Досье на Шерлока Холмса

Вскоре после этого Холмса вызвали в Одессу расследовать убийство Трепова, а по завершении этого дела он отправился на Цейлон (теперь Шри-Ланка) заниматься расследованием, связанным с братьями Аткинсон, в Тринкомали. Уотсон не уточняет детали этого дела, но, поскольку он говорит «в Тринкомали», можно предположить, что оно потребовало присутствия Холмса на месте, где разыгралась трагедия.

Приблизительно в то же время Холмс выполнял деликатное поручение голландского королевского дома [44] . Видимо, ему пришлось ехать в Голландию, чтобы проводить расследование, которое он успешно завершил. Это второй случай за тот период, когда к услугам Холмса прибегали венценосные особы. Первым у него попросил помощи король Скандинавии. Следовательно, молва о его уникальной способности решать в высшей степени конфиденциальные государственные проблемы разнеслась среди европейских монархов, многие из которых состояли в родстве друг с другом.

44

Королем Нидерландов в то время был Вильгельм III (1817–1890), который правил с 1849 года до самой смерти.

Что касается двух других дел – убийства Трепова и трагедии Аткинсонов, – Уотсон не приводит никаких подробностей. Сам он узнал о них только из газет, и это свидетельствует о том, что в тот период он не общался с Холмсом.

Хотя Уотсон не приводит даты, можно установить приблизительный график деятельности Холмса в эти месяцы. Мы знаем, что обсуждение с Уотсоном баскервильского дела имело место в конце ноября 1888 года и что Холмс вернулся на Бейкер-стрит до 20 марта 1889 года, когда (как будет видно из следующей главы) Уотсон навестил его там.

Если предположить, что Холмс выехал из Англии в Россию примерно 21 ноября и у него ушло три недели на то, чтобы добраться до Одессы и расследовать убийство Трепова, то он мог вернуться в Англию к середине декабря. Далее, если он сразу же отправился на Цейлон (морское путешествие должно было занять примерно месяц) и дело Аткинсонов было закончено в течение двух недель, то вполне возможно, что Холмс (даже если накинуть еще месяц на обратный путь) был дома к концу февраля. В таком случае у него оставалось достаточно времени, чтобы выполнить поручение голландской королевской семьи, прежде чем вернуться на Бейкер-стрит до 20 марта. Это плотный, но вполне осуществимый график.

Между тем приближался день женитьбы Уотсона. Они с Мэри нашли подходящий дом в Паддингтоне, неподалеку от вокзала, служащие которого могли стать его пациентами. Хотя Уотсон не указывает точный адрес дома, он, вероятно, находился всего в нескольких минутах ходьбы от вокзала: один из кондукторов доставил пострадавшего пассажира в кабинет Уотсона, а не в больницу Святой Марии, которая находилась рядом с конечной станцией.

Маловероятно, чтобы Уотсон и Мэри Морстен искали дом в районе Норфолк-сквер или Уэстбурн-Террас. Фешенебельные высокие дома с лепными украшениями, балконами и импозантными портиками были слишком дороги. Однако Уотсон вполне мог позволить себе жилье на таких улицах, как Лондон-стрит или Спринг-стрит, почти напротив вокзала Паддингтон. Некоторые из этих зданий сохранились, и их внешний вид в основном не изменился со времен Уотсона. Это трех-четырехэтажные кирпичные дома, скромные, но респектабельные, так что любой из них подходил для доктора. Они достаточно большие: на первом этаже мог разместиться врачебный кабинет, а на верхних этажах было достаточно места для личных апартаментов.

Уотсон не приводит подробного описания ни интерьера, ни внешнего вида дома. Мы знаем, что он находился по соседству с практикой другого врача, и это, как и близость вокзала Паддингтон, пригодилось Уотсону в последовавшие месяцы. К парадному входу вели стертые ступени (Холмс упоминает о них), а пол в холле был покрыт линолеумом – этот штрих говорит о практичности: поскольку к доктору все время приходили пациенты, иногда в грязных сапогах, класть ковер было неразумно. Кроме кабинета Уотсона, на первом этаже была также гостиная. Возможно, там была еще и приемная. В «Приключении клерка» Уотсон пишет, что поднялся наверх, чтобы поговорить с женой.

Уотсон купил практику у мистера Фаркера, пожилого джентльмена, страдавшего пляской святого Витта. Из-за преклонного возраста и болезни число его пациентов уменьшилось, и доход упал с 1200 фунтов в год до 300 фунтов. Но Уотсон по-прежнему получал военную пенсию, и в сочетании с выручкой от практики это давало годовой доход в 500 фунтов. Этого было достаточно, чтобы чета Уотсонов жила с умеренным достатком и могла позволить себе нанять служанку. Кроме того, Уотсон был уверен, что при его молодости и энергии он сможет постепенно расширить практику.

Он не говорит, сколько заплатил за практику, но обычная цена в то время составляла один или полтора годовых дохода. Таким образом, вероятно, Уотсон заплатил от 300 до 450 фунтов. Ни у него, ни у Мэри Морстен не могло быть больших денег. Оба имели скромный достаток: у Уотсона была только его военная пенсия, а у Мэри Морстен– жалованье гувернантки, в конце 1880-х равнявшееся 50 фунтам в год, включая стол и жилье [45] . Наверно, им удалось отложить немного денег, но их не хватило на то, чтобы купить подходящий дом и должным образом его обставить.

45

В «Медных буках» – деле, которое Холмс расследовал вскоре после женитьбы Уотсона, мисс Вайолет Хантер говорит, что на ее последней службе в качестве гувернантки ее жалованье было 4 фунта в месяц.

Однако у Мэри Морстен было шесть жемчужин – часть сокровищ Агры, присланных ей майором Шолто, армейским сослуживцем ее покойного отца. Вероятно, некоторые из них, если не все, были проданы, чтобы выручить необходимые средства.

Уотсон совсем ничего не говорит о свадьбе – было ли это венчание в церкви или регистрация в брачном бюро. Скорее всего, это была скромная церемония. Не было ни денег, ни желания устраивать пышную свадьбу, а поскольку они не имели в Англии родственников и большого числа близких друзей, то, вероятно, гостей было мало.

Можно предположить, что присутствовала миссис Сесил Форрестер с семьей. Была также миссис Хадсон – Уотсон не мог не включить ее в список гостей. По-видимому, были приглашены полковник Хэйтер, бывший армейский приятель Уотсона из Рейгета, а также мистер и миссис Уитни. Уитни впоследствии сыграли небольшую роль в одном из дел, которые расследовал Холмс. Кэт Уитни была школьной подругой Мэри, а ее муж Айза стал одним из пациентов Уотсона. Стэмфорд, бывший ассистент Уотсона в Бартсе, познакомивший его с Холмсом, – еще один вероятный гость.

Но один старый друг определенно не присутствовал на свадьбе. Это Холмс, которого скорее всего не было в Англии: в это время он проводил расследование за границей. Когда несколько месяцев спустя, в июне 1889 года, он зашел к Уотсону, то осведомился о миссис Уотсон, выразив надежду, что она оправилась после волнений, связанных с делом Шолто. Следовательно, он не видел ее с сентября 1888 года (дата этого дела).

Но дату самой свадьбы установить невозможно. Она должны была состояться между концом ноября 1888 года, когда Уотсон еще жил на Бейкер-стрит, и 20 марта, когда Уотсон уже был женат и имел практику в Паддингтоне. Комментаторы предлагали разные варианты, от декабря 1888 года до января или февраля 1889-го. Последнее более вероятно. Если бы свадьба была в декабре, у Уотсона не хватило бы времени для всех необходимых приготовлений.

Судя по всему, возникла проблема с покупкой практики в Паддингтоне. Уотсон утверждает, что они въехали в свой дом вскоре после свадьбы. Возможно, задержка была вызвана юридическими сложностями или тем, что трудно было найти подходящий дом. Или пришлось ждать, пока строители или специалисты по интерьеру закончат ремонт.

Но как только они устроились у себя, Уотсон пришел в восторг. Впервые у него был собственный дом, и он с гордостью называет себя хозяином дома. Была нанята служанка, Мэри Джейн. Это оказалась неуклюжая, неряшливая девушка, и миссис Уотсон вынуждена была сделать ей предупреждение.