Драмы и секреты истории

"Тем не менее, поскольку, как мы только что отметили, ты дерзновенно погрешила против Господа и его святой церкви, мы, судьи, чтобы ты могла предаться спасительному покаянию, со всем нашим милосердием и умеренностью осуждаем тебя окончательно и бесповоротно на вечную тюрьму,хлеб страдания и воду тоски так, чтобы ты могла там оплакивать свои грехи и больше не совершала таких, которые пришлось бы оплакивать".

Вот уже нечто, способное нарушить покой сколько-нибудь наблюдательных умов. Ведь одна из аксиом древнейшего права заключается в том, что к факту, по которому вынесен приговор,уже не возвращаются. Вот почему уже кажется подозрительным появляющийся в конце концов костер. Но протокол,то есть документы самого руанского процесса в их подлинном виде, давно уже исчез.

Пьер Кошон затратил шесть лет на то, чтобы переписать их заново и no-латыни. Чего ради? Что именно подлежало уничтожению в оригиналах протокола? Опять же текст, находящийся в Англии, отличается от того, которым располагает Франция.

Согласно народной молве, Жанна не была казнена. Ее подменили другой заключенной. Молва эта была такой настойчивой, что Парижский университет ввиду отсутствия юридических документов распорядился начать расследование против Кошона, поскольку его действия казались подозрительными. И ему – Кошону – пришлось погрузиться в целый океан юридических хитросплетений, чтобы доказать, что никаких нарушений закона совершено не было, как не было ни сделок, ни подтасовок. Но ему пришлось нелегко. Ибо в те времена Парижский университет был высшей богословской инстанцией церкви во Франции, церкви, выносившей свои решения после совместных обсуждений.

Англичанин Уильям Кэкстон, родившийся в 1422 г. в графстве Кент, в своей "Летописи Англии"в 1480 г. заявляет, что во время поездки ко двору герцога Бургундского он узнал, что Жанна Девственница провела в заключении девять месяцев после сцены сожжения на костре в Руане. Он не называет замка, в котором она содержалась, но его название мы скоро откроем.

По-прежнему оставаясь в пределах документов, содержащихся в различных архивах Англии, отметим в статье Жана Гримо, напечатанной в Пари-Пресс-л'Энтрансижанот 26 ноября 1952 г., вскоре после того, как вышла его же книга "Была ли сожжена Жанна д'Арк?", чрезвычайно любопытное место, в котором говорится то же, что и в различных древних откликах английского происхождения.

Некий англичанин, проживавший в Австралии, написал нашему уважаемому собрату, прочитав эту его книгу, что его отец, изучив все то, что касается Жанны в различных документах английских архивов, пришел к заключению, что "спустя девять лет после костра, разведенного в Руане, Жанна получала пенсию от государства. И добавил, что его профессор истории, получивший свой диплом в Кембридже, пришел со своей стороны к такому же заключению" ( указ. соч.,с. 7).

Если дело обстояло так, то вполне очевидно, что не британское государство выплачивало эту пенсию, а королева Англии и сестра Карла VII, а также единоутробная сестра Девственницы – Екатерина де Валуа. Дела семейные… Однако возникает вопрос: пенсия стала выплачиваться через девять лет после кострав Руане, то есть в 1440 г., или же все это происходило в течениелет, проведенных в заключении, а затем и после освобождения? В первом случае о пенсии, видимо, распорядился юный король Генрих VI, сын Екатерины де Валуа и племянник Жанны, "которую он сильно любил". К тому же ему было суждено вступить в брак с французской принцессойМаргаритой Анжуйской. Такое распоряжение, проникнутое нравственным и религиозным чувством, вполне гармонировало бы со всем поведением монарха. Во втором случае инициатива исходила бы от Екатерины де Валуа, и тут тоже нечему было бы удивляться. [84]

84

Мать Генриха VI, потерявшая в 1422 г. своего мужа – Генриха V, Екатерина де Валуа втайне вышла замуж за Оуэна Тюдора, которого убили по приказанию герцога Глостерского. Оуэн Тюдор, джентльмен из Уэльса, принадлежал к одной из ветвей этой династии. От брака с Оуэном у Екатерины де Валуа было трое сыновей, старший из которых, граф Ричмонд, стал отцом Генри Ричмонда, будущего Генриха VII.

Заметим, что 1440 г. совпадает со временем, после которого о Жанне уже ничего больше не известно. Она замужем, живет в Лотарингии, в замке Жольни, со своим супругом Робером дез Армуазом. О приблизительной дате ее смерти мы узнаем лишь благодаря "Счетам Орлеанской крепости": между апрелем и июлем 1449 г.

В "Дневнике парижского горожанина", документе того времени, мы читаем также следующие строки:

"Некий монах из ордена св. Доминика, каковой был инквизитором и магистром богословия, выступил с проповедью. Проповедник сей еще сказывал, что она отреклась от своих заблуждений и что как покаяние ей было назначено провести четыре года в тюрьме на хлебе и воде, из каковых она там не провела ни одного дня.По ее распоряжению с ней обращались как со знатной госпожой". <…> "Брат Ришар приносил причастие этой Даме, Жанне Девственнице".

Известно, что в утро перед казнью Жанна исповедалась самому Пьеру Кошону и получила отпущение грехов. Надо полагать, что ее отлучение от церкви было предано забвению, ибо подобные религиозные таинства ни в коем случае не предназначались для колдуний. Еще более сомнительным делает сам факт казни то, что Жанну не соборовали.А ведь в XIV и XV вв. от этой процедуры были избавлены только дети и те, кто вел праведную жизнь; она предназначалась взрослым, которым было в чем себя упрекнуть. В глазах судей такой грешницей была именно Жанна. Сделаем вывод: ей было отказано в этом высшем таинстве, поскольку было известно, что ей отнюдь не предстояло умереть.

Так наступила пора казни. На площади Старого рынка крупное войсковое подразделение в составе 800 английских солдат заставило народ потесниться. Прошел час. Наконец появился отряд из 120 человек, вооруженных копьями и мечами. Они окружали женщину, прикрытую каким-то капюшоном, который, видимо, скрывал часть ее лица, поскольку различить его черты было невозможно. И в самом деле, голова этой женщины была полностью закрыта надвинутым до самого подбородка позорным колпаком.

"Привели ее из замка. Лицо ее было закрыто.Согласно донесению видевших ее,ее подвели к месту, где уже все было готово, чтобы зажечь огонь" ( "Летопись Персеваля де Каньи",офицера герцога Алансонского).

Некоторые историографы усмотрели в слове «embroncher» ("надвинуть", «покрывать», "скрывать") указание на то, что этот колпак был надет кое-как.Такое толкование неправильно, и первоначальный вариант словаря Литтре уточняет, что старофранцузское слово «embroncher», подобно провансальскому «embroncar», имеет два значения: «скрывать», "прикрывать", а также "наклонять".

Вполне очевидно, что выражение "visage embranch'e" в данном случае означает "закрытое, прикрытое лицо". Впрочем, именно потому и надели сперва на голову этой женщины капюшон, а затем, сверху, – колпак. Дело в том, что в данном случае неясно, зачем понадобился этот капюшон, кроме того, что он скрывал лицо. Обычно несчастные, осужденные на сожжение, шли на костер с обнаженной головой, если не считать бумажного или картонного колпака, обмазанного, как и рубаха, в которой их казнили, сернистым составом.

В то время мало кто верил, что Жанна была казнена. Вот несколько текстов, которые позволяют легко сделать такой вывод:

"Король наш господин и герцог Алансонский прекрасно об этом осведомлены. Им ведомы некие тайны, которые они могли бы раскрыть, будь им это угодно. Мне-то ничего более не известно…" (см.: Брат Жером Паскерель,бывший капеллан Жанны. Показания на оправдательном процессе).

"Я присутствовал на последней проповеди, прочтенной на Старом рынке в тот день, когда скончалась Жанна. А между тем я не видел, как онагорела на костре. Я удалился, как только проповедь была окончена и приговор произнесен" (см.: Тома де Курселль,член суда при Пьере Кошоне).

"В городе Руане в Нормандии она была возведена на костер и сожжена. Так говорят, но с тех пор было доказано обратное!" (см.: Летопись настоятеля собора св. Тибо в Меце.)

"В конце концов велели ее сжечь при всем народе. Или какую-нибудь другую женщину, похожую на нее. О чем многие люди имели и все еще имеют разные мнения" (см.: Рукопись № 11542 Британского музея в Лондоне).

В Руане в пепел обратили, Французам душу тем смутили. С тех пор сомненье все сильней: Всяк думал – свидимся мы с ней. (Стихотворение Жоржа Шателена, советника при Филиппе Добром, герцоге Бургундском [85] ).

85

Жорж Шателен (1415–1475), из дворянской семьи, был на службе у Филиппа Доброго, затем у его сына Карла Смелого. После 1435 г. жил во Франции. Прилагал все силы для того, чтобы сблизить Карла VII и Филиппа Доброго. В 1446 г. вернулся на службу к этому последнему. Выполнял с этого времени тайные дипломатические поручения. С 1456 г. как историограф герцогства Бургундского имел, как можно догадаться, доступ ко многим государственным тайнам. Ими порождены и приведенные стихи…

Но если и существовал человек, доподлинно знавший, как обстояло дело с мнимым сожжением Жанны, то это наверняка был Филипп Добрый. Именно он имел с ней долгий разговор наедине после взятия ее в плен под Компьеном. Не забудем, что он был ее деверем: он был женат на Мишель де Валуа.

"Девственница была сожжена в Руане или, во всяком случае, приговорена к такой казни" (см.: "Летопись Бретани",1540 г.).

"Еще и поныне существуют сомнения (особенно в Лотарингии) в том, что Девственница, которую отвели к костру с закрытым лицом, действительно была сожжена" (Дом Николя Лелон, Церковная и гражданская история епархии Лана,1731 г.).