Другой Владимир Высоцкий

«Вероятно, Высоцкий чувствовал приближение приступа. И туту него началось. Нам удалось закрыть дверь в рубку. Радист Евгений Овчинников и я оказались внутри с Высоцким. Прошло много лет, но до сих пор я не могу спокойно вспоминать… Страшно видеть, как человек бьется в конвульсиях. Мы попытались его как-то прижать, хотя бы к полу, чтобы он не разбился. Не знаю точно, как долго это продолжалось — 5 или 15 минут, но показалось — целая вечность.

Неожиданно приступ прошел. Я до сих пор не знаю, чем он был вызван. Противоречивых предположений было много. Говорили, что это почечные колики, при которых человек испытывает страшные боли. Позже стали намекать на последствия наркотиков. Рассказывали, что накануне вечером Высоцкий был в Доме кино на просмотре. Немного выпил, но держался. Азатем его напоили, и он пошел вразнос. Друзья с трудом увели его в гостиницу. Утром ему было плохо, но все же он нашел в себе силы отправиться на концерт, хоть и с большим опозданием…».

В конце июня Высоцкий отправился к жене во Францию. Но Марина Влади до сих пор не знает, что у мужа в Советском Союзе осталась любовница — Оксана Афанасьева. И он находит время посы-лагь ей из-за границы подарки. Девушка в те дни находилась на учебной практике в Ленинграде, и у нее там пропали солнцезащитные очки. И в телефонном разговоре она посетовала на это. Каково же было ее удивление, когда на следующий день дежурная по этажу в гостинице передала ей пакет, а в нем — очки и ласковая записка. Высоцкий умудрился уговорить летчиков «Аэрофлота» доставить эту посылку в Ленинград.

К слову, в городе на Неве Оксану попытались завербовать в осведомители КГБ. Без всякого сомнения, чекисты были осведомлены о любовном романе Высоцкого и, пытаясь завербовать его возлюбленную, намеревались иметь дополнительную информацию о нем от человека, который стал ему очень близок. Девушку пытались взять «в оборот» по всем классическим законам вербовки.

Оксана как-то расплатилась в баре долларами за бутылку джин-тоника, гэбисты сообщили об этом администрации гостиницы, и девушку немедленно выселили. Тут же к ней подошел молодой человек, назвавшийся Русланом, и показал «корочки» госбезопасности. После чего стал запугивать Оксану «валютной» статьей: дескать, сядете как миленькая, если не поможете нам. Но благоразумная девушка мягко, но решительно дала чекисту от ворот поворот. В гостиницу ее потом вернули, а назойливый Руслан еще целый месяц ходил за ней по пятам и все пытался склонить к сотрудничеству. Между прочим, то ли в шутку, то ли всерьез даже предложил ей руку и сердце. Когда Оксана потом рассказала об этом Высоцкому, тот долго смеялся. И наверняка сделал соответствующие выводы о том, что КГБ не оставляет своих попыток следить за ним с помощью близких ему людей и друзей.

Кто-то спросит: зачем следить за Высоцким, если он сам мог быть, как говорилось выше, негласным агентом КГБ? Ответ может быть таким: это была операция ленинградского УКГБ, не согласованная с Москвой. Как мы помним, хозяин Ленинграда Г. Романов был ярым антагонистом Высоцкого, и, вполне вероятно, ленинградские чекисты решили сделать ему подарок: завербовать в осведомители любовницу барда. Видимо, им показалось, что эта юная барышня — легкая добыча. Как мы видим, они ошиблись.

На родину Высоцкий вернулся в начале июля. Причем Москва встретила его неласково. Впрочем, он сам был виноват. На пограничном контроле он сунул руку в карман и машинально достал… два загранпаспорта. В свое время он по разным разрешениям оформил себе два документа и оба оставил у себя, хотя один должен был сдать (тот самый лишний повод уличить нашего героя в том, что ему было дозволено то, чего другим делать никогда бы не позволили). Пограничники, естественно, на него «наехали»: как? почему? В итоге заставили один паспорт отдать им и пригрозили большими неприятностями. Их начальник так сказал: мол, не думайте, что вам все позволено. Но, как мы помним, начальником ОВИРа был друг Высоцкого полковник С. Фадеев (или не друг вовсе, а один из оперативных кураторов барда, подчинявшихся куратору повыше — зампреду министра Борису Шумилину?), который спустил это дело на тормозах. Изъятый паспорт Высоцкого уничтожили, а к нему никаких претензий больше не предъявляли.

14 июля Высоцкий дал концерт в столичном МИНХе имени Плеханова. А спустя пять дней вновь отправился на гастроли в солнечный Узбекистан. Отметим, что на это время там выпал пик жары (45–50 градусов выше ноля), но Высоцкого это почему-то не останавливает. Видимо, когда обе стороны договаривались об этих выступлениях (а это, судя по всему, происходило во время мартовских концертов нашего героя в Ташкенте), Высоцкий так и не сумел найти более оптимальное «окно» в своем графике. А не выступить он не мог — видимо, принимающая сторона посулила ему такие условия оплаты, от которых он не смог отказаться. Если последняя версия верна, то можно отметить, что на протяжении трех последних месяцев Высоцкий дает целую серию «левых» гастролей (Удмуртия, Белоруссия, Средняя Азия), которые, с одной стороны, принесут ему немалый доход (несколько десятков тысяч рублей), но с другой стороны — изрядно потреплют нервы и даже едва не отправят на тот свет.

В той среднеазиатской поездке барда сопровождали несколько человек: Всеволод Абдулов, Валерий Янкпович, Владимир Гольд-ман, Анатолий Федотов (врач, его оформили в поездку как артиста «Узбекконцерта»), Елена Облеухова (артистка разговорного жанра).

Первый концерт состоялся 20 июля в городе Зарафшане, в ДК «Золотая долина», в 16.00. После этого до конца дня Высоцкий дал еще три (!) концерта. На всех были аншлаги. На следующий день картина повторилась, только место сменилось — это был уже Учкудук, ДК «Современник». В итоге уже через пару дней такого темпа, да еще в жуткую жару, Высоцкий стал чувствовать себя крайне плохо. Чтобы как-то поддержать его, 24 июля Янклович позвонил в Москву любимой девушке Высоцкого Оксане Афанасьевой и попросил немедленно вылететь к ним. Она так и сделала. И буквально спасла любимого с того света.

Гастроли Высоцкого проходили в бешеном ритме. После концертов в Зарафшане (20-го) и Учкудуке (21-го), он выступил в Бухаре (25-го), Навои (26-27-го). Выступления в Навои едва не стали для него последними в жизни. Кстати, ваш покорный слуга в те же дни был проездом в Навои, но разминулся с Высоцким буквально на несколько дней, в очередной раз не попав на его концерт.

Рано утром 28 июля прямо в гостиничном номере у Высоцкого случилась клиническая смерть. Потом будут говорить, что поводом к ней стало острое отравление — накануне Высоцкий съел несвежий плов. Однако по другой версии все случилось из-за обыкновенного «передоза». Находившаяся рядом Оксана Афанасьева стала делать ему искусственное дыхание рот в рот, позвала на помощь. Сначала прибежал живший в соседнем номере Владимир Гольдман, который немедленно пригласил врача Анатолия Федотова. Тот сделал Высоцкому укол в сердце, потом стал массировать. Оксана и Гольд-ман попеременно дышали ему в рот. И Высоцкий ожил. Как вспоминает О. Афанасьева:

«Тогда я услышала от него самые важные слова. Первое, что он сказал, когда пришел в себя: «Я люблю тебя». Знаете, я почувствовала себя самой счастливой женщиной в мире! Он никогда не бросался такими словами и говорил их далеко не каждой женщине. В тот день, видимо, он понял, что не сможет со мной расстаться, и принял окончательное решение… До этого все просил: «Оксаночка, не ревнуй! У меня для вас обеих, для тебя и Марины, всегда в сердце места хватит»…

Он долго не говорил мне о любви, наверное, не хотел связывать. Твердил, что, как только я захочу уйти, он меня сразу отпустит, но тут же добавлял, что не представляет своей жизни без меня… Я понимала, что Володя разрывается между нами. По общепринятым меркам он ведь калечил мне жизнь. Ну что он мог мне дать? Роль второй гражданской жены? Я ведь даже не могла родить от него ребенка, хотя он очень хотел этого. Забеременела, но пришлось сделать аборт — не было гарантий, что ребенок родится здоровым…»

Как ни странно, едва оклемавшись, Высоцкий заявил, что концерты отменять не будет. «Выступлю прямо сегодня!» — заявил он друзьям. Но те встали на дыбы: понимали, что с такими делами не шутят. В итоге Гольдман отменил все последующие концерты и отправил Высоцкого через Ташкент в Москву. С ним полетели Оксана Афанасьева, Всеволод Абдулов, Анатолий Федотов, а Владимир Гольдман и Валерий Янклович пока остались: они должны были отправить багаж.

После Узбекистана Высоцкий съездил в Сочи — отдохнуть.

Именно там с ним приключилась весьма неприятная история — его ограбили неизвестные, достав через распахнутое окно его гостиничного номера личные вещи барда: джинсы, куртку, в которой находились не только документы, но и ключи от московской квартиры. И хотя почти все украденные вещи были вскоре ворами же возвращены их законному владельцу, однако ключи от квартиры почему-то канули бесследно. А замки в квартире были импортные (один из них американский — особой сложности), которые делали из обиталища барда неприступную крепость. В итоге Высоцкий вынужден был обратиться к представителям криминального мира (или наоборот — к официальным силовым структурам), которые прислали ему двух опытных «медвежатников», которые могли без проблем открыть замки любой сложности.

Эта история с ключами невольно наводит на вопрос: зачем Высоцкому делать из своей квартиры неприступную крепость? Первый ответ: чтобы не случилась сочинская история — то есть от воров. Второй ответ: дабы обезопасить свое логово от визита чекистов, которые могли в его отсутствие копаться в его бумагах. Самое интересное, но от профессиональных воров и чекистов-«медвежатников» всякие замки бессильны — они могут остановить разве что дилетантов.

В самом конце августа бард возобновил концертную деятельность — вновь приехал с гастролями в Минск. Однако там он успел дать всего несколько концертов (29–30 августа), после чего власти запретили ему выступать. Отметим, что срыв концертов Высоцкого по приказу «свыше» был, по сути, исключительным случаем в тогдашней карьере нашего героя, у которого в других местах все шло как по маслу. Но этот случай был и симптоматичный. До этого бард в Белоруссии больших концертов никогда не давал, хотя с этой республикой у него были связаны приятные воспоминания: он немало сотрудничал с «Беларусьфильмом». Но это было еще в 60-е годы, когда слава Высоцкого только набирала свои обороты. А в 70-е его имя в партэлите республики, где державников всегда было больше, чем в других союзных республиках, уже вызывало стойкие антисоветские ассоциации, поэтому ни о каких его концертах там и речи быть не могло. Тем более на фоне скандала с «Метрополем», который вновь обострил конфликт либералов и державников в «верхах». А главой Белоруссии тогда был Петр Машеров, который считался симпатизантом «русской партии» в Политбюро. Поэтому белорусский скандал с Высоцким был вполне закономерен.