Дремлющая Бездна

Она возмущенно тряхнула головой.

— Тогда ты стал бы одним из бандитов, одним из тех, кто вчера напал на нашу деревню.

— Нет, не говори так. Никогда. Я ненавижу их. Сначала мои родители, теперь… — Он не удержался, опустил голову и всхлипнул. — Все. Все пропало. Я не смог им помочь. Все вокруг опасались моей силы, а когда она понадобилась, я ничего не смог сделать.

— Смог, — возразила она. — Ты помог мне.

Долгое время они сидели, прижавшись друг к другу. Немного погодя слезы Эдеарда высохли, чувствуя себя несчастным и никчемным, он стер остатки влаги ладонью. Ладони Салраны обхватили его лицо.

— Ты хочешь меня? — прошептала она.

— Э-э… Нет.

Ему было очень трудно это выговорить.

— Нет? — Ее мысли, и до того рассеянные, выплеснули волну обиды. — Я думала…

— Не сейчас, — поспешил продолжить он, сжимая ее ладони. Он знал, что она испытывает: сокрушительное горе, одиночество и страх — все это ясно отпечаталось в ее мыслях. Она жаждала утешения, а физическая близость просто была самым сильным способом. И в его растерянности и горе близость между ними очень бы ему помогла. Но Эдеард слишком заботился о Салране и не мог, что называется, воспользоваться ситуацией. — Я бы очень хотел, но ты еще молода. Слишком молода.

— Линем в прошлом году родила ребенка, а она была не старше, чем я сейчас.

Он не удержался от усмешки.

— Какой пример ты бы подала своей пастве?

— Паствы больше нет.

Веселье Эдеарда моментально испарилось.

— Есть. Это я.

Салрана подняла взгляд к каменной плите.

— Как ты думаешь, там остался кто–то еще?

— Кто–нибудь обязательно остался. Акиим всегда говорил, что Эшвилль может многое выдержать. Ведь его жители так эффективно сопротивлялись всем переменам уже не одно столетие.

— А ты правда хотел бы?..

— Я… — Легкость, с которой она перескакивала с одной темы на другую, особенно, когда одна из тем была об этом, приводила его в замешательство. — Да, — осторожно признался он. — Ты даже не представляешь, какой ты становишься красивой.

— Лжец! Я три раза в неделю прихожу к доктору Сенео за притираниями для лица.

— Ты с каждым днем становишься все краше, — настойчиво повторил он.

— Спасибо, Эдеард. Ты самый лучший. Я никогда даже не думала о других парнях. Только о тебе.

— Гм. Правильно.

— Было бы обидно умереть девственницей, правда?

— Леди! Вы самая ужасная послушница во всей Бездне.

— Глупости. Заступница никогда не отвергала любовь. Она была женой Раха, и половина жителей Маккатрана считают себя их потомками. Это же великое множество детей.

— По–моему, это богохульство.

— Нет. Это человечность. Именно поэтому Первожители призвали Заступницу, чтобы она помогла нам снова обрести свою истинную натуру.

— Ладно, сейчас нам важнее просто остаться в живых.

— Я знаю. А насколько я должна быть старше? Такого возраста, как ты?

— Ну, наверное. Да, пожалуй, так.

— Не могу дождаться. А прошлую ночь ты провел с Зехар?

— Нет! Эй, это тебя не касается.

Он почему–то пожалел, что не поддался заигрываниям Зехар. Она уже мертва, и, если ей повезло, ее смерть была быстрой.

— Ты станешь моим мужем, и я должна знать о твоих бывших подружках.

— Я пока еще не твой муж.

— Пока, — подчеркнула она. — В моем предвидении ты им станешь.

Он поднял руки, признавая свое поражение.

— Как долго ты намерен здесь оставаться? — спросила Салрана.

— Не знаю. Даже если им здесь нечего бояться, вряд ли они задержатся в сожженной деревне. В окрестных селениях уже знают о том, что произошло. Дым пожара поднялся к самому Морю Одина, и фермеры разбежались, рассылая телепатические посылы во все стороны. Я надеюсь, что в провинции поднимут милицию и организуют преследование.

— Милицию? А она сможет справиться с разбойниками?

— В критических условиях каждая провинция имеет право образовать отряды милиции, — пояснил он, стараясь припомнить основы конституционного закона Кверенции, передаваемые ему Акиимом. — А сейчас именно такой случай. Но в реальности, я думаю, бандиты уйдут подальше задолго до того, как сюда доберется хоть какой–нибудь отряд, а в диком лесу их никто не будет преследовать. Да еще это оружие, что у них появилось. — Он поднял свой диковинный трофей, в котором угадывалась грозная мощь. — Я никогда не слышал ни о чем подобном. Наверное, такие вещи имелись у людей до полета в Бездну.

— Так как же это? Никакой справедливости нет?

— Должна быть. Пока я жив, они будут проклинать свою дерзость этой ночи. Уничтожением деревни они заслужили свою смерть.

Салрана прильнула к его плечу.

— Не гоняйся за ними, Эдеард. Пожалуйста. Они живут в лесах, это их владения, и они знают только жестокость и насилие. Я не перенесу, если тебя схватят.

— Я и не думал преследовать их сию минуту.

— О, спасибо.

— Ладно, сейчас, наверное, уже полдень. Надо выглянуть наружу.

— Хорошо. Но, Эдеард, если они все еще там и если нас увидят… я не стану его наложницей.

— Никто нас не схватит, — искренне заверил он девушку и в подтверждение своих слов похлопал по трофейному оружию. — Давай посмотрим, что там снаружи.

Он протянул третью руку к холодному камню. И в этот момент к его губам прикоснулись губы Салраны. Его рот непроизвольно открылся в ответ, и поцелуй затянулся.

— Просто на всякий случай, — пробормотала Салрана, снова прижимаясь к нему. — Я хотела, чтобы мы оба знали, что это такое.

— Я… я рад, — смущенно буркнул он.

На этот раз сдвинуть каменную плиту было намного труднее. Только сейчас, когда он попытался ее приподнять, Эдеард понял, насколько он голоден и испуган. Но тем не менее сумел сдвинуть крышку на несколько дюймов, так что появился тонкий полумесяц серого дневного неба. В яму не проникали ни крики, ни про–взгляды. Сам Эдеард не мог воспользоваться про–взглядом из–за того, что отверстие было слишком узким, а его голова все еще оставалась ниже уровня земли. Но вместо этого он мысленно позвал ген–орла, жившего в гильдии. К счастью, отклик величавой птицы поступил без промедления. Орел, уставший и совершенно сбитый с толку, сидел на скале. И то, что он показал Эдеарду, когда пролетел над деревней, мгновенно погасило робкие искры надежды.