Дважды коронован

Встреча их состоялась в местном ресторане. Хоть и провинция это, но заведение стоящее. Стены облицованы декоративным камнем, камины по углам, столы из мореного дуба, такие же грубые на вид, основательные и очень удобные стулья-кресла, кондиционер. Одним словом, обстановка комфортная, но уюта здесь не чувствовалось, в атмосфере сквозила некая враждебность.

– Что ты там хотел насчет Трюфеля сказать? – хриплым голосом спросил Робинзон. Глаза у него влажные, а взгляд сухой, черствый.

– Мне отморозки нужны, которые его убили, – как можно небрежнее пояснил Мартын.

– Какие отморозки? Трюфеля его телка убила.

– Нет, Рита здесь ни при чем.

– Ты ее знаешь?

– Знаю.

– Где она? – встрепенулся Робинзон, и злоба в его взгляде стала еще гуще.

– Не в ней дело... Трюфель в кабаке с Ритой был. Может, в этом кабаке, может, в другом. Пацана он одного обидел. А пацан этот толпу собрал, в дом к нему вломился, Трюфеля завалил, а Риту с собой забрал...

– Не было там никого, – покачал головой Робинзон. – Только Ритка была...

– И общак увела?

– Да, увела... Он что, у тебя?

– Общак твой у отморозков. У Фурмана... И он, и стволы из твоего арсенала. Сам подумай, зачем Рите стволы нужны? Ну, взяла бы одну волыну, а зачем автоматы тянуть? Отморозки твой арсенал сдернули. Фурман, Горемыка, Косой, Моток...

– Не знаю таких.

– Фурман срок отмотал, откинулся. Остальные где-то грузчиками работали...

– Менты дом смотрели, не было там никого, кроме Риты. И ствол нашли, из которого она Трюфеля сделала...

– Да, и там ее «пальчики». Правильно, Фурман свои пальчики стер, а ее – прилепил. Это просто делается, если ты не знаешь. Окно в доме выбито было, ты должен был это заметить.

– Выбито, – кивнул Робинзон. – Но это Трюфель. Он окно выбил, он его и вставил.

– Фанерой закрыл...

– Ты что, был там?

– Где? В доме Трюфеля? Нет, Рита рассказывала...

– Где она?

– Неважно.

– Важно! – зло бросил Робинзон.

– Я тебе еще раз говорю, что Рита здесь ни при чем. Фурмана искать надо. Он в Москве беспредел устроил, я с него за это спросить должен. Он где-то здесь. И ты сам с него за свой общак спросить можешь...

– Ты кто вообще такой?

Мартын приехал в Тартарынь на «седьмом» «БМВ» со всеми наворотами, такая же машина в эскорте, шесть бойцов с ним. Но, похоже, должного впечатления на Робинзона произвести не удалось.

– Мартын я. Знаменский. Рынок у нас в Москве, все дела. Большой рынок. Мы с него имеем.

– Рынок?! – презрительно сощурился Робинзон. – А я целый город держу.

– Ну, честь тебе и хвала. Только наш общак раз в сто больше твоего будет. И это только чистый нал. Есть еще черный. Большой у нас рынок. Репчинский. Ты должен был слышать.

– Не слышал. И чхать я хотел на твою Москву! Я так понимаю, Рита у тебя.

– Рита ни в чем не виновата.

– Да? А как твои отморозки сейф нашли? Ключи от него? Сами они не смогли бы найти...

– Трюфель сказал, – соврал Мартын.

– Трюфель?! Плохо ты Трюфеля знаешь!

– Ну, если он такой секретный, как тогда Рита про общак могла узнать?

– Ну, мало ли... Короче, сюда ее вези. Я с ней лично поговорю. Пусть она мне сама про отморозков расскажет.

– Я не знаю, где она.

– Если боишься сказать правду, лучше молчи, – сощурился Робинзон. – А ей скажи, пусть приезжает. Или пусть ее привезут...

– Я так понял, ты непробиваемый. С тобой по-человечески, а ты как волчина... Нельзя так, – угрожающе глянул на него Мартын.

– Я здесь хозяин, и мне решать, что да как.

– Ты просто не знаешь, с кем имеешь дело. Скучно тебе, поэтому и нарываешься. А зря. Мы – люди очень серьезные. И если ты в Гваделупу лезешь, то можешь конкретно попасть... – Мартын, как ему казалось, говорил очень убедительно, но Робинзон даже ухом не повел.

– Мне нужна Рита. И я ее получу, – с презрительной насмешкой сказал он.

– Ну, попробуй. Попытка не пытка.

Мартын поднялся из-за стола, но Робинзон поднял руку, и зал заполнили его люди. Человек десять, и все с автоматами. И неясно, как отбиваться...

* * *

Лето выдалось жарким, а окна дома выходили на южную сторону; можно было бы задохнуться от духоты, если бы не кондиционер. Но он работал шумно, и это действовало на нервы. А еще Качан подъехал, и Буран.

– Ну, как ты здесь? – спросил Дима.

– Спасибо, хреново, – скривился Гена.

Досталось ему по полной программе – одна пуля чиркнула по голове, другая пробила грудину, третья вышла боком в прямом смысле этого слова. «Скорая» доставила его в больницу, потом подтянулась братва, Качан решил, что там оставаться ему опасно, и вывез сюда, в поселок под Звенигородом, где у него дом, о котором никто не знает.

Каждый день медсестра приходила, уколы делала, бинты меняла.

– Что не так? – скупо улыбнулся он.

– Сестру бы помоложе. И покрасивей, – усмехнулся Гена.

– Нельзя менять, – покачал головой Дима. – Все очень серьезно, а Татьяна Павловна в курсе, что ты жив...

– Не понял. А кто не в курсе?

– Ну, все не в курсе. Почти все... Для всех ты умер, Гена. Тебя больше нет. Умер от ран. И твое тело сейчас находится в морге...

– Вы это серьезно? – разволновался Гена.

– Абсолютно, – кивнул Качан. – Даже бомжа ради тебя не пожалели. Лежит себе в морге, бедный, три пули, и все в лицо. Хрен опознаешь...

– Зачем все это?

– Так будет спокойней. И тебе, и нам...

– Вам будет спокойней. У вас очко играет!

– Это не очко, Гена, это осторожность. Зачем нам проблемы с ворами? Зачем нам проблемы со Спартаком?

– Со Спартаком?

– Ну а кто в тебя стрелял? Помнишь, я говорил, что Ритка неспроста появилась? – спросил Качан. – И за Ростома говорил... Киллеры, которые в тебя стреляли, в Репчино ушли. В поселке скрылись, там Спартак дома для своих строит. Он тебя заказал...