Двенадцатая карта

— Верно. Но Гарлем — местность весьма специфическая, так?

— Я…

— Понимаешь, о чем я?

— Не совсем.

— Семьи, Сакс. Люди в Гарлеме живут семьями, большими родственными кланами. Это не территория для одиночек-яппи. Посторонний в доме не останется незамеченным, как и любой, кто украдкой шныряет по подъездам и переулкам. Хорошее слово — шныряет, да? Им все и сказано.

— К чему ты клонишь, Райм?

К нему явно вернулось доброе расположение духа, но Амелию раздражало, что его больше интересует головоломка, чем шансы Пуласки прийти в себя или то, что Роланд Белл и Женева Сеттл едва не погибли.

— Это не квартира и не крыша — люди Роланда всегда держат их под присмотром. Есть какое-то другое место, откуда он наблюдал, Сакс. Где, по-твоему, оно может быть?

Амелия уже снова просматривала улицу…

— Заброшенное здание с большим рекламным щитом. Сплошь покрытое граффити и объявлениями. Иду проверять.

Тщательно оглядевшись, но не обнаружив никаких признаков преступника, она пересекла улицу и вышла к задней стороне дома. Какой-то выгоревший склад, судя по всему. Пол был покрыт слоем пыли — отличное поле для отпечатков ног. Как и следовало ожидать, она сразу же увидела следы прогулочных туфель «Басе», оставленные объектом 10-9. Сакс натянула на носки башмаков своего спецкостюма резиновые манжеты — придуманный Раймом прием, который позволял следователю отличить свои отпечатки от отпечатков ног подозреваемого. Затем, с «глоком» на изготовку, пошла вперед, в глубь здания.

Следуя вдоль цепочки следов к фасаду дома, Сакс время от времени замирала на месте, прислушиваясь. Пару раз она уловила легкое клацанье, которое, впрочем, было типичным звуковым фоном нью-йоркских трущоб, — нарушителем тишины, как она сразу же догадалась, была крыса.

Дойдя до передней стены, она выглянула сквозь щель между фанерными панелями щита, с того места, где стоял сам преступник, и… да — отсюда открывался отличный обзор. Она вернулась к машине, принесла кое-какое оборудование, после чего обработала стены ультрафиолетовым спреем и подсветила их трубкой с источником спектрального света.

Однако ничего, кроме отпечатков латексных перчаток, не увидела.

Она доложила о результатах Райму, затем добавила:

— Я соберу образцы для трасологической экспертизы с того места, где он стоял, но здесь мало что есть. Он не оставляет следов.

— Серьезный профессионал, — вздохнул Райм. — Каждый раз, как мы, казалось бы, обходим его на шаг, он уже обошел нас на два. Что ж, Сакс, вези сюда, что сумеешь наскрести. Будем разбираться.

* * *

Дожидаясь возвращения Сакс, Райм и Селлитто приняли решение: несмотря на то что объект 10-9, вероятно, ушел с последнего места преступления, двоюродную бабку Женевы, Лили Холл, вместе с ее подругой на время переселят в гостиницу.

Пуласки находился в отделении интенсивной терапии и в сознание пока не пришел. Будет он жить или нет, врачи сказать не могли. Услышав эту новость по телефону в лаборатории Райма, Селлитто в сердцах бросил трубку.

— Твою мать! Совсем еще новичок. Дернул же меня черт назначить его в группу Белла. Сам должен был ехать.

Странное замечание.

— Лон, но у тебя не тот чин, — сказал Райм. — Когда ты последний раз ходил в охранниках? Двадцать лет назад?

Но толстяк не унимался:

— Бросить его в самое пекло, вот идиот!

Пальцы снова вернулись к невидимому пятну на щеке. Он выглядел раздраженным и каким-то особенно мятым, хотя одет был как всегда: светлая рубашка, темный костюм. Райм подумал, сменил ли Селлитто одежду после вчерашнего. Похоже, что нет. Да, точно — на рукаве пиджака виднелось пятнышко крови… Словно специально надел ту же одежду как напоминание.

В дверь позвонили.

Через минуту из прихожей вернулся Том в сопровождении долговязого мужчины. Бледная кожа, плохая осанка, давно не стриженная борода, вьющиеся каштановые волосы. Одет он был в светло-коричневую вельветовую куртку и коричневые брюки.

Вошедший обежал взглядом лабораторию и сухо, без улыбки спросил:

— Женева Сеттл здесь?

— Вы кто? — полюбопытствовал Селлитто.

— Уэсли Гоудз.

Значит, тот самый юрист-терминатор. Райма слегка удивило, что он оказался реальным лицом. Селлитто, проверив у него документы, кивнул.

Длинные пальцы мужчины то и дело поправляли очки с толстыми линзами в проволочной оправе, подергивали длинную бороду, глаза не задерживались ни на ком дольше секунды. Постоянно скачущим взглядом он напомнил Райму подругу Женевы — любительницу щелкать жвачкой Лакишу Скотт.

Адвокат передал Тому свою визитку, которую тот показал Райму. Гоудз оказался директором корпорации юридических услуг Центрального Гарлема, аффилированной с Американским союзом защиты гражданских свобод. Внизу мелким шрифтом сообщалось, что он имеет право вести адвокатскую практику в штате Нью-Йорк, представлять интересы клиентов в окружных судах Нью-Йорка и Вашингтона, округ Колумбия, а также в Верховном суде США.

В ответ на вопросительные взгляды Райма и Селлитто он сказал:

— Меня не было в городе. Сегодня, вернувшись в офис, я узнал, что вчера мне звонила Женева. Вроде она оказалась свидетелем преступления. Просто решил проверить, что с ней.

— С ней все в порядке, — сказал Райм. — На нее несколько раз покушались, но сейчас она под круглосуточной охраной.

— Ее удерживают здесь? Против воли?

— Нет, никто ее не удерживает, — твердо заявил Райм. — Она у себя дома.

— Со своими родителями?

— С дядей.

— Что, собственно, произошло? — спросил суровый юрист. Его взгляд бегал по комнате, перескакивая с одного лица на другое, скользя подоске с записями, оборудованию, путанице проводов.

Райму, как всегда, было не по душе обсуждать с посторонним детали текущего дела, но адвокат мог знать что-то полезное.

— Мы считаем, что кого-то всерьез озаботила тема исследования, которое Женева ведет в рамках школьного проекта. О своем предке. Она вам что-нибудь про это упоминала?

— Ах это. Кажется, что-то насчет бывшего раба?

— Совершенно верно.

— Благодаря этому мы и познакомились. На прошлой неделе она пришла ко мне в офис и спросила, не знаю ли я, где можно достать архивные записи о преступлениях в Нью-Йорке времен девятнадцатого столетия. Я дал ей кое-какие старые книги, но найти судебные записи, относящиеся к тому времени, сейчас почти невозможно. Так что помочь я ей не сумел. — Сухопарый юрист вздернул одну бровь. — Она даже хотела заплатить мне за потраченное время. Такого далеко не от всех клиентов дождешься.