Двойной генерал

Погода сегодня пасмурная, настроение у меня ещё хуже. И что мне больше всего не нравится, бои идут уже далеко от границы.

— Почему ваши красноармейцы не умеют атаковать? Я вас как учил? Короткими перебежками, попеременно, со сменой позиции, с непрерывным точным огнём по противнику, — всё больше накаляясь, перевожу взгляд на командарма Кузнецова и его комдивов.

Группа командиров передо мной мнёт сапогами траву и прячет глаза. С трудом обуздываю вспышку злобы. Сколько раз я всем втолковывал о недопустимости атаки беспорядочной толпой! Сколько раз угрожал всеми карами за этот способ группового самоубийства. Не доходит! Как привыкли в первую мировую густой толпой на пули переть, так и продолжают эту славную и губительную традицию. Лишь бы «Ура» громче проорать. Обалдуи!

— Охренительно вы войну встретили! Во всеоружии, бля! Гаубичная батарея разгромлена, две миномётные батареи в пыль, стрелковый полк почти уничтожен. И каков результат? Офигительный результат! Суток не прошло, противник продвинулся на пятьдесят километров!

— Товарищ генерал армии, — начинает вякать Кузнецов, — но почему войска Прибалтийского округа ничего не делают?!

— Об этом ты своего однофамильца потом спросишь, — обрываю я, — мне он не подчиняется. Пока слушайте моё решение. Этого ухаря, — тычу в проштрафившегося комбата, — переведите в другую дивизию с понижением до ротного. Если там нет вакансий, выберите толкового комроты и переведите на его место. Либо на освободившееся место у вас, когда вы замените комбата.

Обвожу всех разъярённым взглядом.

— Командарм и комдив понижаются в звании на одну ступень. А то я смотрю, чем больше у нас генералов, тем меньше толку. Ситуацию выправите сами, резервов не дам. Разгромленный полк на переформирование и обучение. Поддержка авиацией только ночными бомбардировками, поэтому готовьтесь наводить лётчиков на цель. С вами всё. Не справитесь… — чуточку запнулся, расстреливать вроде рано, — ничего хорошего вас не ждёт. За вас думать и воевать не собираюсь.

Удаляюсь быстрым шагом к броневику и на аэродром. Меня моя птичка ждёт. И ещё два допущенных и не блокированных прорыва обороны.

Июнь, время 16:50.

Зона ответственности 10-й армии, к северу от Бреста.

— На этом участке дежурным нарядом был отмечен переход границы немецкими танками, — докладывает, указывая на точку на карте, начальник местной погранзаставы. — Танки, с виду обычные, всего два, перешли на другой берег по дну реки. На каждом торчала длинная трубка, высовывающаяся из-под воды. Выйдя на наш берег, они встали на расстоянии тридцати метров друг от друга и заняли оборонительную позицию. Почти сразу к ним присоединилась пехота, переправившаяся на лодках.

— Что предприняли ваши пограничники? — равнодушно интересуюсь я. Действия немцев понятны, заняли небольшой плацдарм для прикрытия инженерных частей, которые привычно принялись за установку понтонной переправы.

— Наряд обстрелял пехоту и отступил. Доклад о нарушении границы был отправлен ещё раньше. Невдалеке есть скрытая телефонная точка.

— И что, никто из вашего наряда не догадался попробовать снайперским огнём повредить эти трубки? Когда танки по дну ползли? Это специальное оборудование на них стояло, для забора воздуха, без которого двигатель не работает.

В ответ растерянное молчание. Нет, не нашлось настолько сообразительного. Для порядка выслушиваю всех. Доведённый ранее порядок действий соблюли. Полк, прикрывающий этот участок, по сигналу тут же занимает подготовленные для обороны позиции. Как и вся линия защиты. Пограничники отходят за УР.

Дальнейшие действия признаю удовлетворительными. Под пулемёты никто не бросался, оборону вели грамотно. Итог намного лучше, чем у Кузнецова. Немцы прошли до наступления ночи всего двадцать километров. И спать спокойно им никто возможности давать не собирается.

— Как удалось затормозить противника?

— Заминировали управляемыми фугасами часть дороги, — докладывает командир диверсионного отряда.

— Какими фугасами?

— Авиабомбы ФАБ-50, восемь штук, — приводит подробности диверсант, — подорвали одновременно. Два танка, два грузовика с пехотой, три орудия, два миномёта, несколько бронемашин. Суммарно уничтожено примерно две роты. После подрыва мы причесали колонну плотным пулемётным и снайперским огнём. Сразу отошли. Через семь-восемь минут после подрыва нас там уже не было.

— Сразу после этого движение колонны резко замедлилось, — продолжает командир полка, который и выполнял приказ затормозить движение противника. — Диверсантам противника удалось захватить мост по пути движения и выбить их оттуда мы не успевали.

Внимательно слушаю комполка, и послушать его полезно было бы подчинённым Кузнецова. Впоследствии они решили вопрос элементарно, подвели батарею полевых пушек и разнесли оборону моста в клочья. После того, как остановили колонну. Подрывом передовой части немецкой колонны с её дальнейшим обстрелом дело не кончилось. Подразделения 49-ой стрелковой дивизии атаковали основание клина немецкого прорыва. Грамотно атаковали, одобряю. Перерезать полноценно не смогли, немцы организовали плотную оборону. Но связав артиллерию противника контрбатарейной борьбой, пристрелялись и к дороге. Спокойно не могла пройти даже одиночная машина, снабжение ударной танковой группы прекратилось. Танковый клин был жёстко взят за горло.

Движение неотъемлемый элемент не только наступления и атаки, но и защиты. Если противник остановился, то моментально становится мишенью для наших бомбардировщиков. И днём и ночью.

— Мост в чьих руках?

— Ни в чьих, товарищ генерал армии. Мы артогнём не даём им приблизиться, они — нам.

Рождается в голове ещё одна идея, но всему своё время.

Хорошо, что у нас там дальше? Прорыв с юга и уличные бои в самом Бресте. Продолжим разбор полётов и раздачу серьг всем сёстрам…

Заканчиваю поздно вечером. Утомительное это занятие терзать своих подчинённых, начиная от генерал-лейтенантов и заканчивая сержантами. Но день прошёл не зря. В округе стало меньше на двух генералов, ещё комдива 75-ой стрелковой дивизии понизил в звании. Тоже не научил личный состав атаковать. А как они наступать будут, если придётся, и представить боюсь.

Кроме того понизил в должностях и званиях трёх комбатов и двух комполка. Короче, день удался. Завтра закрутим учения ещё жёстче… да, все нынешние доклады основаны на вводных моих посредников. И хоть это учения, понижение в званиях и должностях очень даже настоящее. Нашёл ещё один ключик к решению своих проблем. Даже два. Подчинённые должны бояться своего командира больше, чем врага. Это первый ключик. Со вторым помог Суворов Александр Васильевич. Окунаю весь округ в кошмар непрерывных учений, устрою им такое «тяжело в учении», что в бою им будет не только легко, но и радостно. Это второй ключик.

* * *

9 июня, понедельник, время 09:05.

Полигон 20-го корпуса близ Молодечно.

курсант Евгений Степанов.

— Я ж тебе говорил, что у тебя будут люди… — улавливаю слова одного генерала с жёсткими глазами другому, проходя мимо со взводом салаг.

— Эх, Дмитрый Грыгорыч… — что дальше сказал второй генерал, не расслышал. Новобранцы неуклюже исполняют на ходу команду «Смирно! Равнение налево!», генералы лениво козыряют, продолжая разговор.

Мне, курсанту пехотного училища, не надо дослушивать второго генерала. Я с ним полностью согласен. На кой ляд мне приказали привести в полную боевую готовность эту банду, именуемую взводом, в которой прошли армию всего четыре человека? Как раз их я на сержантские должности и поставил. Но их тоже ещё учить и учить. Не были они в армии сержантами. Но к чему с ними возиться, если после сборов все разойдутся по домам?