некого винить, кроме себя.