Древнее зеркало. Китайские мифы и сказки

– Если ты против, то и мне не к лицу принимать от тебя все эти богатства. Словом, отказываться тебе никак нельзя. Мы уже решили с женой – целую ночь совещались!

Цзиэр, не смея противиться, четырежды поклонился старому Мо, а потом пошел поклониться его жене. Став приемным сыном, он теперь получил еще одно имя: Моцзи, что значит Мо Преемник. А сейчас послушайте стихотворение:

Некогда он волов и ослицу пас. Теперь неожиданно стал он приемным сыном. Как же с хозяином он породнился сейчас? Видно, всему богатство было причиной.

Рассказывают, что с этого времени юноше стали сниться беспокойные и страшные сны: то вспыхнул в доме пожар, то случилось наводнение, то его ограбили воры, то потащили в суд. Вначале он думал так: «Пусть их! Ведь все эти беды приходят во сне, зато днем у меня радость. Все ж это лучше, чем ночью блаженствовать, а днем мыкать горе!» Но страшные сны повторялись каждую ночь, и, проснувшись, он долго не мог прийти в себя от дьявольских видений. Встревоженный, он снова принялся повторять старое заклятие, только сейчас оно не приносило ему облегчения, как раньше. Вы спросите почему? А все потому, что его сердцем крепко завладели думы о богатстве и выгоде, о самом себе и своем хозяйстве. Теперь он боялся, что случится пожар или его обворуют. Понятно, что беспокойная душа его находилась в полной растерянности. Не то что раньше, когда он был простым пастухом, – ни тревог, ни волнений. Тогда каждая ночь проходила в беззаботном блаженстве, и он вкушал радости жизни знатного мужа.

Мо Преемнику очень хотелось вернуться к прежним грезам, но у него ничего не получалось. Сейчас он будто находился в пьяном дурмане, а его душу обволокла тупая одурь. Юноша заболел. Старик Мо решил вызвать к больному лекаря, и тут как раз к дому подошел незнакомый даос с двумя пучочками, завязанными на голове. Даос сказал, что он излечивает от помутнения рассудка. Мо повел его в гостевую комнату и позвал Моцзи. Тот узнал в пришельце странника, который когда-то дал ему заклинание.

– Разве ты не пробудился еще от сна? – спросил даос.

– Учитель! Я не забыл твоего заклятия и повторял его каждую ночь. И вот получилось, что во сне я имел все радости жизни, а днем случались беды. Тогда я бросил читать заклинание, и счастливые сны пропали. Сейчас снова стал его повторять, но – увы – напрасно. Скажи, отчего?

– Пять слов, что назвал тебе, – это заклятие духа ночи. В книге «Хуаяньцзин» {221} по этому поводу так говорится: «Некий пастух, кто богатства любил, однажды захотел узнать смысл жизни. Для этого он отправился в град Капилаваста страны Магадха, что находится на священной земле Джамбудвипа {222} , где встретил Властителя Ночи по имени Пошаньпояньди {223} . Дух сказал: «Чтобы стать бодисатвой, надобно развеять темь и невежество, и тогда засияет свет твоего освобождения». Слова заклятия следует повторять сотню раз, и ты увидишь сны радости. Я дал тебе это заклинание, потому что видел, что жизнь твоя полна тяжких забот. Сейчас все переменилось – днем ты имеешь почет и богатство, а ночью тебя терзают кошмары. Такова жизнь, в которой за радостью следует горе, а за цветущим взлетом – жалкое прозябание. Разве ты не убедился сам?

221

«Хуаяньцзин» – одна из священных книг буддистов.

222

Земля Джамбудвипа, страна Магадха, град Капила (Капилаваста) – священные места, часто упоминающиеся в буддийских книгах.

223

Имя духа ночи в данной повести совпадает с магической формулой-заклятием, которое даос дал герою.

Только тут к Моцзи пришло настоящее прозрение.

– Учитель! – сказал он, склонившись в низком поклоне перед даосом. – Я и сам осознал, что в нашей жизни нет полного совершенства. Зачем мне теперь богатства и слава – весь тот почет, который меня окружал, когда я был знатным вельможей? Лучше я последую за тобой, учитель, уйду из семьи {224} !

– Я – ученик почтенного небожителя Циюаня с Южных Гор {225} . Наставник как-то поведал мне о тебе и сказал, что твой облик отмечен знаком Пути. Он послал меня сюда с тем, чтобы я спас тебя. Поскольку сейчас ты увидел пределы жизни, ты можешь последовать за мной.

224

Уйти из семьи обычно означало уход в буддийские монахи. Здесь это выражение означает постижение даосской Истины.

225

Небожитель Циюань с Южных Гор – одно из прозваний Чжуанцзы.

Моцзи рассказал старикам о своем решении, и те, видя, что за юношей и впрямь явился святой человек – небожитель, не стали перечить. К тому же юноша оставлял им много золота и серебра, которых хватило бы на долгое время. Моцзи, соорудив на голове два пучочка, ушел за даосом. И они исчезли, как уплывают вдаль облака. Неизвестно, что произошло с юношей дальше. Скорее всего, постигнув Дао, он стал небожителем. Если читатель не верит, пусть откроет книгу под названием «Истинный трактат Южных Гор», где он найдет эту историю. Здесь наш рассказ подошел к концу, и, как говорится, представление окончено. А сейчас послушайте стихи:

От мыслей пустых рождаются сны в головах глупцов. Эти мечтания можно разрушить в конце концов Окриком или действом {226} – не советами мудрецов.

ПОДМЕТНОЕ ПИСЬМО

Как тонки, легки одежды весной, как прохладны они; Слышу, по листьям шуршит шелкопряд за галереей, в тени. Под вратами Юймынь {227} – волна лепестков, это персик цветет. Аромат от цветущей кассии {228} по Лунному залу плывет. Птица пэн обитает в далеком море Бэйхай, Приют волшебного феникса – горный восточный край. Меч или книга в руке твоей сулят дорогу одну: День настанет, и ты вознесешься в заоблачную вышину. Но достойны насмешек те, что спешат в небесную эту страну.

226

Окрик и действо (букв, «дубинка и брань») – один из способов обучения последователей буддизма (иногда и даосизма). Такого рода внезапный шок считался путем приобщения к Истине и достижения прозрения.

227

Юймынъ (Врата Юя) и Лунный зал ассоциируются с местом, где происходили какие-то торжественные события, например государственные экзамены.

228

Цветок кассии, как и персика, символизировал ученость и достижение успеха на экзаменах.

В сорока пяти ли к северу от столицы страны Чанъани стоял уездный город Сяньян. В свое время здесь проживал человек по фамилии Юйвэнь, а по имени Шоу. Как-то он покинул родные места и отправился в стольный град на экзамены. Надо вам знать, что Юйвэнь уже трижды экзаменовался, но судьба не была к нему благосклонна. Жена Юйвэня, по фамилии Ван, чтобы как-то пронять супруга, сочинила стихотворение под названием «Вдаль смотрю и вижу Южноречье», в котором шутливо намекала на фамилию мужа – Юйвэнь {229} . Вот оно, это стихотворение {230} :

229

Юйвэнь – букв. Просвещенность Мира.

230

Все стихотворение построено на труднопереводимой игре слов. В ее основе лежит семантика иероглифов, образующих двусложную фамилию, которая одновременно является и вполне осмысленным словосочетанием.

Мой господин удручен – До великого древа не смог дотянуться он. Помнишь, как у Западных Врат мы расставались с тобой? А сейчас узнала: лишь осенью поздней ты возвратишься домой. От этой вести недоброй хлынули слезы рекой. Ныне, ученье презрев, объятый глубокой тоской, В утлом челне возвращаешься ты ко мне. До щита Дракона и Тигра {231} не сумел дотянуться рукой. От жизни устал, не рад ничему – Век скоротать собрался в убогом дому.

231

Щит Дракона и Тигра – образное название экзаменационного щита, сообщавшего о результатах экзаменов.

Госпоже Ван показалось, что ей не удалось полностью выразить свою мысль, и тогда она сочинила еще одно стихотворение:

Мой муж, ты должен быть счастлив – талантом ты выше всех. Но почему ежегодно минует тебя успех? Отныне при неудаче постыдишься взглянуть мне в лицо – Лучше уж ночью темной всходи на родное крыльцо!

Это стихотворение действительно задело Юйвэня за живое.

– Если снова провалюсь на экзаменах, домой не вернусь, – в сердцах сказал он.

Но неожиданно получилось, что в следующем году он добился успеха и прославился на ученой стезе. И все же домой он поехал не сразу, а остался на некоторое время в Чаньани. Жена, конечно, поняла, в чем причина. «Я обидела его своими стихами, вот он и решил задержаться», – подумала она и решила написать мужу письмо. Позвав слугу Ван Цзи, она ему повелела:

– Это письмо свези господину. Ехать придется тебе сорок пять ли.

Послание начиналось обычными церемонными словами, после которых следовало стихотворение, сложенное на мотив «Нанькэ»: