Два с половиной человека

Он внимательно смотрит мне в лицо, смотрит мне в глаза. Что ищет? Да разве признается?

– Я знаю, матрёшка. Знаю. И я боюсь потерять тебя. Потерять вас.

Ярослав остаётся стоять неподвижно, только его голова склоняется к моему лицу, и он быстро целует уголок моих губ.

– Я быстро, Рит. Не бойся.

Ага! Легко сказать, не бойся, когда он и так пострадал и теперь еле передвигается, да ещё и на рожон лезет!

Если выбирать между его жизнью и собственной свободой, то какой, к чертям собачьим, тут вообще может быть выбор? Уж не все в полиции дураки работают? Кто-то да поверит и прислушается ко мне.

С такими мыслями я плетусь за Ярославом, поддерживая низ живота. Кажется, сегодня я чересчур перенервничала, раз его всё тянет и тянет.

Сейчас я только уговорю Яра позвонить в полицию и прилягу отдохнуть. А может, он успеет доехать до аптеки и купить мне токолитик? Нет, если я скажу, он ни за что не позвонит, а я не хочу, чтобы мужчина рисковал. Он и так рискует из-за меня…

Внезапная догадка настигает меня у входа на узкую чердачную лестницу. Ступеньки в каплях крови вызывают новый приступ страха, и я поднимаюсь под самую крышу таунхауса, придерживаясь рукой за стену для опоры.

Ярослав сидит на корточках и разглядывает пол. Не поворачивается на звук моих шагов, но протяжно выдыхает:

– Кажется, я сказал, чтобы ты ждала внизу.

– Я боялась, что он снова причинит тебе боль.

– И чем ты могла бы мне помочь? – усмехается Ярослав. – Придавить противника пузом к стене?

Я вспыхиваю и закусываю губу, проглатывая обиду.

– Ну зачем ты так?

Мужчина с трудом поднимается, и мне приходится перебороть желание броситься на помощь. Но ему ведь не нужна поддержка и опора в лице пузатой!

Чувствую, как во мне разгорается раздражение, но Яр подходит ближе, кладёт ладони на мои плечи и выдыхает мне в лицо:

– Упрямая, глупая матрёшка! Ну куда ты лезешь вечно? Рит, ты сама-то подумай: тебя раз толкнуть, и всё. Понимаешь, всё! Ты же не только за себя отвечаешь, конфетка. Не только себя беречь должна. Ты как жить-то с этим будешь, если потеряешь его из-за собственной неосмотрительности? А мне как жить прикажешь?

– А без тебя мне как жить? – начинаю я рыдать. – Как жить, если ты умрёшь из-за меня? Он ведь за мной приходил? Тебе опасно быть рядом. Тебе лучше отвезти меня в центр, и я дойду до полицейского участка…

– Ритка, – ахает Ярослав, – на меня смотри. Сюда. – Я поднимаю слезящиеся глаза на мужчину. – Ты выходила сегодня из дома?

Что за дурацкий вопрос? Знает же прекрасно, что нет!

– Отвечай, – требует он.

– Нет, конечно, я никуда не ходила. Куда мне ходить, Ярослав? На шоппинг? На фитнес для беременных?

Я горько усмехаюсь, и он понимающе улыбается.

– Когда я пришёл домой, ты была в пальто и сапогах…

– Я собиралась уйти, – говорю ему. – А что ещё мне было делать? Мне было страшно!

Ярослав тянет меня вниз по лестнице, с чердака в спальню. Хотя он двигается с осторожностью, стараясь ступать мягко и не задевать пораненное место, но периодически вздрагивает от боли.

– Приляг, – говорит мне. – Ты плохо себя чувствуешь?

И снова я поражена в самое сердце. Как ему удаётся схватывать моё состояние? Как?! Как он может думать обо мне, когда сам едва держится на ногах?

– Ты не уйдёшь? Давай я помогу тебе лечь? Может, лучше вызвать врача?

– Рита, – привлекает он моё внимание. – Рит, всё в порядке. Мне не нужен врач. И лежать времени нет. Ты отдохни немного, да нужно ехать. Но сначала расскажи, какого чёрта здесь произошло до моего возвращения.

– С утра я занималась йогой. Ну, растяжкой разной. Это полезно для кожи и мышц. – тараторю я. – Потом пообедала и села отдохнуть перед телевизором. Он негромко работал, ты знаешь, я громко не смотрю. Вот я и услышала какой-то глухой звук, как от удара или падения какого-то предмета. Звук шёл сверху. Мне стало не по себе. Я тихо подошла к лестнице и прислушалась. Там точно были шаги. А потом раздался скрежет, словно кто-то пытался открыть ту дверь. Я оделась и пошла в гараж. Пыталась открыть ворота, чтобы выбраться во двор и спрятаться на первое время. Думала, осмотрюсь повнимательнее, что будет происходить. Но у меня никак не получалось открыть ворота. Тогда я вернулась в дом. Увидела тень на стене, думала, это он. А это ты вернулся. Я уже решилась выйти на улицу, будь что будет, лишь бы не сидеть и не трястись, думая, кто там пытается пробраться к нам. А дальше ты знаешь.

Ярослав сминает пальцами подбородок, усиленно соображая, но не торопится делиться со мной своими мыслями и догадками.

– Мне по делам нужно отъехать, – наконец говорит он.

Смотрит на меня привычным взглядом, в котором смесь острого желания и невесомой нежности.

– Я должна оставаться дома? – с пониманием киваю ему. – Ты уверен, что тот человек не придёт?

– Нет, матрёшка, дома я тебя одну не оставлю. Завезу по дороге в одно место. Там будет безопасно.

– Ты что, надолго уезжаешь? – я продвигаюсь вперёд, ближе к мужчине. Беру его руку и переплетаю наши пальцы. – Надолго?

– Я точно не уверен. Надо пошуршать, проверить кое-что. Но я не могу раскатывать с тобой через три губернии.

– Так далеко? – разочарованно выдыхаю, сжимая его пальцы.

– Не расставайся, ладно? Чем быстрее я разберусь, кто желает тебе зла, тем быстрее всё для нас закончится.

Видимо, я меняюсь в лице, и он понимает, что брякнул, не подумав.

– Рит, не придирайся к словам, – журит меня, – ты поняла, что я имею в виду. Все кошмары для нас закончатся. Кошмары. Не отношения.

Неуверенно киваю ему и спрашиваю из чистого любопытства:

– И куда ты едешь?

– В Нагорск, – отвечает он, – это в…

Я не могу сдержать удивления:

– Я знаю, где это! Представляешь, мы переехали оттуда, когда мне было… лет семь-восемь. Да, пожалуй, где-то так.

Ярослав внимательно смотрит на меня, сжимая челюсть. Не понимаю, что я снова не так сказала? Почему он злится?

Но только я решаюсь заговорить с ним на эту тему, как Ярослав заговаривает первым:

– Возьми с собой побольше вещей. Не уверен, на сколько мне придётся задержаться.

Всю дорогу туда, незнамо куда, Ярослав молчит. Его лицо хмурое. Поза напряжённая. Мне кажется, что он уже с трудом выносит боль, но я не знаю, как ему помочь.

– Примешь ещё одну таблетку обезболивающего? – спрашиваю, хотя знаю ответ.

Яр бросает на меня беглый взгляд, суровое выражение смягчается. Он покачивает головой и снова возвращает взгляд на дорогу. На сгущающиеся над трассой, проходящей через густой и тёмный лес, сумерки. На опускающуюся к вечеру прохладу.

– Куда мы едем? – снова не могу сохранить тяготящую тишину я.