Древнейшие государства Кавказа и Средней Азии

Наряду с развитием внутреннего товарооборота происходила интенсификация и международных торговых связей. Через Бактрию осуществлялась транзитная торговля китайскими тканями, шедшими в торговый порт, располагавшийся в устье Инда (Masson V.М., 1966). В пределах Северной Бактрии этот путь проходил через Термез на Зартепе и далее на Байсунский перевал, известный позднее под названием «Железных ворот». Возможно, близость к этому международному торговому пути объясняет и относительное внешнее богатство городской культуры Зартепе, так же как и находки римской монеты на одном из тяготеющих к этому центру мелких поселений (Жуков В.Д., 1960). К предметам, привезенным из римского Средиземноморья, видимо, принадлежат бронзовый бальзамарий, стеклянный налеп в виде мужской головы из Халчаяна и мраморная головка, найденная на одном из поселений по среднему течению Сурхандарьи (Пугаченкова Г.А., 1973а, с. 127–128). В свою очередь бактрийские купцы достигали Александрии Египетской (Хвостов М.М., 1907, с. 395).

Орудия труда и оружие. Почти ничего в настоящее время нельзя сказать об орудиях труда и оружии Бактрии античной эпохи.

Можно сказать лишь о том, что в это время достаточно широко распространены железные черешковые трехлопастные наконечники стрел (Литвинский Б.А., 1965). Немногочисленные находки и изобразительные материалы позволяют предположить, что в Бактрии этого времени были распространены мечи различных типов: акинаки, махайры длинные — сарматского облика. Распространен был и оборонительный доспех.

Погребальные памятники и обряд захоронения (табл. CXXIII). Как правило, по соседству с городами и поселениями располагались и древние кладбища, но хуже сохранившиеся, они, как правило, становятся объектом археологических исследований лишь в редких случаях. Тем не менее, сейчас на территории Северной Бактрии известно значительное число древних захоронений, которые могут быть подразделены на три группы. Первая — это курганные могильники, оставленные кочевыми племенами, вторгшимися в Бактрию во II в. до н. э., и лучше всего изученные в Бишкентской долине, идущей параллельно долине р. Кафирниган (Мандельштам А.М., 1966а; 1975; Литвинский Б.А., Зеймаль Т.И., Медведская И.Н., 1977; Медведская И.Н., 1979). В наиболее полно изученных и опубликованных Тулхарском и Аруктауском могильниках преобладающим типом погребений являются захоронения в подбое узкой глубокой ямы, реже встречаются захоронения просто в яме или в каменной обкладке, устроенной в обширной прямоугольной яме и напоминающей каменный ящик. Погребенные, как правило, покоятся на спине, в вытянутом положении, головой преимущественно на север с отклонениями на ССЗ и ССВ, с довольно скромным инвентарем. Помимо личных украшений — колец, браслетов, бус и серег, а также сравнительно редкого оружия, — это обычно два сосуда (бокал и широкодонный кувшин), а также кости барана (ножка, лопатка и несколько ребер). Общая датировка основной массы погребений последней третью II–I в. до н. э. (Мандельштам А.М., 1966а, с. 158–159) достаточно убедительна.

Вторая группа древнебактрийских погребальных памятников — это одиночные захоронения, лишенные в отличие от кочевнических погребений курганных насыпей или обкладок. Они объединяются в целые некрополи, обычно располагающиеся неподалеку от оседлых поселений, жителям которых скорее всего и принадлежат. Впервые такой могильник, названный Тупхона, был исследован в Гиссарской долине (Дьяконов М.М., 1950). Затем одиночные захоронения были обнаружены на Душанбинском городище (Гулямова Э., 1958), на Айртаме (Тургунов Б., 1973) и около сельского поселения Мирзакул (Пидаев Ш.Р., 1978, с. 35–36). В Тупхоне большинство погребенных помещено в узкие ямы и находится в вытянутом положении, несколько различаясь положением рук, из которых либо одна, либо обе согнуты в локтях. Преобладающая ориентация северная, некоторые могильные ямы были обложены сырцовым кирпичом. Из инвентаря отмечены бокалы, стоящие в головах, иногда под правой рукой, согнутой в локте, находится чаша. Помимо личных украшений, примечательны небольшие монеты-оболы, подражающие чекану Евкратида, располагающиеся во рту или в области сердца. М.М. Дьяконов не без оснований указал, что этот обычай находит некоторую аналогию в греческих погребальных обрядах, когда в рот умершему клалась монета для уплаты Харону за переправу через подземную реку Стикс (Дьяконов М.М., 1950, с. 177; Пугаченкова Г.А., 1974а, с. 133). Помимо ямных захоронений, был встречен также овально вытянутый гроб, сделанный из обожженной глины, и одно погребение в хуме. В душанбинском некрополе погребения также одиночные, но два из них сделаны в специальных гробницах, построенных одна из жженого кирпича, а другая — из известковых плит с двускатной крышей. Сами гробницы небольшие: 2–2,3x0,6–0,8 м при высоте стен в 0,75-1 м. Погребения вытянуты, а среди погребального инвентаря примечательно нахождение у головы золотых кружков, имитирующих монеты и явно служащих им заменой (Гулямова Э., 1958, с. 33).

Мирзакульский некрополь почти полностью уничтожен, но и здесь можно отметить наличие наряду с вытянутым трупоположением также скорченные погребения. Особый интерес представляют 11 погребений, исследованных в Айратаме. Здесь часть усопших помещена в ямы, иногда обложенные кирпичом, часть — в могилы с подбоем, не отличающиеся от захоронений кочевых племен в Бишкентской долине. Погребения вытянуты, основная ориентация северная, хотя два костяка по принципу оппозиции положены головой на юг, в том числе один — в двойном погребении. Два-три сосуда (обычно бокал и кувшин) располагались в головах погребенного, что опять-таки напоминает бишкентский ритуал.

Местный погребальный обряд Бактрии хорошо известен для эпохи бронзы, но для середины I тысячелетия до н. э. представлен единственным одиночным вытянутым захоронением на Кучуктепе, сопровождавшимся бронзовым трехперым наконечником стрелы (Альбаум Л.И., 1969; Ходжайов Т.К., 1980, с. 104). Погребение совершено в яме, усопший лежит на спине, левая рука вытянута вдоль туловища, а правая согнута в локте так, что кисть ее находится перед лицевой частью черепа, что напоминает один из вариантов трупоположения тупхонинского могильника.

Это позволяет предполагать, что могильники из одиночных вытянутых захоронений, известные по раскопкам в первую очередь в Тупхоне и на Айртаме, представляют собой местную, бактрийскую традицию и принадлежат оседлому населению поселений и городов. Однако такие элементы, как помещение в рот монеты или устройство гробницы из известняковых плит, могут быть объяснены и воздействиями погребальных обрядов эллинского мира и стран Передней Азии. Но особенно показательно появление в этих некрополях подбойных могил, что явно указывает на инфильтрацию в среду оседлого населения кочевых племен, ассимилируемых постепенно местной культурой, но еще не отказавшихся полностью от всех своих традиций. Действительно, среди погребенных в айртамском некрополе отмечена примесь монголоидных элементов (Ходжайов Т.К., 1980, с. 108), что может быть объяснено только идущим процессом метисации.

Воздействие оседлой культуры наблюдается и в кочевнических могильниках. Это можно видеть и по характеру ремесленной посуды, хотя такая форма, как широкодонный кувшин, могла быть выполнена с учетом привычных форм сосудов в кочевой среде (Мандельштам А.М., 1975, с. 134), и по распространению изделий из латунной бронзы. Примечательна и такая черта погребального обряда, как помещение в могилу, как правило, в рот усопшего, монеты. В Тулхарском могильнике древние оболы были найдены в четырех могилах, причем в трех случаях они достаточно четко определяются как оболы Евкратида (Мандельштам А.М., 1966б, с. 138–139). Причем этот обычай представлен у разных категорий населения: в одном случае в захоронении мужчин, во втором — у женщин, в третьем — у подростка и, наконец, в четвертом — у ребенка. Некоторое внешнее сходство отдельных элементов обряда кочевых племен и оседлого населения (одиночное положение усопшего, вытянутая поза) могли способствовать облегчению процесса культурной ассимиляции и в сфере погребальных обрядов, отличающихся, как известно, особым консерватизмом.

Третий тип древнебактрийских погребений весьма своеобразен — это захоронения в коллективных погребальных камерах, причем туда помещались уже очищенные и расчлененные кости. Видимо, первое захоронение такого типа было открыто на городище Кухнакала, где в помещении размером 5,8x7 м громоздилась беспорядочная куча костей, принадлежавших, по крайней мере, семи-восьми особям (Давидович Е.А., Литвинский Б.А., 1954, с. 57–58). Здесь же были найдены различные личные украшения — бусы, браслеты, кольца, шейная гривна, керамические сосуды и восемь монет, в том числе безымянного царя, Канишки, Хувишки и, возможно, Васудевы. Работы 1972 г. в нижнекафирниганской долине вскрыли аналогичные сооружения, позволившие уже более четко охарактеризовать их облик и назначение (Литвинский Б.А., 1976а, с. 76–83; Литвинский Б.А., Седов А.В., 1983, с. 84 сл). Они представляли собой специальные, отдельно расположенные постройки, причем наиболее хорошо сохранившаяся имела коридор, по обе стороны которого находилось два ряда погребальных камер размером каждая около 2,1x2,2 м. Камеры содержали разрозненные части скелетов, обрывки истлевшей ткани, керамику, бусы, монеты. Найден был здесь и алебастровый идол. Всего в комплексе отмечены останки по крайней мере 51 человека, но, по подсчетам исследователей, учитывая частичную разрушенность сооружения, их могло быть около 100 (Литвинский Б.А., 1976а, с. 80). Многокамерная гробница функционировала, видимо, достаточно долго, поскольку там в числе монет найдены подражания оболам Евкратида и два обола Герая, едва ли обращавшиеся много позднее начала н. э.

В другом погребальном сооружении, возможно однокамерном, с внутренней площадью 4,5x3,1 м вдоль стен шла суфа, поверхность которой, так же как и самих стен, была покрыта алебастровой штукатуркой.

Дальнейшие исследования показали, что этот тип погребальных сооружений был широко распространен в Бактрии, хотя их остатки, представляющие в настоящее время невзрачные холмики, легче всего подвергались уничтожению при землеустроительных работах. Многокамерное здание, разделенное коридором, по обе стороны которого находилось по четыре камеры-склепа, было открыто в пригороде Дальверзина (Дальверзинтепе, с. 97 и сл.). Его общие размеры составляют 12,5x13 м. Склепы имеют сводчатое перекрытие и арочный вход, до половины заложенный кирпичом. На полу двух склепов в самом нижнем слое найдены вытянутые захоронения, причем одно из них частично помещено в положенный на бок хум, частично в пристроенный к хуму ящик из жженого кирпича. Но основной пласт погребений костных остатков повсюду представлял собой груды расчлененных и перемешанных костей, явно помещенных сюда уже в очищенном виде (Дальверзинтепе, с. 109). Найдена была здесь и разнообразная керамика, в том числе кубки, кувшины и миски, а также различные украшения и прочие мелкие предметы — бусы, железные и бронзовые браслеты, кольца, перстни, зеркала и костяные «стили», что, кстати, может свидетельствовать в пользу точки зрения об их употреблении в качестве предметов туалета, например булавок. В коридоре отмечены следы заупокойных тризн.

Подобные погребальные камеры были открыты не только возле городов, но и поблизости от поселений сельского типа — рядом с Ялантуштепе, около Бандыхана (Ртвеладзе Э.В., Маликов О.С., 1977). Они состояли из двух камер, которые содержали останки до 11 человек. Наряду с керамикой здесь были найдены монеты чекана безымянного царя, Кадфиза II, Канишки и Хувишки. Помимо предметов личных украшений, в них обнаружены также и образцы орудий и оружия — небольшой железный ножичек и железный трехперый наконечник стрелы.