Древки, девки и дурацкий брод: Шесть жизней офицера Его Величества

Острие вошло орку в гортань, он захрипел и грузно повалился навзничь. Я сплюнул, стараясь отдышаться, и осмотрелся вокруг. Справа сержант Дорна уже отмахивалась от двоих зеленокожих своей вездесущей алебардой (спит она с ней, что ли?). Слева и чуть позади я увидел, как Ристина спина к спине с верной оруженосицей отбиваются уже от троих. Орки вбегали в распахнутые ворота один за другим: во дворе их было уже больше десятка, но приток зеленокожих в острог и не думал иссякать. Они шли в нашу сторону разрозненно, почти вальяжно: вдруг один из них упал, получив две стрелы откуда-то со стороны казармы. Остальные подняли круглые деревянные щиты, замедлили шаг и начали сбиваться в кучу, закрываясь от лучного обстрела.

У нас еще был шанс отстоять крепость — если собраться вместе и единым строем ударить на ворота. Я поднял меч над головой, набрал воздуха в грудь, и, перекрикивая звон оружия и крики боли со всех сторон, заорал во всю мощь легких, как учили:

— БРОДОВСКИЙ ОСТРОГ! КО МНЕ!!!

Взмахнув мечом, я еще раз огляделся. Кто-то еще из девчонок уже успел выскочить из казарм, кто-то дрался на боевой галерее западной стены, вокруг прибавилось тел в знакомой одежде…

— КО МНЕ!!! — еще раз заорал я, обернулся, увидел, что Дорна и Ристина с Томасиной, запачкав железо орочьей кровью, начали смещаться в мою сторону. В этот момент мое горло пробила стрела.

Я попытался вдохнуть, и не смог. Машинально опершись на меч, я попытался дотянуться до шеи левой рукой, но конечности уже не слушались. Ноги подкосились, и я полетел лицом в грязь. Кровь стремительно наполняла рот.

«Вот и всё, приплыли.» — подумал я. — «А ведь всё должно было случиться совсем не так…»

Вспышка!

…Придя в себя, я снова увидел знакомый потолок. Судя по всему, воинский рай мне все еще не полагался, хоть умер я в этот раз и с оружием в руках. Кое-как встав на ноги, я осмотрелся, ища глазами капитана Шмерцманна, но увидел рядом совсем другого человека. Его я лично не знал, но много раз видел на портрете, висевшем в коридоре кафедры тактики.

Маршал ван Гоорн в свое время был заслуженным военачальником королевства, но прославился, увы, печально: последним в своей карьере сокрушительным поражением в битве при Малых Дупках, где он и погиб. Даже его портрет, висевший в ряду других известных полководцев, смотрелся как-то жалко: разок остряки из числа кадетов шутки ради подписали снизу знаменитую фразу, которую вкладывали в уста ван Гоорна некоторые хронисты. Нагоняй тогда получил целый курс, но посмеялись от души даже офицеры.

— Что, молодой человек? Не всегда офицеру приятно быть в центре внимания? — прервал молчание полководец.

— Как же так-то? — спросил я скорее сам себя, чем маршала. — Вроде ведь всё правильно сделал…

— Формально правильно. — перебил ван Гоорн. — А на практике, господин теньент, подштанники-то у вас в говнишке-с. Чем соизволите объяснить?

— Очень мало людей, ваше превосходительство. — почти жалобно сказал я. — Вот караул и сняли.

Ван Гоорн нахмурился.

— Караул, значит, вините… А откуда караулу было знать, что ночью на острог ударит отряд орков?

Я замер с приоткрытым ртом.

— Погодите, господин теньент! — повысил голос покойный маршал. — Я ВАС НАУЧУ ЗАНИМАТЬСЯ РАЗВЕДКОЙ!!!

От той самой знаменитой цитаты ван Гоорна у меня зазвенело в ушах. Маршал продолжал:

— Где же была ваша разведка, господин теньент? Почему не обнаружила силы противника?! Отвечать!

— Так ведь, ваше превосходительство, ведется же в остроге разведка. — попытался оправдаться я. — Каждый день конные разъезды выходят и патрулируют до заката…

— НЕУЖЕЛИ? — снова перешел на крик ван Гоорн. — А доложите мне, господин теньент, где сегодня был ваш конный патруль с двух часов пополудни?!

Мое сознание ухнуло куда-то вниз, когда я осознал чудовищность своего просчета.

— И нечего на солдат валить! — продолжал отчитывать меня покойный полководец. — Солдат всегда найдет способ проваландаться, а выполнение задачи — это ваша ответственность как офицера. Проклятье! Да из-за таких офицеров, как вы, теньент, я и проиграл битву при Малых Дупках! Если бы вы командовали конными патрулями у меня в войске, я бы приказал вас повесить!!!

Сказать мне было нечего, я мог только стоять и слушать. Прооравшись, ван Гоорн как будто смягчился и сменил тему.

— И опять вы в нетрезвом виде, теньент! Пьянствовать после победы уместно, а делу только мешает. Ну и ваши… дела амурные. Запретить их я не могу: все равно не помогает. Но вы хоть думайте головой! У вас в караул заступает боец в соплях, слезах и расстроенных чувствах. Он там думать будет о чем угодно, кроме своих обязанностей! А вы говорите, часовые подвели. Позор королевской армии!

Заметив, что я совсем приуныл, маршал замолчал и смерил меня взглядом.

— Плохо вы, теньент, воюете! Идите перевоевывать! Смирно! Кру — ГОМ! Шагом —

И я провалился в свет. Белое сияние снова забирало у меня воспоминания о прошедшем дне, оставляя на их месте лишь новые уроки:

4) Не снимай личный состав с важных задач для решения своих шкурных вопросов: это может привести к срыву мероприятий боевого обеспечения.

5) В любой ситуации постоянно веди разведку, владей информацией о противнике, и, в идеале, не давай вести разведку ему самому.

6) Регламент служебного времени и график нарядов — это хорошо, но при угрозе встречи с противником обязательно усиливай караулы. Не выспавшийся пару дней личный состав лучше, чем мёртвый.

7) Морально-психологическое состояние бойцов важно. Командир обязан за ним следить; и особенно плохо, когда он портит его своими действиями.

Примечания:

* * *

[1] Кориолан Уильяма нашего Шекспира, если кто не узнал. Перевод Ю. Корнеева.

[2] Ради разнообразия, «Орденский шансон» А. Ширяева.

Жизнь третья

Когда я миновал холм Вознесения Пречистой Девы, седьмой по счету и последний на дороге к Бродовскому острожку, что стоит на реке Ан-Двина, я наткнулся на конный разъезд. Двое всадников выехали на вершину, затем, судя по всему, увидели меня, и галопом устремились к дороге.

Мысли мои в тот момент были заняты грядущими великими победами, которыми неизбежно должна была ознаменоваться моя недавно начавшаяся карьера. Пусть даже сегодня вниманием столичных дам, не исключая, увы, и милую моему сердцу Лючию, безраздельно владел Ян Алеф-Арсеник, маркграф фон Ерох; я был уверен, что это изменится уже спустя несколько лет. Да, прямо сейчас Ян мог ажитировать юных дев своей капитанской ливреей и фактом службы в королевской гвардии, но все знают, что получил он их, будучи записанным в полк еще до рождения по протекции батюшки. Воинскую славу нельзя стяжать, ни разу не скрестив клинка с орком; когда я возвращусь в столицу триумфатором в чине не менее полковничьего, и всенепременнейше на белом жеребце, прекраснейшая из девушек королевства обратит свои мечты и помыслы ко мне, а не к фон Ероху, коий все так же будет топтать плац у дворца Его Величества. Масть скакуна, увы, была принципиальной в моем плане: гнедой Леоцефал, конечно, был настоящимрыцарским конем, но дамы во все времена предпочитали белых лошадей.