Два крепких орешка для Золушки

— Может, это Ольгины ноги?

Я автоматически присела, тоже перейдя на шепот:

— Здрассте! Что, я мужские конечности от женских не отличу?

— Да здесь он где-то крутится, — раздался смутно знакомый голос. — Минут десять назад тявкал с фасада, но там никого нет. Я проверял. Спит где-нибудь под кустом. Ему в саду лучше, чем дома.

— Ну я же говорила, что мужик шастает! Достань мое саше, — подруга сунула свою сумочку мне. — Быстро! Счет идет на секунды. Сейчас Ольга начнет щенка призывать. Найдик, Найдик, поди ко мне, мой золотой. Вот так… — подруга уселась, поджав под себя ноги. — Голубь ты наш почтовый, перелетная собаченька… Ирка, нашла?

— Этот?

Я потрясла перед носом подруги маленьким льняным мешочком, и она чихнула. В это время раздался призывный голос Ольги. За немедленную явку с повинной Ольга сулила ему рог изобилия.

У щенка началось раздвоение личности. Одна его половина рвалась на зов, вторая насильно удерживалась Наташкой, пытавшейся прикрепить саше к комбинезону. Он отчаянно завизжал.

— Там!!! — услышали мы мужской голос.

Наташка успела вскочить и отбежать к соседнему участку. Мне пришлось отползать на четвереньках и маскироваться в зарослях махровой лебеды. По пути я отметила, что земля здесь хорошо удобрена навозом. Не важно чьим. Лебеда любит почву, пропитанную органикой.

— Не трогай его, Костя, я сама! Он может испугаться. Заинька моя бедная, иди скорее к маме. Понацеплял на себя всякой дряни…

Мигом оборвавшееся Ольгино сюсюканье свидетельствовало о том, что цель достигнута. «Дрянь» оценена по достоинству. Голоса стали удаляться от калитки.

— Малек ошалела от радости, собачья мама! Ей бы детей кучу. Можно было бы обозвать и поконкретнее, но, отмечая ее искреннюю радость, как-то не хочется конкретики. Ир, пора вставать. Солнышко давно встало. Еще с утра. Будем ждать развития событий… Фига себе! Лучше бы ты не вставала… В таком виде тебе только через забор. Все равно штаны на выброс. Нет, меня просто поражает твое необузданное стремление обязательно попасть в самую гущу минувших событий. На запах, что ли, ориентировалась? Тут раньше навозная куча была. Интересно, почем брали? Блин, почему на задворках не принято ставить лавочки? Нормальному человеку присесть негде. Да и ненормальному… — подруга покосилась на меня. — Сумку мою отдай. Теперь вместо лаванды навозом вонять будет.

— Девчонки?.. — тихо раздалось от калитки, и мы хором откликнулись. — Привет. Константина в магазин отправила. Есть пара минут. Вы на Андрея не обижайтесь. Он меня по-хорошему просил не впутывать вас в мои проблемы. Сказал, что если с кем-нибудь из вас что-то случится, он мне голову оторвет. Я думаю, Андрей прав. Есть профессионалы, они разберутся, и вообще…

Мне некогда было слушать Ольгину болтовню. Перебив ее, я прямо спросила, кому принадлежит обнаруженная мною зажигалка.

— Не зна-а-аю, — растерянно протянула Ольга.

— Знаешь! Но намеренно скрываешь, — отрезала я. — Ты дала ей блестящую характеристику, что для человека, никогда не сталкивающегося с желанием приобрести ее для себя или кого-то еще, весьма странно.

— Ей-богу, не знаю! — Ольга истово перекрестилась. — А характеристика… Так получилось. Просто Валерий, ну… второй мой работодатель недавно приобрел точно такую же зажигалку в качестве подарка, а расход потребовал отнести на представительские. Я посмела ему возразить. Слишком большие деньги. Он вскипел и… словом, дал указание спрятать сумму. Саму зажигалку и ее подробное описание я видела потом у него в кабинете. Случайно. Когда приносила на подпись платежки, а он как раз вышел из кабинета.

— Впоследствии он ей пользовался?

— Не знаю… Я не видела. Вообще-то Валерий не курит. Ион же говорил, что зажигалка для подарка…

— Замечательно! — вклинилась Наташка. — Мы только что тебя с твоей же помощью реабилитировали.

— Да? — Ольгуня попыталась вникнуть в сказанное, но не вникла. — А-а-а… Ну да. Спасибо.

— Как давно ты навещала свою двоюродную сестру, мать Елизаветы? — продолжила я активный допрос.

— Так в детстве. Меня с Владиком мама на лето отправляла в деревню под Вышним Волочком. К тете Нюре, своей родной сестре. Ее дочь Татьяна была старше меня, общих интересов не имелось. Она все время замуж собиралась. Сразу за нескольких…

— А к вам в Москву они не приезжали?

— Нет. У тети корова была, овцы, куры там разные. Не на кого было оставить. Танька переехала в город, магазином заведовала. Это я к тому, что им не имело смысла тащиться за продуктами в столицу. А родственные отношения между нами в последнее время не складывались. Татьяна даже не сообщила о смерти тети Нюры. Мама тогда очень плакала. По-моему, она где-то записывала адрес Тани… Ну точно! Отправила ей разгромное письмо. И все ворчала про ее отрицательные качества. Елизавету она, кажется, без мужа родила. Или они развелись… Во всяком случае, Елизавета отца ни разу не видела.

— А может… — попыталась влезть со своим замечанием Наташка.

— Не может! — вмешалась я, понимая, что разговор уходит в сторону. — Ольга, нам нужны мобильные номера твоего брата и Елизаветы, а также их адреса. И заодно, на случай удачи, номер домашнего телефона твоей соседки.

— Так я же давала вам телефон брата.

— Он выскочил из мобильной памяти. Дырявая оказалась.

Я не стала признаваться в том, что «дырка» организована мной.

— Но…

— Никаких «но»! Мы не собираемся отнимать хлеб у профессионалов. Просто Чернов, как нам кажется, однобоко заботится о нашей безопасности. Главная его задача — найти того, от кого получил по уху, и дать ему сдачи.

— Но у меня нет мобильника. Стромынин забрал его с собой в магазин. Андрей велел ему отслеживать звонки.

— О! Актер амплуа алкаша сменил род деятельности! — восхитилась Наташка. — Стал охранником. То-то мне голос знакомым показался. Зря мы его как следует машиной не прищемили.

— Да вы что? Он очень хороший человек. Вы даже не представляете, какой он.

— Ну хватит лирических отступлений, — вскипела я. — Значит так. Вернется твой очередной доброжелатель с мобильником, любыми путями заполучи нужные нам сведения. Принесешь и… сунешь записку сюда. Прямо под лист лопуха. — Я ткнула пальцем в травяные заросли рядом с калиткой и тут же отдернула руку. — Нет, сюда, пожалуй, не надо, тут крапива.

— Не слушай ее, Ольгуня. — Наташка отмахнулась от меня, как от надоедливой мухи. — Вечно она на рожон лезет. Прямо вверх, преодолевая трудности и лишения. Долезет до вершины, осмотрится, и выяснит — не туда вскарабкалась. Сунешь записку в мое саше и повесишь мешочек прямо на эту маленькую загвоздочку.

— Это защепочка! — дуя на обожженный палец, заметила я.

— А нам не все равно? Раз она за шляпкой гвоздя, значит, загвоздочка. Не морочь голову. Короче, Ольгуня, мы с Иришкой гуляем здесь неподалеку. Как только вильнешь у калитки подолом своего платья… Кстати, а что это ты так вырядилась?

— Потом выясним! — дернув подругу за рукав, заявила я. — Оля, когда у нас возникнет необходимость свидеться, мы снова приедем сюда. Предварительно позвоним по мобильнику с Натальиного номера три раза подряд. Это сигнал для Чернова, что мы все еще лезем туда, куда не надо — любопытство разбирает, а лично для тебя — откровение: мы прибыли, торчим здесь у калитки, но не на виду. Если на «хвосте» будет Чернов или еще кто-то из его окружения, подойдешь поближе и споешь…