Дуэль нервного века

Я пожал плечами.

– Эх вы, а еще руководитель! Женщина всегда рассчитывает на личное обаяние, даже пожилая. А обаяние исчезает с волнением. Вот она и спешит, чтобы меньше волноваться. Кстати, знаете, чем отравили вашего друга?

Ох уж эти мне неожиданные следовательские переходы! Я невольно вздрогнул, но, кажется, он этого не заметил.

– Крысиный яд с тиофосом. Представляете смесь? Недаром он, бедняга, так мучился.

Я чуть было не спросил, кто бедняга - Борис или убийца.

Чего-то не хватало в этом сухом, неуютном, подчеркнуто казенном кабинете. Стол, магнитофон, стул для допрашиваемого, еще три стула у стены... Ага, лампы. Той самой пресловутой лампы, свет которой направляется в лицо преступнику.

– Лампу я убрал, - как бы мимоходом пояснил майор.
– Не тот случай.

Я опять вздрогнул. Чтоб его... Читает в мыслях и еще улыбается, доволен!

В дверь просунулась голова молоденького милиционера.

– Товарищ майор, впускать?

– Давай.
– И когда голова исчезла: - Запомнили, Юрий Дмитриевич? Вы не следователь. Вы просто собеседник. Не вздумайте допрашивать, иначе все испортите. Разговор должен быть доброжелательный и доверительный...

Закончить он не успел: она вошла. Я сразу вспомнил ее, вспомнил даже, в чем она была - в коротком и широком, как ночная рубашка, платье, переливающемся, словно отполированная кольчуга. Эффектная женщина, ничего не скажешь. Архисовременная, самоуверенная и наглая, это уж как пить дать. Сейчас ее наряд гораздо скромнее, но выглядит она все равно великолепно. Потом появилось ощущение, что мы встречались не один раз. Я пытался вспомнить, но обстановка была не из тех, чтобы можно было сосредоточиться.

– Садитесь, - пригласил майор.
– Очевидно, вы догадываетесь, в связи с чем вас попросили о встрече.

– Догадываюсь, - холодно процедила она.
– Гудимов..

Эту фамилию она будто выплюнула. Я буквально кожей почувствовал, как майор насторожился, подобрался.

– С этим гражданином знакомы?
– кивнул он в мою сторону.

До этого она меня словно не замечала. Теперь полоснула взглядом и демонстративно отвернулась.

– Знакома. Дважды встречались. Это любовник жены... в смысле вдовы Гудимова.

Ничего себе выдает! У меня даже дыхание перехватило.

– Вы что, с ума сошли?

– Спокойнее, Юрий Дмитриевич, - майор тронул меня за рукав.
– Очевидно, у Вероники Петровны есть основания утверждать это. Другое дело, верные ли основания.

Она дернула плечом, стремительно распахнула сумку и вытащила пачку сигарет "Кэмел". Нервно, ломая спички, закурила:

– Я не желаю копаться в этой грязи. И вообще не вижу, чем могу помочь следствию.

Майор вышел из-за стола, придвинул от стены стул и сел рядом с ней. Проделал он это не спеша, благодушно улыбаясь, с эдаким отеческим видом, от которого просто неудобно было нервничать и горячиться. Теперь я был один на месте следователя и чувствовал себя крайне глупо: впечатление было такое, будто эти двое объединились.

– Ваша помощь может оказаться неоценимой, - мягко сказал майор, касаясь ее пальцев. Он вообще, как я заметил, любил дотрагиваться до людей, с которыми разговаривал. И эти касания, и стереотипная затасканная-перезатасканная фраза казались неожиданно уютными, домашними в этом казенном кабинете.
– Я знаю, вы перенесли тяжелое горе, потеряли отца, и поверьте, если бы не крайняя необходимость...
– Она нетерпеливо дернулась.
– Что касается грязи, так вы все равно прикоснулись к ней, и волей-неволей надо очищаться. Но сначала я должен сказать вам: это не допрос. Мы будем задавать вопросы, это неизбежно. Но вы не свидетель, а так, собеседник. Мы должны расспросить вас, чтобы понять, в какой стороне лежит истина. И на суде, когда найдем убийцу, вы не будете фигурировать, даю слово. Юрий Дмитриевич, - обратился он ко мне, у вас, очевидно, есть вопросы?

– Да, - я не во время закашлялся.
– У меня есть два вопроса к Веронике... э...

– Петровне, - подсказал майор.

– К Веронике Петровне. Вы сказали, что мы встречались два раза. Один я помню: на торжестве у Гудимова. Когда же еще?

Она по-прежнему не глядела на меня, и голос ее был жестким, как наждак.

– В ресторане. Я увидела вас сквозь витрину, еле добилась, чтобы меня пропустили, а вы... Вы были пьяны, как тюлень. Бормотали страшные вещи. Вам мерещилось, что кругом одни трупы. Живые мертвецы. Потом начали кому-то доказывать, что в наше время убийство - это дуэль. Способ восстановить справедливость. За соседними столиками оборачивались, официант наклонился ко мне и спросил тоном, каким говорят с девицами известного пошиба, не пора ли вас увести, будто я имела к вам какое-то отношение. А вы тем временем стали описывать труп со всеми подробностями. Он стоял у вас перед глазами, и вы тщетно пытались его прогнать - стискивали веки, мотали головой, били себя по лбу кулаками... Мне стало страшно, и я убежала. А на другой день узнала, что убит Гудимов.

Да, видно, здорово я тогда нализался. Что девушка подсаживалась - помню. А вот что болтал...

– Второй вопрос, - напомнил майор.

– Второй вопрос, Вероника Петровна. Вы сказали, что я любовник Тани, жены... вдовы Гудимова. Это, конечно, чудовищная ложь, но кто вам ее сказал?

– Сам Гудимов, - отрезала она.

Я кивнул. Это было ясно с самого начала.

– Вероника Петровна, может, у вас есть тоже вопросы? сказал майор.
– Мы готовы ответить на любой. Вам ведь тоже важно знать истину,

– Я воздержусь, - она скользнула по нему сухим взглядом.
– Эта истина больше напоминает копание в нижнем белье,

– Тогда у меня тоже два вопроса, - продолжал майор.
– Я задам их сразу. Что вам было нужно от Юрия Дмитриевича, когда он сидел в ресторане, и почему Гудимов посвятил вас в столь интимные отношения своей супруги и лучшего друга?

Вероника Петровна молчала. Щеки у нее пошли пятнами, глаза сузились, веки набрякли. Судорожно вздохнув, она порылась в сумочке, вытащила платок, торопливо промакнула глаза и, не глядя, бросила платок обратно в сумочку.

– Простите, вы уронили платочек.

Майор нагнулся, кряхтя: "Ох, годы, годы!", и подал ей платок. Я сразу узнал его. Это был тот самый платок, который нашли в моей квартире.

– Спасибо.

Она схватила платок, хотела было бросить в сумку и лишь тогда разглядела.

– Ой, нет, это не мой. У меня таких сроду не было. Мой вот, в сумке.

Конечно, ошибиться было невозможно. Ее платок и тоньше, и изящнее, и совсем другого оттенка.

– А может, все-таки ваш?
– спросил майор самым простодушным тоном.
– Больше вроде ронять некому. Мои милиционеры в такие лепестки не сморкаются.

До чего же здорово он разыграл эдакого простецкого мужичка. Я похолодел: ведь в два счета обведет вокруг пальца, и не заметишь.

– Да нет же, нет, - она нетерпеливо развернула платок. Уж я как-нибудь знаю. У меня и помада совсем другая, французская. Вот посмотрите.

– Ну, ладно, ладно, не хватало еще в ваших помадах разбираться, - проворчал майор, и платок исчез из его рук, как у фокусника.
– Так как с моими вопросами, а?

Она сразу сникла. Но атмосфера уже изменилась. Не то чтобы доверие, просто какое-то деловое спокойствие наступило в кабинете, майор сумел-таки установить контакт.