Друзья, любовники, враги

— Ну и что из того?.. Лучше скажи, много ли тебе известно супружеских пар, которые так страстно любят друг друга после двадцати трех лет совместной жизни? И что самое замечательное, после стольких лет супружества, имея двух почти взрослых детей, они обзаводятся еще одним малышом. — Она захлопнула папку. — Карами качает малыша на колене, берет его с собой на совещания и не обращает внимания, когда чадо писает на карты и документы. Все это я узнала от представителя ООП в Риме.

— Восхитительно, — сказал Маури, — нянчится со своим ребенком и разрабатывает планы убийства чужих.

— Теща Карами живет в той же самой квартире, в которой жила всегда, — начал Берни. — Нужно бы с ней повидаться, расспросить о делах семейных. Была ли она в ужасе, когда ее дочка убежала с террористом.

— У тебя есть ее номер? Я позвоню ей сейчас же.

— У меня есть все, — сказал Берни, кладя на колено записную книжку в кожаном переплете. — И я достану для тебя все что угодно. — Он достал из книжки конверт. — Совсем забыл, тебе передали из Рима. Должно быть, тебе понадобятся сведения о жертвах.

Маури удивленно взглянул на Берни. Однако Саша мгновенно пересекла комнату, выхватила конверт и тут же его распечатала. Она села и сразу стала читать. Информации было столько, что она забыла обо всем и опять перенеслась мыслями на Виа Венето.

— Что там такое? — нетерпеливо спросил Маури.

Она была так поражена, что на несколько секунд лишилась дара речи.

— Невероятно, — наконец сказала она, — но они не дали никаких сведений о жертвах. Даже имен. Все, что здесь есть — это пол, возраст и национальность. — Она пробежала список глазами. — Тому мальчику было всего десять лет. Здесь написано, что он израильтянин. Еще один израильтянин, — пробормотала она. — Это женщина. — Саша снова подняла глаза. — Женщина с куском ткани от красной курточки… Я знала, что она была с ним. Готова поспорить, что израильское посольство в Париже может назвать не только их имена, но и имена их родственников… Спасибо, Берни, — сказала Саша, покраснев и нервно проводя рукой по волосам. — По этим ничтожным сведениям я все-таки смогу их найти. — Она постаралась взять себя в руки. — Если будешь в Риме, поблагодари за информацию, скажи, что я очень признательна… — Печаль переполняла ее сердце, и слезы подступили к глазам. — Может быть, я поеду в посольство и все проверю…

Ее голос дрожал. Она часто заморгала и закусила губу.

— Зачем тебе туда ехать? — сказал Маури, подходя к ней.

Она отстранила его.

— Просто мне нужно, я хочу знать, кто он, — захлебываясь, пыталась объяснить Саша, — и кто та женщина… Я должна поговорить с его отцом, с ее мужем, я хочу рассказать… — У нее перехватило дыхание. Как она сможет рассказать об этом? — Кто такие эти чертовы убийцы, чтобы заполнять собой весь эфир? — вдруг выпалила Саша, словно уже стояла перед телекамерой.

Берни побледнел.

— Да потому что все телевидение для этих молодчиков, а не для их жертв.

— Саша, прошу тебя, — пробормотал Маури, опускаясь перед ней на колени, — хватит об этом.

По ее щекам катились слезы.

— Нет, не хватит, — покачала головой она, — не хватит, раз мы снимаем Карами!

— Черт с ним, — уговаривал Маури, — пусть тебя это больше не касается.

Но в том-то и дело, что ее это касалось. И касалось больше, чем когда-либо.

— Рим остался в прошлом, — продолжал Маури, — ты сделала свое дело, а теперь мы займемся чем-нибудь другим.

И все-таки что-то изменилось. Она переступила критическую черту, хотя до преодоления недуга было еще далеко.

Саша сидела на полу, скрестив ноги и прислонившись спиной к кушетке, и набирала номер телефона. Маури сидел за письменным столом, перебирая документы и кредитные карточки. Берни вышел в соседнюю комнату к другому телефону.

Саше пришлось долго ждать, пока на другом конце провода сняли трубку. На ломаном французском Саша попросила:

— Можно поговорить с мадам Вилленев?

Ей ответили на чисто английском:

— Я у телефона, а кто говорит?

Саша набрала побольше воздуха.

— Меня зовут Саша Белль. Я работаю на американском телевидении…

— Очень жаль, но мне ничего об этом неизвестно, — отрезала женщина. — Пожалуйста, не вешайте трубку. Мы делаем передачу о вашей дочери и о ее семье в Сиди Боу Сад.

— В самом деле? — медленно проговорила женщина.

— Да, конечно… И у меня очень сложное задание, — сказала Саша и помолчала.

— Что еще за задание?

— Беседа с вами.

— Но что вам от меня надо?

— Я бы хотела поговорить с вами несколько минут о вашей дочери, о том, как она росла в Париже. Словом, мне интересно все, что поможет создать нам фон для интервью.

Последовала короткая пауза, а потом женщина осторожно спросила:

— Так это… не о том, что случилось?

Закрыв глаза, Саша сосредоточилась на том, чтобы ее голос звучал искренне.

— О чем вы? Я не понимаю.

— Ну, я подумала, вы звоните по поводу того, что случилось в Риме, а я действительно ничего об этом не знаю. Я всего лишь бабушка их детей…

«Просто бабушка» — неплохой заголовок для следующей программы.

— А-а, вы говорите о взрыве… — сказала Саша и подумала о том, а действительно, смогла ли она забыть об этом, если бы просто сидела с этой женщиной за обеденным столом. Не удивительно ли упоминать об этом, как о чем-то малозначительном, вроде рядового дорожного происшествия. Нет ли в этом чего-то ирреального? Престарелая женщина, живущая в Париже, непостижимым образом оказалась причастной к арабскому фанатику-революционеру, который живет в Тунисе.

— Мой продюсер обещал снять с меня голову, если мне не удастся поговорить с вами. Как вы полагаете, можем ли мы сегодня встретиться?

— Не думаю, — заколебалась женщина, — я как раз занялась телячьими отбивными.

Вполне понятное объяснение для отказа. Саша мысленно пролистывала свое досье. Одно дело зять и совсем другое дело собственная дочь, живущая за тридевять земель, так что даже не всегда можно навестить внуков на Рождество или в день рождения.

— Звучит аппетитно, — сказала Саша с улыбкой.

— То есть? — не поняла женщина.

— Телячьи отбивные.

— Все эти журналисты и репортеры нагородили в газетах столько лжи, что я даже не знаю… — неуверенно проговорила женщина.

— Во-первых, я никогда не врала, а во-вторых, я не работаю в газете или журнале и не собираюсь ничего писать. Все, что мне нужно, это немного материала для интервью, — повторила Саша. — К тому же, я бы пришла к вам одна — без камер, без съемочной группы.

— А как вы узнали мой номер? Его нет в справочнике.