Довмонт: Неистовый князь. Князь-меч. Князь-щит

Рыцарские кони тоже были защищены от стрел накидками из прочной кожи. Правда, сейчас рыцари ехали на походных конях, злых боевых жеребцов пока что придерживали оруженосцы.

Кроме рыцарей в отряде еще восемнадцать кнехтов – два «копья» – во главе с орденским сержантом братом Генрихом Миллером, «два копья» тоже сила! Короткие кольчуги, открытый шлем-каска, тесаки, шестоперы, короткие копья, у кого-то – и арбалет… У сержанта, брата Генриха – опытного рубаки, усача лет тридцати – на шлеме крест святого Антония в виде буквы «Т». Неведомо, почему, но святой Антоний считался покровителем простых крестоносных воинов-кнехтов. И говорят – помогал! По крайней мере, брат Генрих в это свято верил. Еще бы – уцелеть в мясорубке при Везенберге, называемом язычниками Раковором, это дорогого стоит! Отделался сломанной рукой и шрамом на левой щеке – святой Антоний помог, никак иначе!

На небольших треугольных щитах кнехтов герб комтурства Швеллин – серебряная подкова на зеленом фоне…

Славное воинство… Божьи рыцари, кнехты… И с благословения магистра и комтура отправились на простой разбой! Что в общем-то богоугодное дело – грабить-то едут русских схизматиков! Которые еще хуже язычников. Как сказал (точнее, повторил чьи-то слова) замковый капеллан отец Арнольд, от русского христианства самого Бога тошнит! Золотые слова – в точку. Отец Арнольд тоже был под Везенбергом… Правда, злые языки утверждали, что вовремя сбежал, но… Но русских с той поры ненавидел всей своей душою. Особенно псковского князя Довмонта, про которого…

– Дозволь спросить, брат Гуго?

Лесная дорога расширилась, и юный датчанин пустил своего коня рядом с командиром. Очень уж ему хотелось поболтать, да и от природы парень-то был любопытен, как, к слову сказать, и де Шализ, но тот свое любопытство ограничивал, а Карстен в силу молодости – нет.

– Ну, спроси, – фон Цвеллер повел плечом. – Правда, если про каких святых, так это лучше в замке, у капеллана. Он много чего знает.

– Не, не про святых, – улыбнулся юноша. Круглое, усеянное рыжими веснушками лицо его выражало смесь дикого любопытства и гордости – еще бы. Не каждого возьмут на столь важное дело! Да и вообще, брат Карстен недавно прибыл из Дании… И прибился не к своим, к ливонцам…

– А что, правду говорят, герцог Плескау Довмонт – истовый язычник? В самом Плескау у него капище, и он там приносит в жертву женщин и детей! И еще – пленных рыцарей.

Брат Гуго закашлялся и едва сдержал смех:

– Это тебе, поди, отец Арнольд рассказал?

– Он.

– Ну, ты это… уши-то не развешивай. Герцог Довмонт некогда был язычником и жил в Литве – это правда. Потом убил литовского короля Миндовга и бежал в Плескау. И там был крещен под именем Тимофей!

– Что же, это они убийцу сделали герцогом? – округлил глаза юный рыцарь.

– Да-да, – поддержал подъехавший де Шализ. – Как-то это… не по-христиански. Даже для русских!

Фон Цвеллер махнул рукой:

– Все потому, что этот Довмонт – славный воин! Это он устроил погром под Везенбергом… Правда, вместе с новгородцами и со своим дружком, герцогом Дмитрием из Переяславля. А этот герцог ныне в русских землях – один из главных. Правда, их верховный сюзерен – монгольский император! И по слухам, он больше жалует Андрея, брата Дмитрия…

– А Довмонт?

– А что Довмонт? Сидит себе в Плескау… Против Новгорода интригует.

– Но ведь насколько я знаю, Плескау – вассал Новгорода! – крестоносец из Лотарингии тоже внес свою лепту в беседу, в отличие от своего младшего коллеги, выказав немалые знания.

– И что с того? – хохотнул брат Гуго. – Мы вон тоже вассалы тевтонцев. Даже хуже – ландмейстерство… И что? Много мы их слушаем?

– Это да-а… – шевалье Альберт де Шализ солидно кивнул, показывая свое полное знакомство с местными политическими реалиями.

Впереди вдруг послышался стук копыт! Руки рыцарей синхронно потянулись к мечам… Все затаили дыхание…

Из зарослей вылетел всадник… в накидке с крестами, кнехт… Дозорный.

– Ну? – дождавшись, глухо спросил командир. – Что там еще?

– Река, господин, – дозорный вытянулся в седле.

Фон Цвеллер хмыкнул:

– Знаю, что река. Она и должна быть – граница.

– А на реке – корабли, мой господин! Две большие лодки.

– А в лодках?

– Какие-то люди, господин.

– Я понимаю, Иоганн, что в лодках люди, а не бараны или какие-нибудь там кабаны, – спрятал ухмылку брат Гуго. – Что за люди? Русские? Немцы? Литовцы?

– Судя по одежде – русские, – кнехт быстро исправился, показав, что его не зря назначили в дозор – откровенных дураков дозорными обычно не назначали, разве что уж когда совсем некого было.

– В каждой лодке – с дюжину человек. Гребцы и прочие. Лодки большие – русские называют их «насады».

– Небольшие торговые суда, – негромко заметил де Шализ. – Товары?

– Судя по осадке – пусты…

– Значит, плывут за товарами, – фон Цвеллер задумчиво почесал бородку. – С серебром? Талеры? Пфенниги?

– Предлагаете деньги отобрать? – шевалье снова проявил полное понимание обстановки.

– И лодки! – с азартом предложил Карстен. – Их ведь можно продать.

– Можно, – кивнув, командир желчно причмокнул губами. – Только на это уйдет время, а нам нужно спешить.

– Значит, убить и забрать серебро!

– А, пожалуй, так… Генрих! – рыцарь живо подозвал сержанта. – Готовьте людей к бою! И незаметно выступаем к реке… Всем ясно? За мной.

Фон Цвеллер не давал конкретных указаний – все и так прекрасно знали, что делать. Да и там видно будет.

Рыцари даже не надели шлемы – подумаешь, какие-то торговцы… Свернув к реке, отряд проскочил через поле и уже совсем скоро оказался на излучине, у брода. И реку эту, и брод крестоносцы прекрасно знали – действовали быстро и наверняка.

Едва устроились в засаде, как на излучине показались ладьи-однодревки, с виду неказистые, однако вместительные, с нарощенными из досок бортами.

– По моей команде… Постойте-ка!

Брат Гуго осекся, разглядев на носу первой ладьи человека с узкой черной бородкой и крючковатым носом… Всмотрелся… Оглянулся…

– Генрих! Вон тот тип никого не напоминает?

Сержант отвел от глаз ветку…

– Так это же… Я его неоднократно видал в замке! У господина комтура!

– Ну, так понятно, – хмыкнул рыцарь. – Я тоже его видел. И даже более того – хорошо знаком. Это Флегонтий Рыло! Купец из Полоцка.

Юный датчанин азартно потер руки:

– Так мы сейчас его… И надо избавиться ото всех, чтоб потом никто не мог рассказать.

– Соображаешь! – скупо похвалил командир. – Только, мы сейчас нападать не будем. Не в этот раз.