Друг моего отца

– Я?! – подскочила я. – Я всё испортила?

– Ну я же не глухая. Врач сказал: по обоюдному согласию.

– По обоюдному согласию у них было с твоей горничной, – схватилась я за спинку стула. – А может быть и с кухаркой, и с уборщицей, этого лично я не видела. А вот горничную видела. И стонала она, скажу тебе честно, погромче, чем ты.

От очередной пощёчины меня защитил вовремя поднятый ножками вперёд стул. Но говорить я не перестала.

– И знаешь, нет. Это был не твой муж. Но секс действительно был по обоюдному согласию. Там да. А вот быть инкубатором для ваших с мистером Большой Член детей я не соглашалась. Так вот зачем… – качала я головой и не могла поверить. Вот зачем она меня позвала, поила этими чёртовыми лекарствами, держала в изоляции.

– Простите, – обогнув по широкой кривой снова поднятый мой стул, схватила мать меня за рукав. – Давай-ка мы обсудим это без свидетелей.

– Не сейчас, – поставив стул, оттолкнула я её руку. – Сейчас у меня есть вопросы к врачу.

– Хорошо, хорошо, – неожиданно произнесла она таким знакомым елейным голоском, словно что-то задумала. – Я подожду тебя внизу. Дома поговорим. Алла Константиновна, до встречи.

Дверь за ней закрылась. Я без сил упала на стул. Но доктор встала и сначала выглянула в коридор, видимо, чтобы убедиться, что мать не подслушивает под дверью, а потом только спросила:

– Я же правильно поняла, что секс был незащищённым?

– Я не знаю, – выдохнула я и покачала головой. – Я очень волновалась. Мне было больно, страшно и я… правда, не знаю.

– Но спросить-то своего партнёра об этом ты можешь? – ободряюще сжала она мою руку, потянувшись через стол. – Яна, это очень важно. Очень. Потому что ты пропила курс гормонов. Специальных гормонов. Их пьют для лучшего прикрепления эмбриона к эндометрию. И для повышения шансов забеременеть. Это… – она медленно обессиленно выдохнула. – В общем, ни о какой экстренной контрацепции для тебя не может идти речи, после таких доз одних гормонов вводить другие бесполезно и очень опасно, останешься инвалидом. Тем более секс был вчера, а у тебя овуляция. Уже всё бесполезно. Безопаснее будет сделать аборт.

Я открыла рот. Потом закрыла.

– Он спросил меня про таблетки. А я… я даже не поняла про какие. И сказала, что пью. Я ведь пила.

– Да, ты пила. Только не те. И, кстати, о профилактике. Раз ты не уверена на счёт презерватива, надо сделать.

– Я уверена. Если его не было, то беспокоиться точно не о чем. Он бы не стал так рисковать.

– Я бы на твоём месте на это не уповала. В полицию пойдёшь?

– Нет, – уверенно покачала я головой. – Я сама согласилась.

– Тогда давай ещё раз на кресло, обработаю и лекарства выпишу.

– Нет, – испугалась я. – Я больше не буду пить никаких таблеток.

Она вздохнула, посмотрела на меня внимательно, протянула визитку.

– Тогда обязательно звони, если что, – встала, сложив руки на груди, подошла к окну. – Она тебе точно мать?

– Не знаю. Мы двадцать лет не виделись. Меня растила бабушка, – убрав визитку в карман, я тоже подошла к окну.

И в ужасе икнула. У машины стояла Татьяна Владимировна, а рядом с ней… Чекаев.

Глава 8. Арман

– Арман Эмильевич, здравствуйте!

Стройная темноволосая красивая женщина процокала каблучками по ступеням крыльца и остановилась напротив меня.

– Простите, мы знакомы? – приподнял я одну бровь, но где-то там, в глубине души уже знал: да.

– Татьяна Владимировна Воскресенская, – протянула она руку.

– Очень приятно, – скупо пожал я её узкую ладонь. Всё происходило почти как в дурацкой картинке, что я себе недавно нарисовал. Только разговор шёл не по телефону, а вживую. – Это же вы прислали мне вчера подарок? Сладкое, простите, не ем. Но мои сотрудники сказали, что торт вкусный. А вот с часами угадали. Спасибо! Только напрасно вы так тратились.

– Что вы, что вы, мне доставило истинное удовольствие выбирать их в Швейцарии. И это скорее символ, напоминание о том, как быстротечно время, чем ценность. А вот девушка, что принесла вам подарки, действительно ценна и важна для меня.

Настолько важна и ценна, что ты, кукушка, вспомнила про неё только через двадцать лет?

– Дети, – улыбнулся я многозначительно. – Они так быстро растут. Понимаю.

– У вас есть дети? – делано удивилась она.

Ах, ты зубастая тварь! Натаскана, как хорошая ищейка. За словом в карман не лезет.

– Нет. Боюсь, что нет. Но, надеюсь, у меня ещё всё впереди, – тщательно растягивал я губы в улыбку. У меня аж щёки свело с непривычки. – Говорят, неплохой центр, – показал я на здание. – Как раз к слову о детях. Не порекомендуете?

– Вам – нет. Но порекомендую найти хорошего адвоката. С опытом ведения дел об изнасилованиях.

– Вы на что-то намекаете? – ни один мускул ни дрогнул у меня на лице, они так и застыли в каменной улыбке командора. – Или предупреждаете? Меня хотят изнасиловать? – я нарочито обернулся по сторонам. – А мне-то казалось, хорошего адвоката я нашёл в вашем лице.

– Очень хорошего, – она подтянула к себе мою голову за затылок, вцепившись в волосы, и шепнула в самое ухо. – Но за дочь я тебя лично и в особо жёсткой форме.

Она улыбнулась гаденько. Села в машину. И с силой хлопнула дверью.

Ну, перед девчонкой, значит, можно не разоряться, раз она уже всё так красочно расписала матери, что та клыки свои выпустила.

Только знаешь, что, сучка ты недотраханная, иди-ка ты клюй мозг своему очередному муженьку.

– Размечталась, – хмыкнул я вслед отъезжающей машине.

И уже хотел уходить, когда увидел… её.

Она метнулась в сторону, но я был быстрее. Кинулся наперерез.

– Подожди, – схватил. – Да подожди ты, не вырывайся! Честное слово, не девчонка, а зверёк. Дикий, испуганный.

– Пусти! – дёргалась она. А у меня какого-то чёрта сердце разгонялось как локомотив.

– Выслушаешь, отпущу. Это займёт не дольше минуты.

– Хорошо, – перестала сопротивляться она. А когда я убрал руки, достала телефон. – Твоя минута пошла.

Только что сказать? Вдруг растерял я все слова. Ведь знал, насколько любые оправдания прозвучат неубедительно и жалко, но не молчать же.

– Прости меня, – развёл я руками. – Во сколько я там уложился? В пару секунд?

– Ну, раз ты закончил, можно мне тоже вопрос?

– Да сколько угодно! – даже обрадовался я. Чёрт, странное чувство, словно я её где-то видел. Что-то такое знакомое.

– У меня только один, – она первый раз подняла на меня глаза, и я нервно сглотнул. Блядь, они зелёные. Они настолько зелёные, что в них хочется утопиться. – На тебе был презерватив?

– Что? – я даже не сказу расслышал вопрос. – Ты ведь сказала, что пьёшь таблетки.