Двадцать восемь дней
Шрифт:
– Постой! – продрожал голос девушки, оставшейся позади.
Мэри медленно повернулась, заглянув в голубые глаза собеседницы.
– Ты все еще хочешь узнать?
– Хочу, – моментально слетело с ее уст.
Натали осторожно встала со своего стула и, подхватив сумку на плечо, прошла мимо Мэри, взяв ее за рукав. Они поспешно спускались по школьной лестнице. Для Натали сейчас ничего не существовало, кроме дороги по которой она идет, кроме того, к чему она так спешит. Мэри старалась поспевать за ней. Она понимала, что сейчас молчание – это лучший диалог. Ее даже слегка удивляло, что желание узнать, в чем дело, так окунает ее в себя. Глаза уставились на девушку рядом. Слезы. Они отчаянно текли по ее щекам. Кажется, она никому так не доверяла. Мэри была ей чужой, но она осознавала, что они больше никогда не встретятся, и не имеет значения, что Адденс
– Ч… Что мы тут делаем, Нэт? – она заикалась.
Но Натали ничего не ответила, поведя Мэри за руку именно туда. Девушка никогда не была на кладбищах, никогда не была на похоронах. Ее это никогда не касалось. Она не знала, каково это — терять близких. Она не знала, как выглядят кладбища. День в Лондоне был довольно ясным. Перед ее глазами предстало огромное зеленое поле с миллионами серых надгробий. Кладбище окружали ворота, за которыми дальше шли высокие деревья, а город был виден у главного входа. Мурашки покрыли бархатную кожу девушки. Мэри шла, ноги сами вели за Дельмасс, которая тащила ее за руку. Внезапно она отпустила ее руку и упала на колени. Мэри остановилась на том месте, на котором Натали ее оставила. Она просто смотрела на ту, которая сейчас сидит, сдерживая крики, которые так хочется издать. Ее ладонь упала на надгробье, и Нэт аккуратно погладила его. Из ее горла вырвался громкий, горестный крик, но она резко его оборвала. Слезы текли, выдавая ее беспомощность. Она глотала их, стараясь успокоиться, но не могла. Мэри кинула сумку у своих ног и побежала к Дельмасс. Она села рядом, обняв ее за плечи. Нэт уткнулась лицом Мэри в плечо. И Адденс ощутила, что сама плачет. Маленькие капли слез стекали по лицу. Глаза уставились на надгробье.
Стефани Эмманюель Дельмасс 1972 – 2014.
– Мне очень жаль, – вырвалось из губ Мэри.
Она аккуратно стерла слезу со щеки Натали.
– Моя мама… – шепнула девушка и снова отчаянно заплакала.
========== Глава 40. ==========
Комментарий к Глава 40.
ЦЕЛЫЕ СУТКИ ПРОЖДАЛА, ЧТОБЫ ПОРАДОВАТЬ ВАС ГЛАВОЙ!
Надеюсь, вы оцените мои мучения:D
Я вас люблюююю:*
Спасибо, что читаете фанф.хх
Мэри сидела в своей комнате. То, что сегодня произошло, в голове не укладывалось. Прошлой ночью она поняла, что давно не рисовала, потому сейчас она сидела с тетрадкой, которую уже наполовину исчертила. Разговор с Натали не выходил из головы.
Девятью часами ранее.
Ее дрожащие пальцы снова потянулись, чтобы утереть соленую каплю. Им оставалось примерно десять минут ходьбы до временного дома Нэт.
– Мне было шестнадцать, когда ее не стало. Отец никогда меня не понимал. Он чуть не бросил нас, когда мне было десять лет, – голос Нэт дрогнул. – Мама умерла не так давно. А отец сейчас уже счастлив с другой женщиной. Он всегда доводил маму до нервных срывов, но, несмотря на все, она оставалась ласковой ко мне, когда отец чуть что бил меня. Мы жили богато, благодаря маме. Она была дантистом, довольно хорошим и известным в Лондоне.
Дельмасс снова сломалась. Слезы прыснули из глаз цвета моря. Мэри подхватила ее и убрала слезу пальцем.
– Дом остался. Дом, по которому когда-то ходила она. Я ведь из Лондона, – она осеклась. – Но отец против моей воли повез меня в штаты к своей новой жене. И я часто сбегала от него, от них. Я ненавижу его.
Натали тихо всхлипывала, пока продолжала рассказ.
– Он устал, устал от меня. Он отправил меня к бабушке в Нидерланды. Она тоже не бедная женщина. Но даже несмотря на то, что она меня приютила, она никогда не заменит мне мамы.
Мэри поняла, что та сейчас снова расплачется.
– Так, тихо! Смотри на меня!
Мэри стала строить разные смешные мордашки, и Дельмасс слабо улыбнулась, а это значило, что, не вспоминай она о маме, она бы засмеялась.
– Я знаю, что я странная, – усмехнулась Мэри. – Но надо было как-то остановить твои слезы.
Она слегка приобняла Нэт за плечи.
– У тебя получилось, – хрипнула та, но затем продолжила. – Я смогла уломать бабушку, чтобы она отправила меня в Лондон… – снова запинка. – …К маме.
– …Под предлогом изучения английского, хоть ты и знаешь его, – закончила Мэри ее фразу и коротко кивнула.
– Да, я знаю английский. Бабушка сказала, что мне полезно
общаться с другими людьми и не жить одной в отеле.Девушка с карими глазами натянуто улыбнулась. Они как раз дошли до дома Натали, в дверях которого она и скрылась.
***
Мэри нарисовала восходящее солнце, которое прячется за морем. А море поблескивает, отражая лучики света. И, вырисовывая простым карандашом воду, девушка вспомнила того, у кого глаза цвета морской волны, от кого постоянно пахнет мятой и дорогим парфюмом, с кем всегда тепло и уютно. Впервые за день она не думает о Натали и ее тяжелых проблемах. Гарри был тем, с кем она могла уйти в другой мир, позабыв о настоящем. Она вспомнила тот день, когда ударилась головой на концерте. Колонка временно вырвала кусок ее жизни, но Мэри вспомнила его. Парни пели песню «Little Things», но ее взгляд привлекал лишь один из них. Когда он подходил ближе к сцене, смотря на каждую девушку в первом ряду, его глаза остановились на ней. И с тех пор они не смотрели больше ни на кого. Улыбка промелькнула на ее грустном лице. И она, отбросив на пол рисунок с карандашом, развалилась на кровати. Завтра она третий раз пойдет на их концерт. Чего только не было, когда она ходила на их шоу. Она даже слегка боялась того, что будет завтра. Обняв и прижав к себе подушку, Мэри закинула на нее ногу, как она делала это, когда лежала с Гарри. От подушки пахло его парфюмом и шампунем, так как этой ночью он спал на ней. Ее нос уткнулся, вдыхая этот чудесный аромат, вызывающий поток порхающих бабочек внизу живота. Внезапно раздался телефонный звонок. Девушка еще десять секунд неподвижно пролежала, а затем нехотя встала в поисках звенящей трубки. Наконец поместив ее в свои руки, она увидела незнакомый номер. Он не был скрыт, просто она его не знала.
– Номером ошиблись? – был ее первый вопрос.
Прямолинейность – одно из главных черт в ее характере.
– О, Мэри, – усмехаясь, произнес необычный голос.
– Что тебе, Малик? – она улыбнулась.
Молчание в трубке говорило о том, что пора беспокоиться. Девушка тяжело сглотнула комок. Во рту пересохло.
– Что-то с Гарри? – произнесла она и даже не узнала собственный голос.
– С ним ничего серьезного. Мы ехали по домам, за рулем был Гарри. Кажется, он отвлекся шуткой Луи, и в нас врезалась другая машина. Он что-то сломал, врач толком ничего и не объяснил. Я не знаю, кто так ездит, но он не был пристёгнут и…
– Стоп, – Мэри оборвала его. – Что… Как… Где вы, черт возьми?!
– Не думаю, что Гарри хотел бы, чтобы ты приезжала, но, мне кажется, ты нужна ему. У Элеонор серьезный перелом руки. Со всеми остальными все в порядке, – Зейн запнулся. – King’s College Hospital, – закончил он.
Мэри в ужасе прикрыла рот рукой. Сегодня был какой-то ненормальный день. И только утро было действительно чудесным. Сердце в груди заколотилось вперемешку с покалыванием. Она сбросила трубку и кинулась к шкафу. Одев первые попавшиеся брюки и накинув олимпийку, она выскочила из дома, на ходу завязывая волосы в хвост. Она быстро выбежала на оживленную улицу и, сев в первую же машинку, назвала клинику. Водитель обрывисто кивнул, и они двинулись к пункту назначения. В ушах отдавался пульс и некий звон. Несколько пальцев на руках дрожали, так же, как и губы.
– С вас четыре фунта, – грубо бросил водитель.
Девушка сунула ему десятифунтовую купюру и выбежала из машины, громко хлопнув дверью. Ее носило из стороны в сторону. Она не знала, какое именно здание – больница. В отчаянии схватившись за голову, она увидела выходящую в белых одеждах женщину и метнулась к главному входу того здания. Судорожно забежав, она не обратила внимания на предупреждения медсестер, что бегать нельзя. Она помчалась по длинному коридору, ища глазами знакомые лица. Телефон зазвонил. Ей было страшно поднять, но делать оставалось только это.
– Где вы?! – неуверенно крикнула она, но голос продолжал дрожать, несмотря на крик.
– Второй этаж. Свернешь там налево, мы в зале ожидания. Сразу замети…
Мэри не стала дослушивать. Она бросила телефон в карман кофты и помчалась по лестнице вверх, перепрыгивая через две ступени сразу. Волосы растрепались, резинка слетела, и она ощутила стекающую капельку пота на лбу. Стерев ее рукавом, она повернула влево и побежала трусцой. Воздуха катастрофически не хватало, а сердце предательски быстро стучало. Тахикардия. После пары резких рывков вперед, Мэри заметила знакомые четыре фигуры. Малик сразу поднялся и обнял девушку, пытаясь успокоить. Она тяжело дышала, равномерность сбилась. Отстранившись, она окинула всех взглядом.