Дурная кровь

Довольно долго Майкл молча наблюдал за Элиз Делакруа. Тон её голоса не

изменился. Черты её лица не дрогнули.

Майклу удалось ответить на вопрос Дина.

— Она сломлена. В ужасе. Чувствует свою вину и отвращение — к себе и своему

мужу.

— К Селин? — негромко спросила я.

Майкл не ответил.

На экране агент Бриггс занялся установлением временных рамок, а я постаралась

поставить себя на место Селин. Она росла с отцом, отвечавшим на вопросы о своей

дочери словами, что о ней нечего рассказывать, и матерью, первым делом решившей

упомянуть её характер и напористость.

Независимая, — подумала я. — Пылкая. Упрямая. В фотографиях Селин я видела

призрак Элиз. Чистые цвета, без принтов. Ты рисуешь так, словно танцуешь, словно

дерешься — и смотришь в камеру так, словно знаешь тайны всего мира.

На заднем плане видео Тэтчер Таунсенд приготовил ещё два напитка: для себя и

для Элиз. Я впервые задумалась о том, куда подевалась мать Майкла. Затем я подумала о

том, почему Рэми и Элиз решили пообщаться с ФБР в доме Таунсендов.

— Что чувствует твой отец? — я ненавидела себя за этот вопрос, но понимала, что

мы должны относиться к этому делу, как к любому другому.

Майкл принялся изучать лицо своего отца. Тэтчер держал в руках стакан бурбона

со льдом, но не пил его. Всего через несколько секунд Майкл уже писал сообщение агенту

Бриггсу.

— Хочешь знать, что я вижу, когда смотрю на своего отца, Колорадо? — в голосе

Майкла не было абсолютно никаких эмоций, словно то, что он прочитал на лице Тэтчера

Таунсенда, заставило что-то внутри него онеметь. — Под этим печальным выражением

лица, он в ярости. Оскорблен. Лично обижен.

Обижен чем? — гадала я. — Тем, что кто-то похитил Селин? Тем, что в его доме

находится ФБР?

— И каждый раз, когда кто-то произносит имя Си-си, он чувствует то же, что

чувствовал глядя на Селин Делакруа с тех пор, как ей было четырнадцать, — слова

Майкла заставили мой желудок скрутиться. — Жажду.

Ты

Ты знаешь семерых почти также хорошо, как они знают тебя. Их сильные

стороны. Их слабости. Владыки жаждут власти. Они увешивают тебя бриллиантами —

по одному за каждую жертву. Каждое жертвоприношение. Каждый выбор.

Бриллианты и шрамы, шрамы и бриллианты. Мужчины, превратившие тебя в эту

прекрасную, смертоносную вещицу, выходят в мир. Они проживают свои жизни. Они

процветают.

Они убивают.

Для тебя.

ГЛАВА 9

Жажда — это не эмоция. Это нужда. Укоренившаяся, биологическая, примитивная

потребность. Я не хотела даже думать о том, почему взрослый мужчина мог так смотреть

на девочку-подростка. Почему Тэтчер Таунсенд был лично оскорблен похищением дочери

друга его семьи.

— Перчатки, — агент Стерлинг протянула каждому из нас по паре. Они с агентом

Бриггсом не ответили на сообщение Майкла. Вместо этого через какое-то время агент

Старманс сообщил нам, что нам позволено посетить место преступления.

Ты решила приехать домой на весенних каникулах. Натягивая перчатки, я

постаралась снова забраться в голову Селин. Ты должна была хотя бы заподозрить, что

твоих родителей здесь не будет. Я стояла на пороге студии Селин. Вход на место

преступления перекрывала сигнальная лента. Судя по её виду, когда-то студия была

небольшим коттеджем или гостевым домиком. Она стояла в стороне от дома, неподалеку

от бассейна.

Даже стоя в дверном проёме, я чувствовала ошеломляющий запах керосина.

— Признаки взлома, — Слоан подошла ко мне и осмотрела дверь. — Небольшие

царапины вокруг замка. Существует девяностошестипроцентная вероятность того, что

дальнейший анализ покажет царапины внутри замка.

— Переведешь? — спросила Лия. Стоящий рядом с ней Майкл закрыл глаза,

заставив меня пожаль о том, что я не умела читать его эмоции также хорошо, как он умел

читать мои.

— Над замком поработали. Кто-то его вскрыл, — Слоан нырнула под сигнальную

ленту и принялась методично изучать комнату своими голубыми глазами.

Ты заперла дверь на замок. Ещё несколько секунд я стояла в дверном проёме,

стараясь представить Селин. Ты пришла сюда, чтобы порисовать, и заперла дверь на

замок. Я гадала о том, было ли это лишь привычкой или же у неё была на то причина. Не

торопясь, я шагнула в студию, стараясь не наступить на помеченные желтыми табличками

улики.

Разбитое стекло. Сломанный мольберт. Я сопоставила увиденное на фотографиях

с места преступления с табличками на полу. Перевёрнутый столик у дальней стены.

Изорванная занавеска. Капли крови на полу и кровавый отпечаток ладони на дверной

раме.

Ты сопротивлялась.

Нет, — подумала я. Сердце грохотало в моей груди. Используя слово «ты», я

оставалась в стороне. Но я хотела не этого. Не это было нужно Селин.

Я сопротивлялась. Я представила, как стою в центре студии и рисую. Сама того не