Дважды коронован

Может, Пятак из воров, может, у него действительно третья или даже четвертая ходка, но вел он себя как натуральный «баклан». Далеко за тридцать ему, но не в законе. А почему? Да потому что «баклан» по жизни. Сам нарывается на косяки, сам и огребает.

– Базар фильтруй, – вдруг тихо проговорил Спартак.

Но Пятака это взбесило.

– Че ты сказал? – взвыл он, раскинув растопыренные руки.

– Не нарывайся, говорю, – тяжело посмотрел на него Спартак.

– А кто ты вообще такой?

– Спартак я.

– По какому ходу?

– По первому.

– А чего понты колотишь? – заметно расслабился Пятак.

Имя Спартак ему ничего не говорило. А с первоходом можно не церемониться. Ну, смотрится новичок круто, что с того? Если нет за ним реальной силы, его можно подловить на какой-нибудь подлянке, объявить обиженным и затоптать всем стадом. Все это легко делается. Главное, правильный подход.

– Это не понты, – покачал головой Спартак. – Это реально.

– Что реально?

– Спросить с тебя реально могу. Поэтому и предупреждаю: не нарывайся.

– Нарываешься ты. Я бы даже сказал, реально нарвался. Если ты такой правильный, то прописку должен пройти.

– Ты хоть сам понял, что сказал? – жестко усмехнулся Спартак.

– А мне не надо ничего понимать. Я все знаю. И все решаю. Это тебе въезжать надо. И по теме въезжать, и в хату. Без прописки ты на параше жить будешь, понял?

– Значит, я должен прописаться?

– Ну вот, в тему въехал! – осклабился Пятак. – Теперь в хату въехать надо.

– Ты здесь все решаешь?

– Да, и смотрю, и решаю.

– И прописку ты даешь?

– Да, я. И тебя сейчас прописывать буду.

– Значит, ты – мент? – не растерявшись, хлестко спросил Спартак.

– Я?! Мент?! – опешил Пятак.

– Паспортный стол прописывает. А паспортный стол – это менты. Значит, ты – мент. – Это уже не вопрос, это – утверждение, и взгляд у Спартака уничтожающий. – Я что, в ментовскую хату попал? – спросил он, посмотрев на Тёму.

– Да нет, нормальная хата, – покачал головой тот, с ехидной насмешкой глядя на растерянного Пятака. – Просто у некоторых очередные заскоки.

– Ментовские, – продолжил за него Спартак. – Все правильно, у ментов и заскоки ментовские.

– Ты, чепушило! На кого бочку катишь? – все больше распалялся Пятак.

– На мента. А с ментами у меня разговор короткий.

В одной руке Спартак держал матрас, на другом плече у него висела сумка, но это не помешало ему спросить с Пятака за чепушилу. Прямой слева, точно в подбородок, без всякого лимита на силу.

Пятак устоял на ногах, даже попытался ответить Спартаку. Но в голове у него произошла полная разбалансировка, взгляд поплыл, и ноги в коленях подкосились. Он сделал шаг и, не в силах удержаться на ногах, завалился на бок, с разворотом вправо. Попытался встать, но рухнул на спину, стукнувшись затылком о край скамьи.

Понтовитый Крыж тоже шагнул к Спартаку, но напоролся на его железобетонный взгляд и замер в нерешительности. А тот жестко спросил:

– Под мента подписываешься?

– Пятак – не мент, – обескураженно мотнул головой Крыж. Но это было все, на что он оказался способен.

– А ты сам кто? – сквозь зубы процедил парень с глубоким багровым шрамом от стеклянного глаза до уха. На плече у него была выколота смерть под капюшоном и с косой, костлявыми руками она держалась за крест.

– Я – человек, – не зло, но с нажимом посмотрел на него Спартак.

– Может, ты с петухами корешишься?

Спартак примерно знал, что могло последовать за этим. Предъява серьезная, и, если не будет у него неопровержимых доказательств, можно нарваться на карантин: руками ничего не трогать, за общий стол не садиться, ни с кем не общаться, пока не придет малява с подтверждением. И глупо было бы со всем этим заморачиваться. Поэтому он пошел ва-банк. Да и надоело стоять у входа с громоздким багажом.

– Мы с тобой об этом обязательно поговорим. – Угрожающе глянув на молодого блатаря, он двинулся к шконке, которую должен был занимать Пятак.

Спартак мог назваться вором в законе, предъявить право на лучшее место в камере, но нет у него морального права на столь громкий для тюрьмы титул. К тому же по его душу должна была прийти малява с воли от людей, которые его короновали. Так и так, мы, такие-то, такие-то, сообщаем, что Спартак – в законе, и подтверждаем его полномочия. Или кто-то должен тебя знать и объявить об этом на всю тюрьму. А если про тебя и слыхом не слыхивали, лучше молчать. И ждать малявы с воли. Но Ростом сейчас в очень сложном положении, не до Спартака ему... Может, оно и хорошо. Уж лучше без короны доказать свое право на место под солнцем, чем с ней опозориться и опуститься ниже некуда.

Не назовется он, не скажет, что у него статус вора в законе. Но вести себя будет соответствующе. Чтобы никто не смог обвинить его в поведении, недостойном большого человека. Поэтому вещи Пятака Спартак бросил на стол, а свой матрас раскатал по его шконке.

– Эй, а ты не много на себя берешь? – зашипел Крыж.

– Много. Сколько смогу вынести, столько и беру, – сильно толкнул его Спартак, пробиваясь к своему месту.

Пятак уже вышел из нокаута, но страх перед Спартаком сдерживал его, мешал развернуться во всю ширь своей «бакланской» мощи. Заточка в руке бодрила, придавала решимости, но все-таки к Спартаку он шагнул, пересиливая себя.

– Ну, молись, падла!

– Это ты зря, – сочувствующе покачал головой Спартак.

Может, он и новичок в тюрьме, и не прочувствовал еще на своей шкуре всех законов неволи, но он по-любому в авторитете, потому что у него бригада и уважение со стороны серьезных людей. И что такое дикий уличный мир, он знал не понаслышке. Пятак бросил ему серьезный вызов, и он уже знал, что ему в этой ситуации делать. Ответ на такой вопрос стандартный. И очень жестокий. Не он же первый достал нож...

– Ты на кого руку, поднял, петушила? – размахивая заточкой, рычал Пятак.

Ему не хватало простора для атаки. С одной стороны стояли «мужики», явно настроенные против него. Крыж и еще двое из его блатной свиты стояли за спиной и прорваться к Спартаку могли только по шконкам или через стол. Пятак мог посторониться, пропуская их вперед, но блатные не поймут его, если он спрячется за их спинами. А самому на Спартака страшно идти, даже с заточкой. Вот если бы исподтишка его ударить, тогда другое дело, но, увы, расклад не тот. Да и Спартак спину подставлять ему не собирается.