Досье Дрездена. Книги 1 - 15

— Не знаю пока, — признался я. — Брат Ванг уже улетел. Я пытался дозвониться до него — недоступен. И посыльного я к нему в монастырь отправить не могу: весь этот горный район охраняется оберегами, и только на то, чтобы проникнуть внутрь, могут уйти месяцы. Если это вообще возможно, — я нашел, наконец, достаточно большую картонную коробку, застелил ее дно парой старых халатов и уложил на них дрыхнувшего без задних ног щенка. — И потом, у меня есть заботы покруче.

— Например?

— Например, Черная Коллегия. Мавра со своей… своей… эй, как назвать группу вампиров Черной Коллегии? Сворой? Косяком?

— Стаей, — подсказал Боб.

— Точно. В общем, похоже, Мавра со своей стаей здесь, в Чикаго. И один из них нынче вечером едва не прокомпостировал мой билет.

Глаза у Боба разгорелись от любопытства.

— Круто. И что, обычная тревога? Будешь ждать их атаки, чтобы с помощью нападавших добраться до самой Мавры?

— Не на этот раз. Я хочу первым найти их, выбить дверь и перестрелять во сне.

— Уау. Для тебя, Гарри, даже как-то непривычно жестоко.

— Угу. Мне самому тоже нравится.

Я поставил коробку со щеном на стол.

— Я хочу, чтобы ты взял Мистера и прогулялся завтра по городу. Найди, где отсиживается Мавра в светлое время суток — только ради всего святого, не напорись еще раз на чужие обереги.

Каким-то образом Бобу удалось создать впечатление, что он поежился.

— Угу. На этот раз постараюсь осторожнее. Только ведь и вампиры не дураки, Гарри. Они понимают, что беспомощны в дневное время, и принимают меры самозащиты. Это уж наверняка.

— Об этом я позабочусь, — пообещал я.

— Не факт, что ты сможешь справиться с этим в одиночку.

— Потому я и хочу устроить им суд Линча, — буркнул я, борясь с зевотой. Я заглянул в ящик, полюбовался на спящего щенка, забрал со стола свечу и пошел к стремянке.

— Эй, куда это ты собрался? — встревожился Боб.

— Спать. Завтра вставать рано. Новое дело.

— А собаку-то храмовую ты здесь зачем оставляешь?

— Затем, что не хочу оставлять ее здесь одну, — объяснил я. — Если я заберу его наверх, боюсь, Мистер слопает его, стоит мне уснуть.

— Черт возьми, Гарри, я наблюдатель, а не ветеринар.

Я нахмурился.

— Вот мне и нужно, чтобы за ним кто-нибудь присмотрел.

— То есть, ты хочешь, чтобы я состоял нянькой при собаке?

— Угу.

— Отстойная работа.

— Пожалуйся профсоюзу, — безжалостно посоветовал я.

— Что еще за дело у тебя новое?

Я рассказал.

— Артуро Геноса? — переспросил Боб. — Тот самый Артуро Геноса? Кинопродюсер?

Я удивленно нахмурился.

— Ну… да, наверное. Ты что, о нем слышал?

— Слышал ли я? Еще бы! Он из лучших!

Моя интуиция подала мне тревожный сигнал, и я внимательно посмотрел на Боба.

— Э… В каком жанре?

— Он обласканный критикой мастер киноэротики! — Боб прямо-таки захлебывался от возбуждения.

Я зажмурился.

— А что, у эротического кино тоже есть критики?

— А то! — выпалил Боб. — Куча журналов.

— Ну, например?

— Ну, например "Трах!", «Суперпопки», "Бюсти"…

Я устало потер глаза.

— Боб, это же все просто порножурналы, а не кинокритика.

— Не вижу разницы, — возразил Боб.

Я решил не углубляться в эту тему.

— Гарри, — вздохнул череп. — Я не хочу обзывать тебя глупцом… или слепым, отказывающимся видеть очевидное, но тебя нанял вампир Белой Коллегии. Инкубус. Как по-твоему, какого рода может быть эта работа?

Я испепелил Боба взглядом. Он говорил правду. Я мог бы и сам догадаться, что все будет не так просто.

— Раз уж мы заговорили на эту тему, — сказал я, — ты много знаешь о Белой Коллегии?

— Ну, только самые известные факты, — отозвался Боб.

— Значит, много.

— Я видел Томаса нынче вечером — он совсем странный был, — заметил я. — Я даже не знаю, как и описать. Но там была Жюстина, и она сказала, что он замерз, и что она за него боится. А он в ответ навел на нее что-то вроде гипноза своего, так что она совсем выключилась.

— Он был Голоден, — объяснил Боб. — Голоден с большой буквы «Г». Голод — это… ну, даже не знаю, как сказать точнее. Симбиотический дух, живущий внутри белого вампира. Они с ним рождаются.

— Ага, — кивнул я. — То есть, отсюда у них эти сила и все прочее.

— В том числе практически бессмертие, — согласился Боб. — Впрочем, все это дается не задаром. Потому им и надо все время питаться. Голоду это необходимо, чтобы выжить.

— Ясно, ясно, — буркнул я, сдерживая зевок. — Они пользуются его энергией, дух нуждается в подпитке, поэтому им надо кормиться, — я нахмурился. — А что будет, если они не покормятся вовремя?

— Если недолго — депрессия, злоба, тяга к насилию, паранойя. А если дольше — они будут использовать любой доступный источник жизненной энергии. Стоит такому случиться — и Голод полностью овладевает ими, заставляя охотиться.

— А если охотиться не на кого?

— Они сходят с ума.

— А что происходит с людьми, которыми они кормятся? — поинтересовался я.

— Что с ними? — переспросил Боб. — У них отнимают жизнь — по крохе, по маленькому кусочку, но отнимают. Это причиняет им духовный ущерб — ну, вроде того, что сделал тогда Кошмар с Микки Малоном. Это облегчает Белым контроль над ними, так что каждый следующий глоток их жизни дается Белым все легче.

— А что происходит, когда смертным кормятся и дальше?

— Когда кормятся на нем, о Бард, — поправил меня Боб, — он быстро прогорает. Впадает в ступор, в растительное состояние. Довольно часто они погибают от сердечного приступа — прямо в момент кормления.

— Смертельный секс, — хмыкнул я. — В буквальном смысле этого слова.

— Есть за что умирать, — согласился Боб.

Страшненькая мысль, решил я. Чем больше я думал об этом, тем меньше мне все это нравилось.

— А что, если вампир не захочет питаться никем?

— Неважно, хочет он или нет, — возразил Боб. — Они кормятся, повинуясь инстинкту. На то они и вампиры.