Древки, девки и дурацкий брод: Шесть жизней офицера Его Величества
Шрифт:
— Плевать мы хотели на столицу. — перебила Йолана. — Добро пожаловать в Бродовский острожек, господин теньент.
А дальше произошло то, чего я точно никак не ожидал. Вероломные степнячки, смеясь, развернулись и пошли к выходу из арсенала, оставив меня в пренеприятнейшем и глупейшем положении: привязанным к столбу со спущенными портками.
— Будете знать, как задевать честь детей боярских! — напоследок бросила Йолана.
— Вы у меня в крепостных крестьян превратитесь! — в отчаянии закричал я. — В грёбаных сервов!!! ВЕРНИТЕСЬ!!!
Тишина была мне ответом.
«Спокойно,
В казармах Академии уважали розыгрыши со связываниями, и опыт освобождения из пут я приобрёл изрядный, да и сестрички едва ли могли сравниться в плетении узлов с будущими энсинами королевского флота. Я пошевелил ладонями и запястьями, попробовал натяжение веревки, и с облегчением понял, что смогу освободиться сам; это было лишь вопросом времени. А потом — высечь! повесить! в три жопы их!.. Лишь бы только никто прежде не вошел…
Закон святого Мёркада, который преподавали в курсе философии, в общем виде гласил, что если нечто плохое может произойти, оно непременно произойдет. Разумеется, едва я начал свой путь к освобождению, на пороге арсенала послышались тяжелые шаги, и в помещение вошла сержант Дорна со своей неизменной алебардой.
Ее зрачки едва заметно расширились, когда она увидела меня, а затем сержантесса всхрюкнула, сдерживая подступивший хохот.
— Пречистая Дева, что я вижу! Офицер в попал в беду!
— Сержант! Немедленно освободите меня!
— И во что же с вами играли, господин теньент? В укрощение беса? Или в «освободи принца»?
— Дорна, блядь!!! — отчаянно взвыл я. Сержантесса подошла ближе и осмотрела путы на моих запястьях.
— Знаете, господин теньент, а я не хочу. — вдруг серьёзно сказала она. — Сучки дворянские, значит, с вами поразвлеклись, а мне нельзя, что ли?
Дорна вдруг поставила сапог мне на бедро и толкнула, так, что я съехал по своему позорному столбу и невольно сел. Сержантесса была высокой женщиной, выше меня ростом, и при взгляде снизу вверх впечатление производила весьма грозное.
— Дорна, все не так! — взмолился я. — Ничего не было!
— Так это же еще лучше! — ухмыльнулась та, прислонив к стене верную алебарду. — Первой отведаю офицерского тела! Воистину, господин теньент, как гласит устав, сержантский состав суть звено связующее между офицерами и солдатской массой…
Дорна распустила завязки на своем длиннополом гамбезоне и избавилась от брэ, оставшись в стеганых шоссах до середины бедра и сапогах.
Глядя на проглядывающее из расстегнутой одежды и элементов доспеха крепкое, мускулистое тело Дорны, я боролся с искушением, отчаянно думая о милой Лючии, но почему-то, вопреки моему желанию, эффект это имело ровно обратный.
Увидев, что мой маршальский жезл уподобился осадной лестнице у крепостной стены, и разрастался, грозясь достигнуть габаритов целой осадной башни, сержантесса довольно ухмыльнулась и схватила его рукой.
— Работаете на опережение, господин теньент. Начинаю верить, что действительно обошла степнячек.
— Дорна, одумайтесь! — сказал
я. — Это почти нападение на офицера! Насилие над непосредственным начальником!Сержантесса хохотнула.
— Не нравится так? Что ж, я знаю и другой способ сделать мужчине приятно.
Она потянулась за алебардой. Мои глаза в ужасе округлились, когда стальной подток оказался в опасной близости от моего тыла, и я понял, что Дорна собирается таранить врата. Когда острый кончик подтока алебарды начал холодить мой барбакан, сжатие мышц афедрона превосходило усилие пасти северного лютоволка, оценочно приблизившись к усилию хорошего кузнечного молота на приводе водяной мельницы, и грозя перекусить даже заготовку из магдефуртской стали, если бы она случайно туда попала.
— Сержант, отставить!!! — возопил я. Дорна отодвинула оружие подальше.
— Возвращаемся к исходному плану? Есть, сэр. Будет сделано, сэр!
Дорна забралась на меня сверху и припустила крупной рысью, явно намереваясь сорваться в галоп. Её массивная грудь подскакивала при каждом ее движении; определенно, сержантскими прелестями можно было бы крушить крепостные стены, запуская их из требушета, а прямо сейчас они грозились если не задушить меня, то контузить ударом по голове. Поначалу я еще пытался придерживать их, но быстро сдался, и теперь только уворачивался и защищал голову. Светло-русые волосы склонившейся надо мной Дорны перекрывали обзор и все время норовили попасть мне в рот.
— Слабо ебете, теньент! — приговаривала Дорна, откинувшись назад, чтобы собрать непослушную шевелюру в хвост. — Резче работайте! Я хоть и девочка, а не столичная кисейная барышня!
Вид на ее тело открывался прекрасный, и в голове крутились предательские мысли о том, что дети от этой женщины смогут побеждать богов. При всем этом я не был бы выпускником Академии, если бы хоть на миг прекратил попытки освободить свои руки из пут: небрежно завязанные степнячками узлы вот-вот должны были поддаться.
— Смелее! — разошлась сержантесса. — Алебарды, вперед! Делай раз! Делай два!!!
На счет «раз» я, наконец, высвободил запястья, а на счёт «два» резко подался вперед. Отклонившаяся назад Дорна потеряла равновесие, и я повалил ее на спину, оказавшись сверху. Женщина довольно улыбнулась.
— Хоть что-то ты научился делать хорошо!
Не в правилах офицера было бросать начатое на полпути, тем более, что сильные ноги Дорны вовсе не собирались отпускать меня раньше времени. Да и выученный урок об уважении личного состава стучался в висках, не давая проявить слабину…
Когда на пороге арсенала снова послышались шаги, я от обиды даже выругался вслух.
— Да твою мать, что за проходной двор здесь?
— Арсенал. — хохотнула Дорна. — Тут люди оружие хранят.
В дверном проеме послышались голоса.
— Фрида, поможешь мне болты на башню поднять? Ты сильная, тебе раз плюнуть. — уговаривала Инесса полуорчиху. — А я тебя в следующий раз подменю…
Обе девушки замерли, глядя на нас. Нам с Дорной определенно повезло, что мы так и не успели раздеться до конца.