Драконы весеннего рассвета

— Вот все и кончилось, — сказал Танис. — Добро восторжествовало…

— Добро? Восторжествовало? — хитро поглядывая на него, переспросил Фисбен. — Отнюдь, Полуэльф. Отнюдь. Восстановилось равновесие, и не более того. Злые драконы не будут изгнаны. Они останутся в мире, — как, впрочем, и добрые. Маятник снова раскачивается без помех…

— И ради этого было положено столько страданий?.. — спросила Лорана. Подойдя к ним, она встала подле Таниса. — Почему Добро не одержит победу и не изгонит Зло навсегда?

— Неужели ты так ничему и не научилась, юная госпожа? — Фисбен с упреком погрозил ей костлявым пальцем. — А ведь было время на свете, когда Добро держало верх. И знаешь, когда? Непосредственно перед Катаклизмом!.. Да, милые мои, — видя их изумление, продолжал он. — Король-Жрец Истара был слугою Добра. Вас это удивляет? А не должно бы: вы все видели, что может натворить такое «добро». Возьмите хоть эльфов, древнейшее воплощение благодати. Что мы тут имеем? Высокомерие, нетерпимость и искреннее убеждение: «Я прав, а значит, все, кто верует по-другому, — неправы…» Мы, Боги, видели, какую беду грозило навлечь на мир подобное самодовольство. Мы видели, сколько доброго и благого безжалостно уничтожалось только потому, что его не поняли или не сумели истолковать. А еще мы видели Владычицу Тьмы, дожидавшуюся своего часа. Перекошенные весы рано или поздно опрокинутся, и тогда-то она вернется, чтобы погрузить мир во тьму… Вот зачем понадобился Катаклизм. Мы горевали о невинных. Мы скорбели и о виноватых. Но мир должен был быть подготовлен, не то тьму не удалось бы рассеять никогда… Но довольно нравоучений, — сказал Фисбен, от которого не укрылся зевок Тассельхофа. — Мне пора. Куча дел, понимаете ли. Ну и ночка выдалась…

И, повернувшись, он заковылял к похрапывавшему золотому дракону.

— Подожди! — вдруг сказал Танис. — Фисбен… То есть Паладайн… Не случалось ли тебе бывать в Утехе, в гостинице «Последний Приют»?

— Гостиница? В Утехе?.. — старец задумался, поглаживая бороду.

— Гостиница… До чего же их много… Хотя погодите: припоминаю восхитительную картошку со специями! Точно! — Он оглянулся на Таниса, и глаза его заблестели. — Точно, мне случалось бывать там и рассказывать сказки ребятишкам. Замечательное местечко, эта гостиница. Припоминаю один вечер, когда туда пожаловала прекрасная молодая женщина, такая золотоволосая… Из племени варваров, кажется. Она спела песню о голубом хрустальном жезле, и тут началась ужасная свалка…

— Но ведь это ты начал звать стражу! — воскликнул Танис. — Это ты втравил нас в…

— Я всего лишь расставил декорации, парень, но никакого либретто вам не раздавал, — хитро улыбнулся Фисбен. — Все роли вы составили сами. — Он посмотрел на Лорану, потом на Таниса и покачал головой. — Признаться, я мог бы чуть-чуть подправить… Кое-что, кое-где… Но не в том суть. — И, вновь отвернувшись от них, он заорал на дракона: — А ну живо просыпайся, ты, засиженный мухами, заеденный блохами лежебока!

— Заеденный блохами!.. — Пирит моментально раскрыл глаза. — От старой бездарности слышу! Да ты посреди зимы воду в лед не превратишь!

— Что-о?! — Фисбен пришел в невероятную ярость и принялся тыкать дракона своим посохом. — Ну, сейчас ты у меня дождешься! — Выудив из кармана потрепанную книгу заклинаний, он принялся листать страницы. — Огненный шар… Огненный шар… Где же я его видел…

И, продолжая рассеянно бормотать, старый маг полез на спину Пириту.

— Ну? Готов? — ледяным тоном осведомился древний дракон и, не дожидаясь ответа, расправил скрипучие крылья. Взмахнул ими несколько раз, болезненно разминая старые кости, и изготовился ко взлету.

— Стой! Моя шляпа!.. — не своим голосом закричал Фисбен.

Слишком поздно. Вовсю работая крыльями, дракон неуверенно оторвался от скального кряжа. Повисел немного над пропастью, над самой кромкой утеса… Потом оседлал ночной ветерок и воспарил в темноту.

— Сейчас же вернись, ты, давно свихнувшийся…

— Фисбен! — окликнул Тас.

— Моя шляпа!.. — долетел голос мага.

— Фисбен! — снова крикнул Тас. — Она…

Но старик и дракон были уже далеко. Было видно, как поблескивали в лучах Солинари чешуи дракона. Две сверкающие золотые пылинки становились все меньше…

— …Она у тебя на голове, — со вздохом договорил кендер.

Еще какое-то время спутники молча смотрели вслед улетевшему дракону. Потом вернулись к костру.

— Не поможешь, Карамон? — попросил Танис. Он понемногу расстегивал на себе офицерские доспехи и сбрасывал их со скалы. Кружась, они улетали вниз, в темноту. — А ты свою?.. — спросил он, покончив с этим занятием.

— Я свою, пожалуй, приберегу пока. Путь наш еще долог, и опасностей, надо думать, будет предостаточно… — Карамон махнул рукой в сторону горящего города. — Рейстлин был прав: люди-ящеры нисколько не подобреют оттого, что у них не стало Владычицы…

— Куда же ты думаешь направиться? — спросил Танис. Наконец-то он дышал полной грудью. Ночь стояла по-весеннему теплая, в воздухе пахло пробуждающейся зеленью. Избавившись от ненавистных лат, Танис уселся под деревьями, что росли возле края утеса, обращенного к Храму. Лорана подошла к нему и села поблизости — но не рядом. Обхватив руками колени, девушка опустила на них подбородок и задумчиво уставилась вдаль.

— Мы с Тикой уже думали об этом, — сказал Карамон, подсаживаясь к Полуэльфу вдвоем с подругой. Они с Тикой переглянулись: никто из них не хотел начинать первым. Потом Карамон прокашлялся. — Мы собрались вернуться в Утеху, Танис. А значит, мы, верно, опять расстанемся, потому что…

Он умолк, не в силах договорить.

— Потому что мы знаем — вы наверняка захотите вернуться в Каламан, — негромко докончила Тика. — Мы уж советовались, не пойти ли нам с вами. Там ведь по-прежнему болтается та летучая цитадель… Да еще разбежавшиеся дракониды… Нам бы тоже повидаться и с Речным Ветром, и с Золотой Луной, и с Гилтанасом. Но…

— Но я хочу домой, Танис, — тяжело выговорил Карамон. И добавил, предвидя возражения Полуэльфа: — Я знаю, дома будет непросто, ведь Утеха разрушена… Сожжена… Но я тут все думал про Эльхану и ее народ, которому придется заново обживать Сильванести. Спасибо и на том, что нашу Утеху не превратили во что-нибудь подобное… Я буду нужен в Утехе. Все будут отстраиваться… Им пригодится моя силенка… Ну, а я уж больно привык… Быть кому-нибудь нужным…

Тика прижалась щекой к его плечу, и он нежно взлохматил ей волосы. Танис понимающе кивнул. Он тоже не отказался бы снова заглянуть в Утеху, вот только… Она больше не была ему домом. Как он сможет чувствовать себя там дома без Флинта, Стурма и… И остальных…

— Ну, а ты, Тас? — с улыбкой спросил он кендера, который устало подошел к ним, волоча бурдючок, наполненный водой из ближайшего ручейка. — Пойдешь с нами в Каламан?

Тас покраснел.

— Нет, Танис, — выговорил он смущенно. — Видишь ли… Поскольку тут совсем рядом… Я не отказался бы заглянуть к себе на родину. Мы ведь Повелителя Драконов пристукнули, Танис! — сообщил он Полуэльфу, гордо приподняв подбородок. — Сами! Вот!.. Теперь все народы станут нас уважать, а про нашего вождя, Кронина Чертополоха, так и вовсе сложат легенды!

Танис поскреб в бороде, пряча улыбку. Не стоило говорить Тасу, что убитый кендерами Повелитель был всего лишь Младшим Командиром Тоэдом, трусливым и разжиревшим.

— Я думаю, что легенды сложат не только о Кронине, — совершенно серьезно сказала Лорана. — Деды будут рассказывать внукам о кендере, который разбил Око Дракона, о кендере, который храбро бился на стенах Башни Верховного Жреца, о кендере, который готов был отдать жизнь, чтобы вырвать друга из лап Владычицы Тьмы…

— Ну, зашибись!.. — восхитился Тас. — А кто это такой?.. — И тут до него дошло, о ком говорила Лорана. — Ой!.. — Тас покраснел до кончиков заостренных ушей и шлепнулся на камень, не находя слов.