Древний Рим

Овидий старался ускорить неизбежный отъезд. Он не успел позаботиться а выборе спутников, о деньгах и продуктах, о тёплой одежде в дорогу. Быстро повязал он свою тунику поясом. Перекинул через левое плечо траурную тогу из тёмной материи. Скинув домашние сандалии, обул ноги в высокие кожаные башмаки. Один из сопровождавших его рабов сам догадался захватить ещё один тёплый дорожный плащ с капюшоном на случай дождя, и войлочную шляпу с широкими полями.

Овидий обратился с прощальными словами ко всем домочадцам, но тоже не смог удержаться от слёз.

Жена крепко обнимала его, как бы стараясь не выпустить из дома. Сдержав рыдания, она проговорила:

— Разве возможно, что мы расстанемся? Мы с тобой должны быть вместе!

— Эти храмы, — сказал Овидий, указывая через окно на Капитолий, — и боги, живущие в этих храмах, и ты, дорогая жена, — прощайте навсегда. Не суждено мне увидеть вас снова! Но передайте Октавиану, что он несправедливо подверг меня изгнанию: я не совершил никакого преступления.

Слушая мужа, Фабия заплакала ещё сильнее.

— Разреши мне поехать с тобой. Тебе приказывает ехать император, а мне — любовь. Жена изгнанника, я буду сама изгнанницей. Самая далёкая земля меня не страшит.

Уже три раза прощался Овидий, но всё не решался уехать. Наконец, собрав всё своё мужество, он, отстранил от себя жену и, пробежав через остий и вестибюль, быстро вскочил в повозку.

Фабия без чувств упала на пол…

Перед самым рассветом Овидий взошёл на корабль, готовый к отплытию. Гребцы уже сидели на скамейках, держа в руках длинные вёсла. На высокой мачте были распущены алые паруса. Корма, на которой стоял жертвенник бога Нептуна — повелителя морских стихий, была разрисована красной краской. На высоком носу корабля был выточен из дерева белый лебедь.

Рулевой, стоя на корме, вглядывался в плывущие далеко над горизонтом тучи и неодобрительно покачивал головой. Декабрь — время самых сильных бурь у берегов Италии. Но Август мало заботился о жизни Овидия.

На второй день плавания разразилась страшная буря. Ветер сорвал паруса и сломал высокую мачту. Много матросов и гребцов утонуло. Разъярённое море бросало корабль, как малую щепку. Никто не надеялся уже на спасение, но буря прибили разбитый корабль назад, к берегам Италии. Как будто само море понимало, что Овидий должен остаться на родине.

Через несколько дней Овидий сел на другой корабль, носивший имя Минервы — богини мудрости, покровительницы искусства и ремесла. Поэт пересёк Ионийское море, достиг берегов Греции и остановился в Коринфе. Долго длилось опасное путешествие Овидия — вдоль берегов Малой Азии, через пролив Геллеспонт, затем через Пропонтиду — в Понт Эвксйнский, как называли греки Чёрное море.

Испытав много приключений и преодолев все опасности, Овидий прибыл, наконец, в город Томы. Этот город недавно был завоёван римлянами. Местные жители ненавидели завоевателей, враждебно относились к чужестранцам. Здесь поэту предстояло прожить долгие годы и умереть.

«Вокруг меня живут воинственные сарматы, — писал Овидий друзьям. — Летом нас защищают от них прозрачные воды Дуная. Но когда наступает зима и река покрывается льдом, сарматы производят набеги. На быстрых своих лошадях они увозят из римских поселений имущество, скот и захваченных пленных. Даже по улицам города нередко пролетают сарматские стрелы, пропитанные ядом».

Овидий в юности избегал военной службы. Теперь в старости ему приходилось защищать свою жизнь с мечом в руках. Он не раз вместе с римскими легионерами оборонял городские стены.

Овидий тосковал без семьи. В письмах он умолял императора вернуть его в Рим. В ссылке Овидий написал ещё две книги стихов — «Скорбные песни» и «Послания с Чёрного моря». В этих грустных стихах он описал суровую природу Скифии. Он изучил местный язык и ближе сошёлся с местными жителями. Он понял, что их жестокость была лишь ответом на жестокость римских властей. Овидий стал сочинять стихи на сарматском языке. Местные жители окружили его вниманием и заботой. Его освободили от всех повинностей и налогов. За песню в честь одного сарматского вождя его увенчали лавровым венком.

Однажды Овидий, глубоко задумавшись, сидел на берегу Дуная. Он вспомнил один из самых счастливых дней своей жизни.

Овидию было тогда всего 24 года. Его пригласили на обед к знаменитому полководцу Марку Агриппе. Агриппа прославился во многих сражениях, особенно победой при Акции, которая сделала Августа властелином Рима. Агриппа недавно вернулся в столицу, усмирив восстание в Галлии.

В доме Агриппы в этот день можно было увидеть самых влиятельных людей, близких к императору. Август объезжал в то время свои владения на востоке. Поэтому Агриппа не мог пригласить его к себе.

Овидий был поражён роскошью в доме Агриппы и пышностью обеда. Хозяин и гости полулежали на мягких сидениях вокруг большого стола. Рабы разливали вино и разносили на огромных подносах самые изысканные кушанья. Первая смена блюд состояла из различных сортов рыбы. На плоских блюдах — живые моллюски, варёные раки, омары и крабы, лягушки и устрицы — всё, что водится в солёной и пресной воде.

После первых тостов в честь хозяина с ложа поднялся один из сенаторов. Он говорил об изящных искусствах, о художниках Рима. Но более всего он старался прославить хозяина дома:

— Великий Агриппа не только одержал военные победы, он украсил столицу мира самыми красивыми дворцами, колоннадами и садами. Он дал жителям Рима новый водопровод…

Агриппе было очень приятно слушать хвалебную речь. Но он решил проявить скромность и, прервав сенатора, обратился к своему другу Меценату:

— Скажи, Меценат, стоит ли говорить о моих небольших заслугах, если никто ещё здесь не сказал о великих делах нашего императора?

Тогда слово взял Гай Меценат. Близкий друг Августа, он приблизил ко двору императора лучших поэтов. Щедро осыпая их подарками, Меценат заставлял писателей прославлять Октавиана.

— О делах Августа не скажешь простыми словами. Мы сегодня отмечаем два праздника — сказал Меценат. — Великий полководец Агриппа с победой вернулся из Галлии. Великий поэт Вергилий завтра отправляется в Азию, к берегам легендарной Трои. Там он закончит новую поэму, посвящённую Октавиану. Попросим его на прощанье прочитать нам свои стихи.

Все взоры обратились к поэту. Публий Вергилий Марон возлежал по правую руку от Мецената. Он прославился двумя большими поэмами и считался первым поэтом Рима. Одна из поэм называлась «Буколики». В ней Вергилий воспел природу Италии, описал мирную жизнь пастухов и пастушек. Во второй поэме — «Георгики» — описаны хлебопашество, виноградарство, скотоводство и пчеловодство. Поэма была посвящена Октавиану, как покровителю римского земледелия.