Древки, девки и дурацкий брод: Шесть жизней офицера Его Величества

— А форму одежды почему не сменили? — спросил я уже совсем не строго, закатывая короткий подол ее платья.

— Виновата, господин теньент… — протянула девушка. — Узелок намертво затянулся на спине. Окажите честь…

Я потянул за хвост шнурка. Узел, конечно же, развязался моментально, обнажив девушку по пояс. Я прижался к ней, обнимая, ласково обхватил ладонями ее грудь, коснулся губами стройной спины. Герта застонала в голос, когда я проскользнул в неё легче, чем душа праведника входит на Небеса пред очи Пречистой Девы Тысячи Сердец. Та ночь будь мне свидетельницей; когда женщина желает мужчину так страстно, его разум покинут любые мысли о другой, тем паче далекой и много более холодной.

Наше дыхание и наши голоса почти сливались в унисон в тот момент, когда я услышал приближающиеся шаги со стороны западной стены. Я не выпустил Герту из объятий, но замедлился и обернулся в сторону западного входа в башню.

За шагами вскоре последовали и слова: по голосу я узнал Юйнеэндэ; полуэльфка сама вызвалась заступать в первую смену.

— Герта! — окликнула она. — Ты что, опять в карауле ебёшься? С кем ты там?

Шаги все приближались, звуча почти у входа. Герта повернула голову ко мне и весело подмигнула.

— Я все командиру доложу! — продолжала лучница. — Уж он-то тебя…

В этот момент Юйнеэнде, наконец, ворвалась в башню и резко замерла, как суслик посреди поля.

— Добрый вечер. — учтиво сказал я.

— Командир — меня — что? — выделяя каждое слово, поинтересовалась Герта.

Юи открыла было рот, но не нашлась, что ответить.

— Не стесняйся, Юйня! — продолжала рыжая развратница. — Подходи, присоединяйся! Вместе веселее!

Полуэльфка продолжала стоять, пытаясь подобрать слова и жесты, подходящие ситуации, но совершенно потерялась. Я решил овладеть инициативой, как учили на занятиях по тактике.

— Так, погрелись и будет вам. Где граница вашего поста?

— Перед входом в Надвратную башню. — неуверенно сказала лучница.

— КРУ-ГОМ!!! — рявкнул я, и остроухая вылетела из башни быстрее, чем стрела из длинного лука.

Помолчав несколько ударов сердца, мы не спеша вернулись к нашим делам.

— Гожусь я в капралы, господин теньент? — простонала Герта, потянувшись назад и повернув голову для поцелуя. — Ах, прошу, не останавливайтесь, не мучайте меня…

Когда я возвращался в Смотровую башню, от бессонницы не осталось и следа. В мои намерения входило добраться до своего кабинета на верхнем этаже и рухнуть в койку, чтобы видеть сны, желательно, по мотивам сегодняшнего затянувшегося вечера.

Немудрено, что я провалился в сон, лишь коснувшись кровати. К счастью, в этот раз мой отдых ничто не прервало преждевременно; однако же сновидение мое было престранным.

Во сне я стоял на плацу перед строем моих девчат, и о чем-то долго и вдохновенно распинался, активно жестикулируя. Взгляд мой при этом был устремлен к небу: там над острожком кружил ворон, почему-то трехглазый, с каждым заходом опускаясь все ниже и ближе ко мне. Наконец, оказавшись над моей головой, птица зависла, громко прокаркала:

— НИЖНИЙ КИШЕЧНИК ВКЛЮЧЕН!

…и нагадила мне на голову. Вороний помет пробил мой череп, и я замертво повалился на землю, продолжая смотреть на то, как на построение острожного гарнизона один за другим обрушиваются невесть откуда взявшиеся снаряды требушетов.

…Утром, готовясь к запланированному конному рейду, я в полной мере осознал, для чего рыцарю необходим оруженосец, а офицеру — денщик. Облачение в доспех заняло больше времени, чем я ожидал; время я прикинул по привычке, но забыл, что в академии кадеты обычно помогали друг другу с расчетом на то, что в будущем обзаведутся личным слугой. Увы, в моем случае расчет не оправдался: к сожалению, маленький гарнизон острожка и так был загружен бытовыми обязанностями до предела, а отпечатанные в памяти уроки требовали не загружать подчиненных своими шкурными делами.

Покидая башню, я вдруг резко захотел зайти к Герте и поцеловать ее перед отъездом. Увы, прелестная алебардистка еще спала после караула, следуя моему же распоряжению. Я решил, что не стоит мешать ее отдыху по такому пустяковому поводу, тем более, что по возвращению у нас будет все время мира, или, по меньшей мере, срок службы в острожке.

Так или иначе, командир никогда не опаздывает и не приходит рано, только вовремя: я спустился во двор острога, когда конный отряд уже был в сборе. Снаряженные в бой дворяне всегда представляют собой зрелище величественное, и этот раз не стал исключением. Йолану и Ильдико конно и оружно я уже видел, но поместные всадницы смотрелись бледно на фоне Ристины. Её милость виконтесса предстала перед нами в ослепительно блистающем на солнце латном доспехе и длиннополом оранжевом сюрко с гербом де Форн; на великолепном шлеме-армэ работы столичных мастеров вместо плюмажа был закреплен огненно-рыжий пышный лисий хвост. Ее оруженосица, как подобает, оттеняла свою госпожу доспехом не менее тяжелым, но не столь ярким.

— Прекрасно выглядите. — совершенно искренне сказал я.- И трофей роскошный.

Ристина благодарно кивнула.

— Сама добыла, из арбалета.

— Здесь? — поинтересовался я, оценивая перспективы; охота на пушного зверя на фронтире, само собой, не ограничивалась королевскими законами.

— Да. В моем домене, к сожалению, лис уже не найти — почему-то ушли на восток.

Я забрался на Леоцефала. Отдохнувший и разгруженный от тюков, мой славный боевой конь всем видом теперь давал понять, что готов пуститься в галоп и топтать копытами зеленокожих налетчиков. Кто-то из послужилиц-конюших (к стыду, Мару и Лару я еще не различал) подал мне отобранный вчера ланс.

— По коням! — скомандовал я остальным. — Йолана, Ильдико, ведите нас к месту вчерашней стычки. Начнем поиски оттуда. Вперед!

Покидая острожек, я отсалютовал копьем сержанту Дорне, провожавшей нас с Надвратной башни. Впереди лежал брод через Ан-Двину, лес, холмы и первый в моей карьере шанс стяжать боевую славу.

Следуя за степнячками, мы перешли Ан-Двину по броду и обошли лес вдоль опушки, оставив его слева от себя. Сёстры привели нас на небольшой холмик, на котором до сих пор валялось два тела; места гибели зеленокожих выдавало алое оперение торчавших из них стрел.

— Здесь. — сказала Йолана, указав на трупы рукой. — И ушли туда, на север.

— Сюда бы Фелицию. — посетовала Ристина. — Эх, не додумались. По следу бы прошли.

— Мы и без нее обойдемся. — обнадежила Ильдико. — Смотрите-ка сюда. Бежали они резво, всей гурьбой. Испугались, сволочи.

Широкая полоса утоптанной травы в самом деле была хорошо заметна даже из седла. Мы осторожно шли по следу около часа; вскоре стало видно, где орки устали и замедлили ход.Путь уводил на запад, в сторону тракта: лес по левую руку от нас тоже уступал место лугам, все ближе прижимаясь к дороге. Я уже начал опасаться, что следы зеленокожих заведут нас в лес; однако же вскоре тропа вывела нас к высокому холму, из-за которого доносился шум.

— Мы их нашли. — уверенно сказал я. — Вперед, на вершину. Будьте готовы.

Ристина лихо пришпорила коня и поднялась на гребень прежде нас всех, на там вдруг резко осадила и замерла, глядя куда-то на северо-запад.

— Пречистая Дева Тысячи Сердец… — только и выдавила она. Я въехал на холм следом за ней и непроизвольно выпучил глаза от удивления.

Впереди, на лугу у подножия холма, из леса со стороны дороги неровной колонной шла огромная толпа орков. Я попытался посчитать по головам, как учили, и сбился на шестнадцатом десятке. Вдоль пешего стада вальяжно проезжались десятка два всадников на лютоволках, переговариваясь между собой. В пехотном строю даже издалека виднелись большие круглые щиты, над головами зеленокожих вздымались наконечники многочисленных копий. Орочьи всадники же блестели железом: солнечные лучи сверкали на грубых кольчугах и отдельных латных элементах. Один из волчьих наездников вдруг обернулся в нашу сторону и глухо рыкнул, показывая на нас пальцем. Поднялся гвалт. Издалека слов было не разобрать, но пешая колонна остановилась и начала спешно перестраиваться, ощетинившись копьями, а всадники на лютоволках, взнуздывая своих зверей, собирались в кучу.