Двойной без сахара

Лиззи молчала и сверлила меня алмазным сверлом прищуренных глаз.

— Не смотри на меня так, будто я лгу. Показать альбом? И вообще у меня месячные! — уже почти что закричала я, чувствуя, как к глазам подступили непрошенные слезы.

Как только она могла подумать, что я способна на предательство! Да еще с пьяным ирландским водопроводчиком!

На этот раз Лиззи улыбнулась и даже хихикнула.

— И только месячные тебя остановили?

Я зажмурилась, вдруг почувствовав, что слезы победили меня, и, поднеся кружку к самому лицу, спрятала влажные глаза.

— Бреннон ничего не сказал мне о Шоне и о том, что тот поспешил на свидание с тобой. Он вообще о нем ничего не сказал. Ну кроме того, что собаку Шона зовут Джеймс Джойс, а она сука.

Я подняла глаза над кружкой, Лиззи улыбалась.

— И что? — промычала я, продолжая сжимать губами край кружки.

— Ничего. Каждый волен называть своего питомца, как ему вздумается. Я думаю, эта сука не читала «Улисса». И я не просила от тебя отчета о Шоне. И он будет последним самцом, к которому я тебя приревную.

— Отчего же? — Кружка громко опустилась на стол, и я схватила ложку. — Он мне прямым текстом сказал, что хочет со мной переспать.

Лиззи вновь тихо растянула губы.

— К чему слова, когда у него на лице написано, что ему от тебя надо. Надеюсь, ты ответила: подумаю, верно?

— Лиззи!

— То есть ты согласилась? Когда месячные закончатся…

Голос Лиззи был странным — не показывал истинных эмоций, а глаза продолжали буравить меня, будто подключили к ее внутреннему детектору лжи.

— Ты издеваешься? — Я не могла больше серьезно относиться к диалогу. — Знаешь же, что я ответила ему — нет.

— Зря…

Лиззи резко поднялась со стула и принялась у раковины расправлять для просушки кисти, которые она, видимо, домыла, пока я спала. Я же потеряла дар речи и стала тупо следила за ее быстрыми движениями.

— Have you ever had one-night stands?

Какой еще пересып на одну ночь?! Но Лиззи продолжала стоять ко мне спиной, лишая возможности просто помотать головой, потому что даже простых два звука я не могла сейчас сложить в один. Однако Лиззи верно расценила мое молчание и, медленно повернувшись к столу, произнесла:

— Выходит, ты действительно два года жила в моем доме без секса? — Она глядела поверх моей головы в окутавшую дом темноту. — Получается, если прибавить три года твоего никудышного брака, пять лет у тебя не было нормального мужика?

— Больше, — я опрокинула в себя оставшийся чай будто водку и громче прежнего опустила кружку на стол. — Только я об этом нисколечко не жалею, потому что теперь у меня есть ты.

Лиззи вновь сощурила глаза, и я наконец поняла, что просто сижу от нее слишком далеко, и она не может четко видеть меня без очков.

— Устоять перед Шоном нелегко, — протянула Лиззи драматически, присаживаясь обратно к столу. — У него есть дьявольский шарм, свойственный всем самоуверенным деревенским парням.

— О. да! — Теперь я опустила на стол руки и отбарабанила марш. — Принц Уэльский, прямо! Лиззи, он водопроводчик, алкоголик и… У него собаку зовут мужским именем, — как-то совсем дико расхохоталась я, но быстро замолчала, взглянув в совершенно серьезное лицо Лиззи.

— Какое значение все это имеет в постели? — и тут она чуть улыбнулась. — Тебе что приносит сексуальное удовлетворение обсуждение того, каким пальцем рисовал Тернер?

— Представь себе — да!

Я протянула руку, чтобы встретиться с пальцами Лиззи, но вместо того, чтобы сжать их, она принялась очерчивать по столу контур моей ладони, будто нарочно избегая контакта.

— И будь Пол не экономистом, а водопроводчиком, то ни за какой паспорт я не легла бы к нему в постель, — зачем-то упомянула я бывшего мужа.

И тут Лиззи наконец пропустила свои пальцы сквозь мои, и принялась вычерчивать на моей ладони круг, согревший меня намного лучше растопленного камина.

— Наверное, тебя удовлетворяла мысль, что неподнятие его дика компенсируется ростом индекса Доу Джонса!

И она расхохоталась, даже не прикрыв ладонью рот хотя бы из вежливости. Я высвободила пальцы и схватила ложку.

— Сколько раз просила тебя не обсуждать мое общение с Полом! Ты достаточно сказала адвокату, мне до сих пор противно. Хорошо, что она не озвучила это в суде. Пол не заслуживал этого чертового слушания!

Лиззи сжала губы, будто глотала то, что хотела бросить мне в лицо.

— Тебя никто не заставлял разводиться с ним. Сейчас бы ты родила ему ребенка и не мучилась бы от безделья.

Слова ее из медовых превратились в высушенный воск. Я испугалась возвращения прерванного разговора.

— Лиззи, я хорошо поработала сегодня… То есть уже вчера, — постаралась я увести разговор от опасной темы. — Показать тебе альбом? Я, кажется, бросила рюкзак у двери.

— Я нашла твой альбом на журнальном столике. Я видела и паб, и церковь…

Я тряхнула головой. Явно Шон похозяйничал в моем рюкзаке, пока я спала — это уже форменное свинство лазить по чужим сумкам. И чего его вдруг так заинтересовали мои зарисовки, если он не учился рисовать. Хорошо еще, что это был абсолютно новый альбом без моих зарисовок собственного тела или тела Мисс Брукнэлл.

— Ах, да… — начала я лгать, чтобы не услышать очередного негатива в адрес ирландца. — Я же показывала рисунки Шону, чтобы как-то убить вечер… И вообще ты напугала меня своим исчезновением, — продолжила я, поняв, что Лиззи и слова не сказала о своей поездке, сосредоточившись на мне и Шоне.

— Я саму себя напугала, — Лиззи вновь принялась утюжить поверхность стола. — Повела себя, как глупая школьница. Когда услышала шум фургона, бросила кисти и побежала в лес в надежде, что Бреннон О'Диа уедет. Я и вообразить не могла, что можно усесться на порог чужого дома и ждать возвращения хозяев. Поняв через четверть часа, что Бреннон О'Диа не собирается покидать свой пост, я пробралась леском к дому мистера Мура в надежде, что наш мальчик прогонит непрошеного гостя. Но опять встретилась лишь с его собакой. Пришлось идти гулять дальше. В итоге я заплутала и вышла на дорогу прямо под колеса отъезжающего фургона. Если бы я осталась в лесу хотя бы минут на десять дольше… А потом я пыталась говорить ему "нет”, но у ирландцев в языке не существует не только слова "да", но и слова "нет"! Впрочем, я думала, что шестьдесят миль — это американские шестьдесят, и мы обернемся к обеду… Я забыла, что это Ирландия…

Она замолчала на мгновение, будто нашла интересным вид разваленного на кусочки торта.

— У него не такие плохие работы, как мне показалось в мастерской — там-то один ширпотреб для туристов. А вот в галерее своеобразные… Тебе следует взглянуть. Быть может, действительно съездим на ярмарку — там будут сладости для тебя и музыка. Можешь взять с собой Шона…

— Лиззи…

Я сомкнула зубы поверх мягкого торта и почти заскрежетала ими. Лиззи же продолжала спокойно выводить на дереве шаманские круги, как прежде по моей ладони. Она вдруг показалась мне жутко усталой, едва держащейся на ногах. Зачем она вышла ко мне? Не для того же, чтобы начать подобный разговор, если действительно ее не волнуют поползновения Шона. И будто отвечая на незаданный вопрос, Лиззи произнесла четко: