Другие

— Обязательно сделаю, если тебе это так понравилось.

— Очень понравилось. Мне кажется, что я ничего вкуснее никогда и не ела.

— Спасибо, малыш. Мне приятно. А на свежем воздухе вся еда ещё вкуснее кажется. А здесь, вокруг нас, только вода и лес.

— Дядь Белый. А кто такая Маша? Тётенька?

— Ещё и какая, — Белый усмехнулся. — Скоро сама увидишь. Сейчас идём к лодке и отправимся к ней в гости.

– -

Через котороткое время они подходили самым медленным ходом к соседнему острову.

Белый, вытащив нос лодки на берег, привязал её верёвкой к дереву, надел на спину небольшой рюкзачок, на голову одел обвязку с видеокамерой и взял на руки Катю.

— Катюнь. Послушай, что я тебе скажу. — Не шуми и не хохочи, как ты можешь. Давай вести себя тихо-тихо. И ты увидишь то, что могут увидеть немногие. А потом, когда вернёмся к лодке, спокойно поговорим. Хорошо?

— Хорошо. А что ты на голову одел такое?

— Это видеокамера и фотоаппарат вместе. Мне хочется, что бы ты потом смотрела фотографии и вспоминала эти дни. А теперь всё только шёпотом.

– -

Белый, без труда подняв и посадив Катю себе на плечи, взобрался на высоченный гранитный валун, метров пятнадцати высотой, и тихо, почти беззвучно, пошёл в лес.

Через десять минут неторопливого движения, он остановился и прошептал.

— Кать. Только шепотом. Смотри — прямо, метрах в двадцати от нас, лежит тётя Маша. Что б ни случилось — ни звука.

Катя сначала ничего не видела, но через несколько секунду то, что она воспринимала за большой камеь, вдруг зашевелилось и поднялось вверх.

— Дя-я-я-я-ядя. Это кто? — чуть слышно спросила девочка.

— Это Маша. Лосиха. Видишь, какая она большая?

— Она огромная, — прошептала Катя. — Мне даже страшно.

— Не бойся, малыш. Катя спокойная, но ближе мы подходить не будем.

— И её зовут Маша?

— Нет. Это люди её называют Машей. А своё имя она никому не говорит. Это тайна. А теперь смотри. Видишь у её ног светлый комочек?

— Да.

— Это её ребёнок, лосёнок. Он совсем недавно родился. Поэтому мы маму не будем пугать. Она за своего детёныша станет заступаться…

…И в этот момент светлый комок зашавелился и рядом с мамой-лосихой неуверено, но поднялся на ноги совсем молоденький лосёнок.

— Какой он маленький, какой хорошенький, — и Катя заёрзала на шее Белого. — Дядь. Пойдем. Не будем им мешать. Ой, они смотрят на нас.

— Катя. Замри и не шевелись.

Оба замерли.

Лосёнок покрутил головой и снова лёг. А вслед улеглась и его мама.

— Давай я тихонько тебя спушу на землю. Мне надо достать из рюкзака угощение для Маши.

— Давай, — прошептала Катя.

Мужчина присел и аккуратно снял девочку с плеч. Посадил её рядом с собой и достал из рюкзака вилок капусты и несколько яблок.

— А они это сьедят? — тихо спросила Катя.

— Они очень любят капусту и яблоки. Сейчас у них много еды, но угощение схрумкают в первую очередь.

— И лосёнок?

— Нет. Лосёнок сейчас пьёт мамино молочко. А вот сама мама… Так. Всё. Подарки принесли. А сейчас тихонько пойдем назад. Да?

— Хорошо.

– -

Тем же путём, что пришли к лосям, они вернулись к лодке.

— Ох, — громко выдохнула Катя. — Мне кажется, что я и не дышала, когда лосёнок на меня смотрел. Было и страшно и здорово. Они такие большие… Даже лосёнок больше чем я. Да?

— Да, малыш. Повыше тябя будет. Давай, отдышись, и поехали домой.

— А мы им не помешали?

— Нет. Мы же не шумели и близко не подходили. Маша нас заметила, но поняла, что мы ей не опасны. Ой! Слышишь?

— А что это так хрустит?

— Это, по-моему, Машка добралась до капусты.

— Она её так громко ест?

— Да. Она же у себя дома. Это мы в гостях. — Белый глянул на Катю. Видно было, что та ещё не совсем пришла в себя после увиденного.

Он присел перед Катей на корточки и обнял её за плечи.

— Ну что, Солнышко. Лосёнка с мамой увидели, угощение те от нас приняли, так что на сегодня почти все дела сделали. А вечером, Катя, начнём тебя лечить.

Девочка обняла мужчину за шею, прижалась к нему и тихо спросила, ткнувшись губами в самое ухо.

— Мне будет больно?

— Не буду тебя обманывать, малыш. Я постараюсь, что б твоя боль передалась мне. Но её будет ТАК много, что немного останется и тебе. Но ты же потерпишь?

— Я постараюсь. А можно мне будет плакать?

— Можно, милая. Но, если сможешь, лучше не плакать. Ведь на нас будут смотреть и, в первую очередь, на тебя.

— Кто будет смотреть?

— Я тебе скоро их покажу, но не сегодня. Договорились?

— Ага.

— А сейчас садимся в лодку и домой. Мне нужно будет привести всё в порядок, подготовиться и немного отдохнуть. Да и тебе надо будет сейчас отдохнуть. Ведь ночью нам спать не придётся.

– -

Около восьми вечера позвонили домой. Катя взахлёб рассказывала о прошедшем дне, об увиденном лосёнке и многое из того, что её переполняло.

Виктория слушала дочь, восхищалась её словами, но чувствовалось, что её на самом деле волнует совсем другое. Попросив дочь в конце разговора передать телефон взрослому, только спросила.

— Вы начнёте сегодня?

— Да. Сегодня первый раз. Самое сложное. Далее будет легче, но… Не волнуйтесь, Вика. С Катей всё бедет хорошо.

— А с Вами?

— …

— Белый, не будьте так жестоки. Прошу Вас. Скажите.

— Думаю, что и со мной всё будет в порядке. А если что… мне помогут. Извините, давайте прощаться. У нас ещё много дел. До завтра, Виктория Сергеевна.

Белый отключил телефон. Посмотрел на список вызовов. Более сорока. Кроме незнакомых, увидел номер деда Кати.

— Ещё слишком рано для разговоров. Позже. Я и так, похоже, влез в какую-то чужую разборку. Как будто мне своих проблем не хватает. Все подождут. У меня есть другие, более важные дела. Катя сейчас важнее всего на свете.