Двойной без сахара

— Без шоколада я не мог обратиться к тебе с просьбой, — успел перебить меня Шон.

Я напряглась. Все просьбы у него располагались ниже талии.

— Загляни хоть разок к Мойре, чтобы старуха не скучала. Сыграй с ней в карты… Или чем вы там женщины занимаетесь, когда нас нет рядом? — Шон усмехнулся, и я могла бы расценить фразу, как намек на мои странные отношения с Лиззи, но скорее всего он ни о чем не догадывается; ему некогда копать так глубоко. — Это тебя не очень напряжет, Лана?

Я постаралась прервать свое неловкое молчание простым озвучиванием его имени. Он не прекращает удивлять меня!

— Я собиралась рисовать у нее во дворе, — выдохнула я и замолчала, чтобы не подтолкнуть ирландца к продолжению разговора о женских трусах. Их я рисовать не собиралась!

— Рад слышать. Мне очень неприятно напрягать тебя общением с Мойрой, но… Она у нас в деревне изгой и… Я не любитель перемывать чужие кости, — Ага, если только они не женские и не во время футбольного матча. — Ты ей явно приглянулась, и она может поделиться своей историей. Иногда полезно поговорить. И да, не открывай калитку, пока Мойра тебя не заметит и не придержит собаку. Джеймс Джойс сшибает с ног от радости, а любит она всех без разбора…

Как и ее хозяин, похоже! К счастью, мы успели добраться до того самого места, где Шон высадил меня в вечер знакомства. Я не стала приглашать его на чай, да и он не навязывался, явно спеша уехать. Прислонив велосипед к стене, я обошла коттедж кругом, уверенная, что найду Лиззи у озера. По бедру бил утонувший в недрах холщовой сумки шоколад, который мне некому было предложить. Впрочем, я могу взять его к Мойре.

— А я уже поставила чайник, — съехидничала Лиззи, увидев меня без сопровождающего.

— Он заменил себя шоколадом, — я решила не называть Шона по имени, чтобы ответ прозвучал нейтрально и потрясла сумкой.

— Ты расстроилась? — Лиззи забралась поглубже в кресло и выжидающе уставилась в мои, наверное, немного мутные глаза.

— Отчего же! Мне больше достанется. К тому же, никто не будет отвлекать меня от садика Мойры.

— Так ты говорила об этом всерьез? — правдоподобно удивилась Лиззи.

Я кивнула. Это единственное, о чем я, наверное, говорила вчера всерьез. Остальное можно было, пожалуй, сравнить с урчанием одичалой кошки.

— В выходные мы едем с Бренноном на ярмарку.

Теперь я точно что-то пропустила!

— Я сказала, что ты можешь рисовать шаржи около его стенда. Ты ведь помнишь, как это делается?

В голосе Лиззи не было и намека на вопросительную интонацию. Если бы я позабыла технику, то мне давалось два дня, чтобы освежить ее в памяти. Я целое лето отработала в парке развлечений, получая десять баксов за портрет. Но занялась я шаржами не ради заработка, который на фоне зарплаты Пола выглядел по меньшей мере смешно, не говоря уже о сумме, остававшейся после налоговых вычетов. Я просто сбегала из дома, чтобы меньше времени проводить с Полом. А теперь для чего я должна издеваться над бумагой и маркером? Для того, чтобы Лиззи провела выходные подле Бреннона О’Диа? Да я лучше проведу их с Мойрой или в худшем случае в обществе жены или сестры Падди, раз уж так вышло, что Шон преобразился не ради встречи со мной.

Сердце сжала обида. Только я не знала, на кого злюсь больше. Наверное, на себя за извечное согласное кивание головой.

— ОК.

Глава 19 "У-дачный пейзаж"

— Could you have a wee bite with me?

Я с радостью приняла приглашение Мойры перекусить и поспешила закрутить в полиэтилен кисти и обтереть руки о влажную тряпку, которую втихаря намочила в аккуратном прудике, затерявшемся посреди клубничных кустов, покрытых зеленой сеткой от птиц. И от меня, потому что я пару раз бросала на красные ягоды плотоядные взгляды. Затянутое легкой серой дымкой небо не грозило холсту дождем, и я оставила сохнуть коттедж, край веревки с цветной кофтой и яркие кусты роз. На первый взгляд непримечательное и пустое полотно. Но на второй, или же только мой собственный, излучающее дачный покой. Или детское спокойствие теплого летнего денька — я даже ворот рубахи расстегнула, не обращая внимания на налетающий временами ветерок.

Работа действительно подарила мне умиротворение, которое я искала в ведьмовском саду после молчаливой ночной ссоры. Перед сном Лиззи по привычке села почитать, и я, запасшись подаренным Шоном шоколадом, ушла с бумажной книжкой в свою комнату, чтобы не включать в гостиной свет. Однако плитка закончилась раньше страницы романа ирландского Чехова, и я поняла, что не дочитаю главу. Все мысли сосредоточились на Шоне и, когда я гнала его образ прочь, перескакивали на Господина Гончара. Ирландия не только изменила краски в палитре Лиззи, но и в ее предпочтениях — ив страшном сне я не могла представить ее за одним выставочным столом с Бренноном О’Диа. А вот себя прекрасно представляла на раскладном стуле с маркерами на коленях. И зачем только я забыла их в ящике вместе с акварельными карандашами?! Может, не будь их в наличие, Лиззи не поехала бы на ярмарку с этим сумасшедшим.

Маркеры давно лежали там без дела, напоминая о последнем лете с Полом и моем позорном разводе. Почти новые, они не высохли за годы свободы, и у меня не поднималась рука их выкинуть. А, может, они все же стали непригодны для работы? И надежда тут же погнала меня в гостиную, где в углу рядом с зачехленным мольбертом стоял ящик с красками. Кресло, в котором читала Лиззи, оказалось пустым, хотя не прошло и получаса, как я ушла к себе. Выходит, меня выставили вон, чтобы не объяснять, почему не желают спать со мной в одной постели.

Я шарахнула рукой по выключателю, но тут же погладила его, извиняясь за грубость. Шон в Дублине, а может уже и в Лондоне по не касающемуся меня делу. Окей, мозг? Не-касающемуся-меня-делу. И я обещала не разносить его коттедж ни в его присутствии, ни, тем паче, в его отсутствие, даже если меня распирает злость. Тем более, что злюсь я не на него. Что сегодня я сделала не так? Приняла в подарок шоколад? Несусветная глупость!

Впрочем, последние дни поведение Лиззи не очень-то поддавалось логическому объяснению. Ревновать к Шону, зная, что тот сейчас с другой женщиной, это уже дурость высшей степени! Куда подевалась разумная мисс Брукнэлл? Куда? Неужели всю разумность смыло ирландским дождем? Кстати, сегодня было сухо, и если завтра будет такая же аномальная летняя погода, я уйду с мольбертом к Мойре. Беззубая ведьма будет рада, и я увижу наконец дворнягу Джеймса Джойса. И нарисую на него карикатуру. А что? Не падать же в грязь лицом перед господином Гончаром!

А можно не ждать утра, можно нарисовать карикатуру на самого Бреннона О’Диа прямо сейчас. Я схватила бумажные полотенца и, усевшись подле ящика прямо на пол, принялась оттирать маркеры от пыли пастельных мелков. Удивительно, как я не переломала их, выпуская пар. На моей макушке сейчас можно было вскипятить чайник! Хорошая мысль, но лучше все же воспользоваться плитой! И смотрение на огонь завораживает. Уж в этом троесущный Козьма Прутков прав!

С полной чашкой чая я устроилась перед чистым листом бумаги. Вот и настал звездный час моих маркеров! Никогда еще с таким рвением я не рисовала шаржи и никогда еще не была настолько довольна работой. Ах, вот он, двигатель прогресса

— злость без вины виноватой. Если уж шаржи — это наказание за мое прелюбодеяние, то я именно сейчас им и займусь. С шоколадом Шона!

Карикатуру на Бреннона О’Диа с огромным ртом и такими же огромными ботинками я оставила на столе на самом видном месте. Засыпала я с мыслью, что пуховые одеяла самые холодные одеяла в мире и нет ничего ужаснее нечищенных зубов с застрявшими кусочками шоколада. Утром я первым делом рванула в ванную, даже не взглянув на часы. Но фигура в позе дерева за окном говорила о том, что меня не разбудили на йогу. Значит, утро не принесло с собой примирения. Я уперлась рукой о столешницу, чтобы выдохнуть, но воздух застрял в зубах — под карикатурой Лиззи вывела красиво: «Keep up the good work!»