Довмонт: Неистовый князь. Князь-меч. Князь-щит
Шрифт:
Искали. Неведомо, правда, что… Но кое-что все же нашли…
– Здесь вот, глянь, ветка сломана, – деловито показывала девчонка. – Самострел положить удобно. Да вон и следы…
– Башмаки, – Кольша наклонился. – Кожаные… Такие орденские слуги носят, кнехты.
– Литовцы тоже могут…
– Да, могут.
– И полочане.
– Ну? – выпрямившись, резко обернулся сыскной. – По глазам вижу – что-то еще отыскала, а не говоришь! Играешься!
– Просто хочу показать… Я не трогала. Просто осмотрела… Вон там… У старого пня.
У
– Такие болты запросто кольчугу пробьют!
– И вовсе не запросто! – тут же возразила Тошка. – Это смотря как попадут. Ежели прямо – то да, насквозь. Но так обычно редко бывает… Потому-то они самострелы свои и примащивали! Чтоб наверняка.
– Думаю, они точно знали – сколько здесь тонников и сторожи и где… – вслух рассуждал Николай. – Даже если предатель и сообщил, то… Я б на их месте сам все посмотрел – убедился бы.
– На тот берег идем? – юная умница Тошка поняла все влет! Даже рукой показала: – Вон холм подходящий. И дуб! А брод чуть ниже…
– Брод, ясно, осмотрим. Идем!
Все те же следы копыт… Лошади «тяжелые»… Однако больше никаких примет.
– Хоть бы фибулу какую-нибудь потеряли, – вслух размечталась девчонка. – Так и ясно б тогда стало – кто. Орден, полочане, литовцы… Ой! Вон блестит!
И точно – в воде, у плоского камня, как по заказу, блеснула бронзовая застежка-фибула.
– С зернью!
– Это ложная зернь! – пробежав по воде, Кольша наклонился и вытащил застежку из воды. – Видишь, выплавлено, а не припаяно. Так полоцкие кузнецы испокон веку делали… Ну?..
С хитроватым прищуром юноша взглянул на юную свою напарницу:
– Скажешь, полочане?
– Не скажу, – столь же хитро усмехнулась девчонка. – Дай-ка! Ага…
Тошка склонилась над рекой, положила застежку на дно, у камня… Украшенный затейливой вышивкой подол ее рубахи давно вымок насквозь – так оно по жаре и приятнее…
– Видишь? – напарница с прищуром обернулась. – Вот так она лежала, я приметила. Неглубоко – чтоб издалека увидать. И концом – под камень засунута… Чтоб водой не унесло!
– Специально подбросили, хитрованы…
– Ну да… – выпрямившись, Тошка пожала плечами. – Но могли и просто потерять. А под камень занесло течением. Так ведь тоже бывает.
– Бывает, – согласился тиун. – Надо еще искать.
– Надо. На холм, к дубу?
– На холм.
На холме вновь обнаружились следы копыт, а на дубе – место для наблюдателя. Ну, и больше, в общем-то, все…
– Стоянку надо искать… – нахмурясь, протянул Николай. – Не с налета ж они… Видно!
– Тогда по следам… Эвон – тропинка… Пошли!
И опять она побежала первой! Правда, теперь это Кольше, пожалуй, нравилось. Что и говорить – умная девка! Не зря с собой взял. Интересно, вырастет – еще больше поумнеет? Ишь, большеглазая… Дите еще… Однако же года через два-три заневестится – замуж будет пора. Судя по серебряному браслетику, да по таким же сережкам – с приданым в этой семье
все хорошо. И жениха найдут – для семьи удобного, даже боярина своего не спросясь! Псков не Полоцк… не Владимир, не Суздаль, не Ростов… Холопы тоже права имеют! В «Псковской судной грамоте» прописанные…Интересно еще, когда заневестится – красивая будет, аль нет? Сейчас-то вроде и красива – вон глазищи какие! Но ведь, как дите в деву превращается, бывает всякое. И нос может вырасти на аршин, и ноги кривыми сделаются, и руки отвиснут почти до земли… А грудь… Ну, тут вообще непонятно пока – какая вырастет? Нет, так-то девка глянется да умная… Если б не холопка – можно было б через пару лет и самому сватов заслати! Вот только неохота самому холопом стать… Ладно, поглядим. Время-то еще есть – с запасом.
– А как твое имя? – вдруг обернулась дева. И сама же, словно устыдясь своей смелости, пояснила тихонько: – Давно хотела спросить.
– Ну вот, спросила… – Кольша неожиданно улыбнулся и тут же представился, напустив на себя самый серьезный вид. – Николай Застенный. Можно – Застенник. Это место такое во Пскове – Застенье… ну, где я… Человек я свободный, посадский, только лишь князю да Господину Пскову кланяюсь! Однако род мой не знатен и небогат.
– А я вообще – холопка… Правда, не из обельных. Но почти раба… – голос девочки потускнел – понятно…
– Зато ни о чем думать не надо, – подбодрил свою спутницу тиун. – Боярин за вас думает. Он же, если что, и поможет, он же и защитит.
– Так-то оно так… А я вот люблю думать да сама все решати! За то и попадает частенько…
– Я заметил, – хохотнув, Кольша внимательно оглядел округу. – Похоже, пришли…
Чуть в стороне от зимника были видны остатки лагеря – следы от шатров и шалаши остались.
– Ну что? Опять разделимся? Я – от малинника до той липы, а ты – от липы до зимника. Э-эй! Что молчишь-то?
– А?..
– А шалаши вместе осмотрим. С них и начнем.
Увы, в шалашах ничего не осталось – разве что лапник. Все подмели, все за собой прибрали… Что тоже настораживало – зачем?
У липы – тоже ничего интересного, одни кости…
– А вон ветка какая-то, – шмыгнув носом, наклонилась Тошка. Подняв ветку, глянула… – Из ольхи… Строгал кто-то! Видать, от нечего делать баловался… Ой, вон что-то и вырезано. Распятие! Крест. Только какой-то странный! Две одинаковые перекладины… Не наш. На немецкий, орденский, тоже не похож… Хм…
– Дай! – Кольша властно протянул руку. И замолк…
– Ну? – напомнила девочка. – Что скажешь? Вижу, что-то тебе знакомо…
– Это лотарингский крест, Антонина, – негромко промолвил тиун. – Есть такая страна – Лотарингия! Мне один купец рассказывал… От немецких и франкских земель недалеко.
– Лотарингия? Так, значит…
– По всему – Орден это! Крестоносцы. У них со всех полночных земель рыцари.
– Но… ведь у нас с ними мир!
– Потому и таились… Э-эй! Что с тобой? Что так смотришь?