Двойники идут на дело

Поликарпова ждала нас с большим нетерпением. Она знала, кто такой Дима, даже в свое время согрешила с ним, но дала ему невысокую оценку – во всех планах.

– Твой ребенок его очень точно описал, – хохотнула Поликарпова. – Я сразу поняла, о ком речь. Но вот вопрос: они следили за квартирой или за тобой? И если там пасутся люди Комиссарова…

Анька не закончила фразу. Взгляд у нее стал жестким, она поджала губы, а потом грохнула кулаком по столу.

– Если Степана убил Артем – или его люди, что, в общем, одно и то же, – я его собственноручно придушу! Он у меня…

Далее последовало довольно подробное описание того, что Анька сделает с Комиссаровым в общем и целом и с отдельными частями его тела в частности. Я велела Костику покинуть комнату, потому что эти страшилки, по моему мнению, не предназначались для ушей ребенка. Но куда там! Сыну было безумно интересно. Он еще подсказывал тете Ане, что можно добавить. Беседа получилась весьма увлекательной. Слышал бы нас Артем…

Мне же лично все это быстро надоело, и я прервала лившийся из Аньки словесный поток, поинтересовавшись, зачем, по ее мнению, Комиссарову было избавляться от ее брата. Ведь для убийства, как я всегда считала, нужен мотив. Просто так не убивают. Или я не права? Так зачем Артему смерть Степана? Даже без Анькиных объяснений я всегда знала, что рынок нефтепродуктов – кусок очень лакомый и никто не желает им делиться, более того, старается отхватить кусок соседа. Но это борьба между Чапаем и Комиссаровым. Степан погоды не делал. Что Артем получает с его смертью?

Анька глубоко задумалась, забыв о планах мести Комиссарову.

– Не знаю, – заявила она наконец после нескольких минут молчания. – В самом деле не знаю. Вот ты как раз и выяснишь сегодня вечером за ужином. Или, может, мне сходить?

– Комиссаров заметит подмену, – возразила я. – В своей усадьбе он сразу же понял, что я – не ты. Тем более если он с тобой… – я взглянула на ребенка, – ну, в общем, я считаю, что он поймет.

– Пожалуй, – согласилась Анька. – А ему незачем знать, что мы знакомы и работаем вместе. Кстати, потом можешь привезти его сюда. Я вас запечатлю для потомков.

Анька кивнула в сторону шкафа.

– Зачем? – спросила я. – Зачем вообще мы кого-то снимаем? Ты что, думаешь их этим шантажировать? Каким образом? Я не понимаю, Аня. В самом деле, не понимаю. Ну, снимала я тебя со Стасюсом. Ну и что? Даже если бы на твоем месте была я. Мы все – взрослые люди. Стасюс, как я понимаю, не женат? Артем тоже. Мало ли кто с кем переспит.

Анька хохотнула и пояснила, что лишняя пленочка никогда не помешает. Пусть лучше она будет, чем не будет. Может понадобиться через неделю, через месяц, через год. Вдруг возникнет какая-нибудь пикантная ситуация, а ты станешь кусать локти, что в свое время не сняла фильмишко с участием героя, когда имела такую возможность. Пусть лучше будет лишнее, чем не будет вообще.

Я пожала плечами. Мне подобные рассуждения никогда не приходили в голову, но я до встречи с Анькой жила в каком-то другом мире, да и до сих пор мыслю несколько по-иному.

– В общем, приводи его сюда, – закончила Анька свое выступление.

Я напомнила ей, что она мне вцепилась в физиономию при одном упоминании о моем знакомстве с Артемом. А теперь предлагает лечь с ним в постель. И какой мне ждать от нее реакции в дальнейшем? Голову не оторвет?

Анька дико расхохоталась.

– Так я же его тебе сейчас сама предлагаю. А потом, если нужно для дела, – никакого мужика не жалко. Ты права: если с ним лягу я, он поймет, что это я. Поэтому на этот раз должна быть ты. Но на пленке-то кто заметит подмену?

– Нет, Аня, – твердо сказала я.

– Он тебе что, совсем не нравится?.. Вообще-то это хорошо, что у нас с тобой разные вкусы относительно мужиков. Но, Лерка, ты подумай! Нужно для дела! Я для дела с кем угодно трахнусь.

Я не понимала, для какого дела. Я вообще не хотела идти на встречу с Комиссаровым, тем более тащить на нее ребенка, на чем настаивали Анька и сам Костик. Мне все надоело! Я еще не отошла от ночных приключений. Я хотела спокойно лечь спать сегодня вечером, причем одна.

– Если не приведешь Комиссарова, поедем общаться с соседями-наркоманами, – заявила Анька.

Я вначале не врубилась, кого она имеет в виду.

– С Ленькой и его подружкой, – пояснила моя неугомонная копия.

Я поинтересовалась, каким образом Анька представляет себе это общение. Поликарпова ответила, что намерена учинить им допрос с пристрастием. Во-первых, они должны понести наказание за воровство. Во-вторых, они могли что-то слышать. По крайней мере звук выстрела. Глушителя же на «стволе» не было. И кто-то мог тогда вызывать милицию, только менты, увидев наркоманов, занялись ими и по каким-то причинам не дошли до нужной квартиры… А звонившие в «ноль два» точно не знали, откуда шел звук. Может быть, были уверены, что именно от Леньки с Настей, надоевших всем своими оргиями. А судя по состоянию квартиры, наркоманские оргии там явно устраивались. Да мало ли причин?

Я заметила, что после наших двух выстрелов в ее первой «берлоге» никто не прибежал и милицию вроде бы не вызывал. Мы же сколько времени еще находились в той квартире? Милиция бы несколько раз успела приехать. Если бы ее вызвали. Да и стрельба теперь не является даже для среднего человека чем-то из ряда вон выходящим. А, главное, народ не хочет получать лишние проблемы себе на голову, потому что те, кто стреляет в соседней квартире, потом могут прийти и к ним. Кому охота, чтобы его таскали на допросы, потом в суд? Наши люди не американцы и не немцы, о выполнении своего гражданского долга думают в последнюю очередь.

– У меня там звукоизоляция, – сообщила Анька.

– Что там у тебя?

– Звукоизоляция, – пояснила Анька, смотревшая на меня так, словно я приехала из какой-то глухой деревни в столичный город Санкт-Петербург, – хотя я, столкнувшись со всеми ее штучками, чувствовала себя именно такой деревенской Машей-Глашей, далекой от технического прогресса.

– То есть соседи вообще не слышали выстрела? – поразилась я.

– Ну что-то могли слышать, конечно, – протянула Анька, – но не то, что ты думаешь. Не тот грохот, который был в квартире.

Слушая нашу перепалку с Анькой, Костик превратился в одно большое ухо, а потом потребовал подробных объяснений.

– Да мы немножко постреляли с твоей мамой, ребенок, – сказала Анька.

– Мама не умеет стрелять, – заявил Костик.

– Вот и я о том же. Надо поехать за город, потренироваться.

– Поехали, – кивнул Костик. – Я тоже поучусь.

– Устами младенца глаголет истина, – продекламировала Анька и решила, что эту процедуру мы проведем завтра.

Я заявила, что они мне все надоели до чертиков вместе со своей звукоизоляцией, стрельбой, наркоманами, трупами, бандитами и кто там еще появился в моей жизни в последнее время.

– Хватит трепаться! – перебила меня Анька и велела одеваться: дело приближалось к семи.

Пока я облачалась в парадно-выходной наряд, Анька давала ценные указания.

Судя по тому; что мне удалось услышать из разговора бандерлога по сотовому телефону, и по тому, как разглядывал он большую комнату, Дима знал, что труп там был. Но каким образом он узнал об этом? Мне следовало выяснить это у Артема. Анька все-таки склонялась к мысли, что ее брата прикончили не люди Комиссарова. Они просто следили за квартирой. Или за Степаном. Не исключено, что и за самой Анькой. Может, удастся у них узнать, кто туда заходил? Хорошо бы.