Досье Дрездена. Книги 1 - 15

Даже в том, что касается магии, ничего не дается даром. Я знал, что боль еще одолеет меня. Но это все фигня: сейчас главное было выжить, а тревожиться из-за похмелья я мог и потом.

— Лара, — сказал я. — Я понимаю, что в ваши планы входит, типа, убить меня, но с моей точки зрения ситуация изменилась.

Суккуб покосилась на вампиров, потом на Инари.

— Согласна, чародей.

— Перестроим ряды, чтобы вызволить девочку?

— Двигаться можешь?

Я оттолкнулся от земли и более-менее благополучно — с учетом обстоятельств — выпрямился. Лара стала спиной ко мне, стараясь держать в поле зрения всех трех вампиров. Те, в свою очередь, стояли, не двигаясь, и только голодный огонь в мертвых глазах позволял отличить их от обычных покойников.

— Ага. Вполне мобилен.

Лара бросила на меня взгляд через плечо, и глаза ее расширились от удивления.

— Впечатляюще. Что ж, перемирие?

Я утвердительно тряхнул подбородком.

— На двадцать четыре часа?

— Идет.

— Клево.

— Их лица! — всхлипнула Инари. — Какие у них лица! Боже, кто они такие?

Я удивленно покосился на перепуганную девочку, потом на Лару.

— Она что, не знает? Вы ей ни о чем таком не рассказывали?

Не спуская взгляда с ближнего к ней вампира, суккуб пожала плечом.

— У отца такая политика.

— Ну и сумасшедшая у вас семейка, Лара. Нет, правда, — я подобрал с земли обломки своего жезла. Резьба по дереву сложностью не уступала наложенным на него заклятиям и требовала долгого времени и денег. За время профессиональной практики мне пришлось раз пять или шесть мастерить себе новые жезлы, и каждый раз у меня уходило на это недели две, не меньше. Чертова девица сломала очередной, что меня огорчало до чертиков, зато продолжавшая бурлить во мне волна позитива подсказала мне и положительную сторону этого: теперь в моем распоряжении оказалось две довольно-таки тяжелых деревяшки с острым, зазубренным изломом. Я шагнул между Инари и ближним от нас вампиром и протянул ей одну из половинок.

— Держи, — сказал я. — Представится шанс — действуй как Баффи.

Инари выпучила на меня глаза.

— Что? Вы что, шутите?

— Делай как сказано! — сказала ей Лара, и в голосе ее зазвенела сталь. — Никаких вопросов, Инари!

Похоже, голос суккуба убедил девчонку. Она без промедления взяла у меня деревяшку, хотя испуга на лице у нее от этого не уменьшилось.

Над головой у нас продолжало клубиться невидимым вихрем проклятие, сдавливая мне виски, путая мысли. Я старался отстроиться от помех, сфокусироваться на проклятии, проследить, откуда и куда оно движется. Мне просто необходимо было понять, на кого оно нацелено — от этого, в конце концов, зависел не только успех расследования, но и моя жизнь.

Проклятие было сложным, многоуровневым. Однако, как я уже говорил, я имею обыкновение держать при себе наготове кое-какие средства для борьбы с самыми разнообразными напастями. Я вытащил из-под рубахи амулет и позволил, наконец, озвучить тревожившую меня мысль:

— Чего это они стоят без движения?

— Может, советуются со своим господином? — предположила Лара.

— Терпеть не могу ждать, пока меня позовут бить по морде, — сообщил я — Не нанести ли нам удар первыми?

— Нет, — отрезала Лара. — Они нас боятся. Не шевелитесь. Это только спустит их с цепи, а время на нашей стороне.

Новая волна почти физически леденящего холода коснулась меня. Волосы мои встали дыбом. Проклятие готово было сработать, а я так и не знал еще, на кого оно нацелено. Я шарил взглядом по сторонам в поисках хоть каких-то физических проявлений.

— Я в этом не уверен, мисс Рейт.

Один из вампиров, меньший из тех двоих, что стояли рядом с одноухим, вдруг пошевелился. Взгляд его мертвых глаз уперся в меня, и он заговорил. Трудно представить себе то, что звуки, издаваемые двумя разными мертвыми, иссохшими глотками могут отличаться друг от друга, но это так, уж поверьте мне на слово. Этот голос струился плавно, и принадлежал вовсе не шевелившему губами вампиру. Этот голос был старше. Старше, холоднее, злобнее, и все же с едва уловимыми нотками женственности.

— Дрезден, — произнес этот голос. — И правая рука Рейта. Рейтов сын-бастард. И его ненаглядная младшенькая. Что ж, вечер удался.

— Привет, Мавра, — отозвался я. — Только тебе ведь все равно, так что прекрати-ка эти кукольные игры в «Носферату» и перейди к делу. У меня завтра хлопотный день, так что мне хотелось бы выспаться.

— Господи, Гарри, — послышался слабый хрип. Я оглянулся и увидел, что лежавший на земле Томас смотрит на меня широко открытыми глазами. Вид у него был похлеще самой смерти, и взгляд его с трудом удерживался на мне, но по крайней мере он проявлял признаки жизни. — Вы что пьяны? Когда успели?

Я подмигнул ему.

— Такова сила позитивного мышления.

Вампир-марионетка зашипел, и голос его сделался глуше, более зловещим.

— Эта ночь многое уравновесит. Сделайте их, ребятки. Убейте всех.

Тут разом произошло много вещей.

Вампиры бросились на нас. Одноухий атаковал Лару, марионетка — меня, а третий устремился на Инари. Тот, что рвался ко мне, похоже, был не мастак драться, но и он двигался с такой скоростью, что я едва отслеживал его перемещения — но тело мое все еще звенело от инъекции позитивной энергии, и я ответил на его атаку так, словно это вступительные па хорошо знакомого мне танца. Я отступил на шаг в сторону, пропуская его мимо себя, и приемом, достойным Баффи, обрушил свою половинку бывшего жезла ему на загривок.

Возможно, на телеэкране это происходит и эффектнее. Зазубренная деревяшка вонзилась в вампира, но не думаю, чтобы она проткнула плащ — тем более, чтобы она вонзилась ему в сердце. Однако удар лишил эту тварь равновесия, и она, пошатнувшись, пролетела куда-то дальше. Может, вампир все-таки получил какие-то повреждения — он испустил пронзительный, закладывающий уши вопль, полный боли и ярости.

Инари тоже взвизгнула и замахнулась своей деревяшкой; впрочем, Баффи из нее вышла не лучше, чем из меня. Вампир перехватил ее руку и, резко повернув, сломал ей запястье. Послышался противный хруст, Инари охнула и рухнула на колени. Вампир навалился на нее сверху, ощерив зубы (не клыки еще, как я успел машинально отметить — просто обыкновенные пожелтелые, как и положено покойнику) и пытаясь впиться ими ей в горло и искупаться в луже крови.

И — словно этого было недостаточно — проклятие соткалось, наконец, окончательно и с воем вынырнуло из ночи, целясь в Инари.

У меня оставались считанные секунды, чтобы спасти ей жизнь. Я ринулся на вампира, представил себе зависшую в дюйме от его зубов невидимую банку из-под пива и со всей силы врезал по этой воображаемой банке пяткой. Конечно, куда мне со своей силой тягаться со сверхсилой вампира. Однако даже вампир, способный с разбега пробиться сквозь кирпичную стену, весит ровно столько, сколько положено иссохшему трупу — и к тому же атака моя явно застала его врасплох. Удар получился что надо. Законы физики сработали на отлично, и вампир со злобным шипением отлетел в сторону.

Я схватил Инари за правую руку своей левой. Тут такая штука: энергия истекает из тела с правой его стороны. Левая же сторона энергию поглощает. Я напряг все свои чувства и ощутил, как пикирует на Инари сгусток темной энергии. Он ударил в нее мгновением спустя, но я успел уже подготовиться и усилием воли перехватил эту гадость прежде, чем она успела причинить ей вред.

Острая боль пронзила мою левую ладонь. Энергия оказалась холодной — нет, не просто холодной, ледяной. Она была скользкая, тошнотворная, словно вырвалась из какого-то огромного подземного моря. Стоило ей коснуться меня, как голова моя едва не взорвалась от непередаваемого ужаса. Энергия, сама магия, ее соткавшая, показались мне какими-то… неправильными. Изначально, насквозь, до ужаса неправильными.